её деревянному уху, что-то очень тихо, почти беззвучно, произнёс. Внезапно кукла дёрнулась в его руке и удивлённо завертела головой. Братья так отчаянно выглядывали из-за двери в попытке расслышать сказанное мастером, что в итоге не удержались и с грохотом рухнули на пол. Разумеется, мастер тут же обо всём догадался.
– Ах вы, маленькие негодники! – сердито произнёс он, подбежав к ним и схватив каждого за ухо. – А ну-ка, признавайтесь, что вы тут делали, а? Что, захотели мой секрет раньше времени разузнать?
Испуганные братья стали неуверенно лепетать, что они не подглядывали, однако это ещё больше злило мастера.
– Так значит, вы не только решили разнюхать то, что вам знать пока не обязательно, так ещё и врёте?
Модин виновато опустил глаза в пол, стараясь не смотреть на рассвирепевшего мастера, а Кнуд, как всегда, решил защищать себя (и молчаливого брата заодно).
– Нет-нет, мы просто услышали шум и захотели проверить, всё ли в порядке… Ведь так, Модин?
Кнуд с надеждой посмотрел на брата, щёки которого пылали стыдливым румянцем. Модин глянул украдкой на Кнуда, а затем на отца, сжавшего кулак от злости. Внезапно он бросился к мастеру.
– Прости нас, мы правда хотели разузнать секрет, ведь все мальчишки над нами смеются! Прости, умоляю!..
Растроганный честностью сына, мастер вытер руки о грязный фартук и взял Модина за плечи.
– Умение сознаться в содеянной шалости требует мужества и тоже заслуживает уважения. Я не позволю своим сыновьям превратиться в лгунов. Ты честный малый, Модин. За это я расскажу тебе свой секрет. – Мастер повернулся к Кнуду. – А у тебя будет много времени на размышления. Ступай в свою комнату и не смей оттуда выходить до тех пор, пока я не позволю. Прочь отсюда!
Кнуд наградил Модина презрительным взглядом и ушёл. Мастер подождал, пока его шаги стихнут, закрыл тяжёлую деревянную дверь и зажёг ещё несколько свечей. Мастерская представляла собой просторную комнату без единого окна, сплошь заставленную полками, на которых соседствовали всевозможные инструменты, кипы чертежей, игрушечные головы, руки, ноги, крохотные панталоны, предназначавшиеся для кукол-барышень, острые сабли солдатиков и прочее. Здесь всегда пахло маслом, было пыльно и, откровенно говоря, жутковато. Мигающий свет от свечей таинственно падал на бесчисленные предметы на полках, и иногда казалось, будто безжизненные игрушечные головы непрестанно следят за каждым, кто оказывался в мастерской.
Отец повернулся к Модину, потирая руки.
– Ты готов?
От волнения у мальчика пересохло во рту, и он неуверенно кивнул.
– Отлично. – Мастер сел на деревянный табурет возле стола, на котором, покачиваясь, ходила кукла в синем платье. – Видишь ли, я не хотел вам с Кнудом рассказывать свой секрет, потому что боялся, что вы проболтаетесь мальчишкам. Поэтому… – он сделал небольшую паузу, – я запрещаю тебе рассказывать то, что я тебе покажу. Даже брату.
Модин вновь кивнул, представляя, как будет ненавидеть его Кнуд, если он откажется рассказать ему секрет отца.
– Многие в городе называют меня чернокнижником. Что ж, может, они и правы, ведь способ оживить куклы я нашёл в старых книгах своего прадеда. Но с какой стати я должен делиться этим секретом с остальными мастерами, скажи-ка мне? Эти жалкие шуты, возомнившие себя великими кукольниками, считают, что искусней их нет на белом свете! Взять хотя бы старого Эрна, вот посмешище! Он всегда хвастает, что его фарфоровые куклы похожи на настоящих принцесс, а их раскрашенные в пух и прах личики – такие же, как у настоящих девочек. Ха! Посмотрел бы я на таких барышень с огромными красными щеками и глупыми пустыми глазами!
Он так разошёлся, что даже хлопнул кулаком по столу, напугав тем самым куклу в синем платье, но тут же опомнился, неловко кашлянул, поправил усы и продолжил:
– Так, о чём это я… Ах да, куклы. Знаешь, сынок, недостаточно делать игрушки, которые копируют людей. Они могут быть такими же румяными как мы, такими же толстыми или худыми, но в них не будет главного, – мастер обернулся на куклу, которая рассматривала кружево на платье, – у них не будет души.
У Модина заколотилось сердце. Сейчас отец расскажет ему свой самый главный секрет! Как долго он представлял себе этот момент, как долго он ждал этого! Честно признаться, в спальне у Модина под его матрасом был спрятан небольшой клочок бумаги, на котором он зачёркивал дни до своего десятилетия. Ему оставалось всего несколько месяцев, казавшихся целой вечностью. Но он даже представить не мог, что ждать нужно было гораздо меньше! От счастья он даже закрыл глаза.
– Модин, ты слушаешь меня? – спросил отец, развеяв мечтательность мальчика. Тот испуганно открыл глаза и кивнул. – Хорошо, главное в этом деле не торопиться. Сначала нужно сделать куклу, обязательно с любовью… Но чтобы там без всяких румяных щёчек! – усмехнулся отец. – Затем нужно ей на ухо шепнуть фразу, будто ты шепчешь страшную тайну лучшему другу. Эта фраза довольно простая, но она не сработает, если ты не вложишь в свою работу частичку души.
– Но что это за фраза? – не вытерпел Модин.
– Э, подожди, – улыбнулся мастер. В уголках его глаз заиграли добрые морщинки. – Давай возьмем солдатика, которого ты доделал вчера, и проверим, получится ли у тебя оживить его.
Мастер быстро поднялся с табурета, подошёл к одной из пыльных полок и вернулся с небольшим солдатиком, который был чуть меньше куклы в голубом платье. Модин долго корпел над ним, всё время у него что-нибудь не получалось, но результат оказался вполне сносным. Солдатик вышел довольно сурового вида: маленькие чёрные глаза, над которыми красовались густые сдвинутые брови, широкие плечи, длинные руки и ноги. В правой руке он гордо держал длинную деревянную саблю. Военную форму для солдатика Модин нашёл в какой-то очень старой книге. Мундир и брюки были тёмно-зелёного цвета, а манжеты и цилиндрическая шапка-кивер – красными.
Дрожащими руками Модин взял солдатика и вопросительно посмотрел на отца.
– Теперь говори ему на ухо фразу… – мастер понизил голос. – «В немых очах да затлеет жизнь»,
«Что это значит?» – хотел сказать Модин, но отец очень пристально за ним наблюдал и явно был не склонен к глупым пояснениям. Мальчик пододвинулся к маленькому деревянному уху солдатика и произнёс таинственную фразу.
Тишина. Казалось, всё в мрачной мастерской замерло, даже кукла в синем платье перестала ходить по столу и внимательно следила за происходящим. Модин с недоумением взглянул на недвижимого солдатика, тряхнул его для верности и прошептал фразу ещё раз.
Вновь тишина. Где-то в тёмном углу еле слышно тикали старинные потёртые часы, невесть каким образом оказавшиеся в комнате. Мастер, едва