Словом, в очередной раз ослушавшись отца, Кнуд прильнул ухом к двери и затаил дыхание. Поначалу говорил только мастер:
– Послушай, Модин, это же отличный солдат! – Раздался негромкий деревянный стук. Очевидно, отец поставил игрушку себе на стол. – Очень хорошо! Признаться, даже у меня в твои годы не получались такие солдаты! Как ты его сделал?
– Отец, я не… – начал Модин, но отец сразу его прервал:
– Ладно, ладно, не рассказывай. У каждого мастера должен быть свой секрет. Так что ж, всё-таки получилось у тебя оживить игрушку! Значит, у тебя есть настоящий талант! Ведь далеко не всем удавалось это сделать.
– Мне не… – Модин вновь сделал неудачную попытку что-то сказать, так как отец, будто не слыша его, продолжил:
– Если бы ты знал, как я тобой горжусь! Я знал, что из вас двоих именно у тебя это получится.
Кнуд за дверью поморщился: вечно отец хвалил Модина, своего любимчика, а его – Кнуда – постоянно одёргивал, мол, это не то, это не так. Но со временем он, разумеется, привык к такому несправедливому отношению. Уж он-то мог за себя постоять, не то что этот молчун Модин. Порой Кнуду было даже жаль старшего брата, когда его задирали глупые мальчишки, а тот, не произнеся ни слова, скромно смотрел в пол и даже не пытался защитить свою честь.
Но в этот раз, на удивление Кнуда, Модин оказался довольно многословен. После того как отец вновь стал хвалить солдатика Кнуда, он громко крикнул:
– Неужели ты меня не слышишь? Это не я сделал солдата! Это не моя игрушка! Это не я её оживил!
Наступило гробовое молчание. Кнуд тщетно пытался отыскать щель в двери, чтобы хоть одним глазком увидеть, что же происходило в тот момент в мастерской, но так и не нашёл ни одного просвета и снова припал ухом к деревянной поверхности. Молчание длилось невыносимо долго. Наконец, его прервал резкий деревянный скрежет: видимо, отец всем своим весом обрушился на стул.
– То есть ты хочешь сказать, что Кнуд оживил своего солдата без твоей помощи? Но откуда он узнал, как это сделать?
Вот тут-то и произошло самое неожиданное. В ответ на вопрос мастера послышался холодный уверенный голос. Если бы Кнуд не знал, что в мастерской только мастер и старший брат, он подумал бы, что там находится кто-то третий.
– Отец, я, как ты мне и велел, отказывался поведать Кнуду волшебную фразу, но он хитростью разузнал её! – говорил Модин. – Я пытался помешать ему, однако он грубо оттолкнул меня и оживил солдатика! Прости меня!
– Да как же это… – оторопел Мастер. – Вот негодник! Не ожидал я от него такого! Где этот несносный мальчишка! Я с него три шкуры спущу!
Кнуд понял, что пора удирать, и бросился прочь из дома. Он бежал по узким кривым улочкам, пару раз даже чуть не сбил с ног почтенных дам. Мимо мелькали дома, магазины, лавки, загоны… Мальчик остановился отдышаться только тогда, когда очутился возле большого пшеничного поля. Немного переведя дух, он спрятался среди высоких колосьев и крепко сжал кулаки. Предательство! Кнуд не знал, кого он больше проклинает: отца, за то, что он несправедливо сделал старшего сына своим любимчиком, или брата, за то, что тот оказался завистливым и малодушным лжецом.
Близилась ночь, а Кнуд так и сидел в поле. Ему всё время чудилось, что отец с горящими от ярости глазами вот-вот появится из ниоткуда и станет пороть его своим большим ремнём. «Лучше бы просто выгнал меня из дома!» – стучало в голове у мальчика.
Внезапно у него возник план мести. Поначалу он боялся даже сдвинуться с места, но обида и злость овладевали его разумом всё сильнее, к тому же мальчик совсем продрог, а ночи в тех краях были весьма прохладные, даже летом. На дрожащих коленках он поднялся, распрямился, осторожно оглянулся и направился обратно в сторону города.
На следующее утро мастера разбудили шум и крики, доносящиеся с улицы. Выглянув в окно, он с недоумением обнаружил огромное количество зевак, толпившихся возле витрин его кукольного магазина на первом этаже. Одни с неодобрением качали головой, другие – хохотали и толкали рядом стоящих в бока, показывая им на что-то пальцем. Мастер, нахмурившись, накинул халат и тут же спустился вниз.
Открыв скрипучую дверь, ведущую из тёмного коридора в кукольный магазин, он застыл на месте: в магазине царил чудовищный погром, все полки были повалены на пол, украшения разбиты и лавки перевёрнуты. Но самое ужасное заключалось в том, что все игрушки, над которыми он трудился ночи напролёт, в которые вкладывал так много сил и которые любил, возможно, даже чуточку больше своих собственных сыновей, были сломаны и разбросаны по всему магазину! Мастер схватился за голову. Кто мог такое сотворить? Он заметил недалеко от себя куклу в синем платье, которая ползла к нему, словно к спасителю, цепляясь за пол единственной оставшейся рукой. Её лицо выражало совершенно не кукольный, а скорее человеческий страх. «Да что же это!..» – кинулся мастер к несчастной кукле, но внезапно его ногу что-то больно укололо. Глянув вниз, он обнаружил маленького солдатика в красном мундире и белых штанах, который размахивал своей длинной, тонкой шпагой, стараясь не пускать мастера дальше в магазин.
– А ну-ка, иди сюда. – Мастер грубо схватил солдатика своей огромной ручищей так, что тот не мог даже пошевелиться, и приблизил к лицу, чтобы получше рассмотреть. Солдатик с широкими усами и большими голубыми глазами испуганно дёргался, стараясь всеми силами высвободиться. Мастер прищурился, пытаясь понять, кому принадлежал этот солдатик, как вдруг лицо его резко поменялось, и он с яростью швырнул несчастного солдатика через разбитое стекло магазинной витрины на улицу.
– Щенок! – кричал мастер в пустоту. – Да кем ты себя возомнил! Ты не достоин… Ты не достоин знать… – Увидев, как отовсюду на его крики стали вылезать другие маленькие солдаты в красных мундирах, он, брызжа слюной, прогремел на весь магазин: – Убирайтесь вон! Вон! Крысёныши Кнуда!
Солдатики со всех ног побежали прочь из магазина на улицу, где зеваки с интересом наблюдали за происходящим. Мальчишки, заметив удирающих солдатиков, тут же с радостными криками бросились за ними в погоню. Говорят, кому-то из ребят повезло и они потом ещё долго хвастались пойманными куклами. Модин проснулся от криков и мигом спустился вниз, но, увидев разгромленный магазин и разъярённого отца, испугался и спрятался в одной из комнат.
После того случая Кнуда больше никто никогда не видел. Мастер заявил, что он ему больше не сын, а Модину и вовсе
