что задрожали горы, а у меня непроизвольно подогнулись колени, и сжал громадные кулаки.
– Бледнокожие дети луны! Вот почему мы не нашли твое тело!
– Мое тело сгнило в ущелье Потерянных душ. Вы зря разрушили ледяные чертоги. Одно хорошо – Вертоваха они просто убили. А я… я согласился на это сам.
– Но почему?!
– Месть, – легко пожал плечами Рум. – Тогда я был молод и глуп. Так же, как ты сейчас. Мы все были слепы, нас обуревала ненависть и жажда крови. Где вы похоронили Вертоваха?
– Как положено, на Аллее павших, – мертвым голосом отозвался король. – Там и для тебя место есть…
– Я не претендую на вечную память. Но хочу, чтобы ее увидела Трис.
– Аллира?!
– Помолчи, – сурово оборвал сына Рум. – Ты не тронешь ее и другим не позволишь.
– Но она – аллира!
– Трис росла вдали от Летящих пиков. Она не знает нашей войны и не виновата в том, что случилось.
– Она – аллира! – неистово взревел король, одним невероятно быстрым прыжком слетев с трона и оказавшись прямо передо мной. Взбешенный донельзя, искренне ненавидящий меня и весь мой род. За прошлое. За свои потери. За боль, страх, многовековую войну, что тянется между двумя половинками некогда единого народа. Но особенно сильно он ненавидел меня за отца. За то, что из-за меня его подвергли мучительному заклятию посмертия. И он убил бы меня в этот миг, если бы Рум не заступил ему дорогу.
– Нет. Ты ее не тронешь.
– Им нет прощения, отец! – взвыл, потрясая крыльями, демон. – Они сотни лет убивают наших братьев! Это их вина, что так все случилось! Разве не Аллира первой предала и убила своего мужа? Разве не Миарисс… будь она трижды проклята… обманом завлекла и погубила твоего брата?! Разве не пытали тебя перед тем, как сломить твою волю, чтобы и после смерти ты не смел вставать у них на пути?!
Я с болью увидела, как потемнело лицо у моего верного духа.
– Да, – глухо уронил Рум в оглушительной тишине. – Все это было. И мой брат действительно был не единожды предан. Миарисс нанесла нам сразу две болезненные раны. Из-за нее Вертовах потерял голову и решил пойти против моей воли. Из-за нее же разразилась Последняя битва. И по ее вине наш род осиротел сразу на многие сотни жизней.
– Из-за нее убили тебя! – с трудом сдерживаясь, прорычал король шаддаров. – Ты помнишь?! Помнишь, как стоял посреди поля и смотрел, как эти бестии одного за другим убивают таких же обездвиженных и униженных этой подлостью шииров?! Может, забыл, как она воззвала к силе мертвых и подняла на нас нежить?! Может, забыл, сколько крови пролилось по ее вине и насколько уменьшилось число твоих верных шаддаров?!
– Я помню, сын. Но вины Трис в этом нет.
– Их надо остановить! – с ненавистью процедил повелитель. – Ни одна из проклятых дев не ступит на Аллею павших! И ни одна из них не осквернит ее своим присутствием! Я поклялся!
– Я тоже.
– Что?! – отшатнулся от призрака демон. – Почему ты защищаешь эту… это чудовище?!
– Потому что она – дочь Вертоваха Дер Теарр, – ровно сообщил Рум. – Моего кровного брата и твоего наставника. И это так же верно, как то, что я стою перед тобой.
– Что?! – неслышно выдохнул Ширра, уставившись на меня едва ли не в ужасе. – Дочь?!
– Этого не может быть… – сглотнула я. – Вертовах умер вместе с тобой… почти три тысячелетия назад! Я просто не могу быть… Нет! Скажи, что ты ошибся!
У меня вдруг подломились ноги, настолько яростно полыхнули эмоции шаддаров. Казалось, само небо рухнуло мне на плечи. Эта ненависть… боже, как же она сильна! Их здесь десятки, сотни, и все, как один, меня ненавидят.
– Это неправда, – прошептала я, сжимая ладонями виски, чтобы голова не разлетелась на тысячи осколков. – Так не может быть… мне всего двадцать… я не могу жить так долго!
– Для крылатых время не имеет значения, – печально отозвался Рум. – Ни для аллиры, ни для шииров. Поверь, я знаю, с кем провел мой брат свою последнюю ночь, ведь мы, шаддары, очень хорошо чувствуем друг друга. Нашу боль. Страсть. И особенно смерть. Он любил ее, Трис. Любил безумно и настолько яростно, что вы не зря называете его Падшим. Он бросил свой народ, свой дом, своих родичей… все оставил ради нее. Ушел из Иира, чтобы иметь возможность касаться ее и желать. Он даже в последний миг хотел только одного – быть с ней. Даже тогда, когда понял, что она его предала.
– Нет! – простонала я.
– Его слабость была слишком хорошей возможностью нас уничтожить, и Миарисс не могла этим не воспользоваться. Через Вертоваха нам передали приглашение о перемирии, назначили встречу, заверили в том, что больше не имеют желания воевать… В то время мы еще верили слову аллир, поэтому, когда оно было нарушено, разразилась Последняя битва. Да, твой отец умер, Трис, мы не смогли его спасти. Но он умер, оставив своим врагам чудесный подарок – маленькую аллиру, которую никто уже не надеялся увидеть. Это чудо, Трис, потому что у нас крайне мало одаренных детей. А ты смогла появиться на свет вопреки всему. Назло даже скептически настроенным шаддарам. Да, все это время ты была надежно спрятана от нашего гнева. Ты спала, дитя, в глубине Летящих пиков, терпеливо дожидаясь своего часа. Спала крепко, беспробудно, под искусной магией старших сестер, даже не подозревая, сколько бурь проносится над твоей головой. И пусть для тебя, возможно, прошло лишь несколько дней с того момента, как закончилась та кровавая ночь… пусть на земле за это время пролетело несколько тысячелетий… но, поверь, тебя нельзя было оставлять в чертогах. Однажды нам уже удалось туда прорваться, и никто не хотел рисковать. Поэтому, как только появилась возможность, а у меня окончательно отобрали память, ты была возвращена в большой мир.
Я сильно вздрогнула.
– Я был рядом в тот день, когда ты появилась на свет, – грустно улыбнулся Рум. – Я помню тот миг, когда ты впервые открыла глаза. Я видел твою мать, которая не прожила после родов и одного часа. Видел, как мои братья, обезумев от горя, хищными демонами рыскали по ледяным чертогам в надежде, что там еще остались те, кому можно отмстить за мою смерть… Но тебя спрятали надежно. Тогда я выл от сознания того, что не могу вмешаться и подсказать им правильный путь. Три долгих тысячелетия копил злобу на тех, кто оставил мне такую коварную участь – быть рядом и не иметь возможности отомстить.
Я закрыла лицо руками.
– Так было, Трис, и этого, увы, не изменишь. Я был глуп, решив, что малой кровью смогу выиграть войну, считал, что месть за погибшего брата
