тот же изолятор временного содержания, где Айлин недавно побывала из-за Мемфи Вана. Весть о том, что поймали ведьму, распространилась со скоростью ветра, у изолятора скопилась огромная толпа, и Порох принял все меры, чтобы не допустить самосуд.
Сегодня, на своей территории и в роли победителя, Яр держался увереннее, но его образ не складывался. Перед Айлин возникли детские игры, незаживающие раны, бурлящая вода. И ещё в его жизни была большая любовь.
– Мэр здесь?
Ей очень хотелось разглядеть то настоящее, что пряталось за скользкой личностью Лео Парда. Что она увидит – затхлое болото, мешок золота? А может, вдохновенный танец со сложными пируэтами в бурлящей круговерти жизни?
– Нет, госпожа Монца, он не приехал, – ответил Яр. – Но звонит постоянно.
Снова Айлин прошла теми же узкими коридорами мимо камер, где сидели задержанные. Она старалась не смотреть по сторонам, но к ней были прикованы все взоры, и стоял непрерывный гул: бродяги, дебоширы, воры, мужчины и женщины, запертые в железных клетках, грозились и кричали, требовали у неё, объединённые одним чувством:
– Смерть ведьме!
У Айлин закружилась голова, она остановилась у одной из камер, где толклись у решётки и громко кричали четверо женщин. Одна за другой, женщины замолчали, а бойкая бабёнка, похожая на торговку семечками из предместий, в длинной юбке и плюшевом жакете, под внимательным взглядом Айлин попятилась вглубь камеры и вдруг сказала испуганно и злобно:
– Ведьма! Ты сама ведьма…
– Кто она? – спросила Айлин у Яра.
Яр тихо расспросил сопровождавшего их дежурного, а когда они двинулись дальше, сказал:
– Муж умер при невыясненных обстоятельствах.
– Пятерых отравила, – сказала Айлин, у которой при виде этой женщины скрутило живот, а перед глазами встала чёрная пелена. Зло не спутаешь ни с чем…
Яр удивился, но пообещал взять этот случай на особый контроль.
Они пришли в допросную, где их ждал Тигрец Белые Усы. Этот цепкий, наблюдательный парень, который проявил себя в истории Антея Комара и был причастен к его успеху, вызывал у Айлин безотчётную симпатию. Удивительно, но он казался ценителем прекрасного, книжной душой, романтиком. И этих двух людей, Яра и Тигреца, соединяли узы крепкой дружбы. Всё это промелькнуло перед Айлин в те несколько мгновений, пока все рассаживались перед перегородкой со стеклом, не позволявшим допрашиваемому видеть наблюдателей.
И Длит, и Лунг выглядели спокойными и собранными. Айлин трясло, и её нетерпение достигло пика, когда в допросную наконец ввели задержанную.
– Великая Мау, – вырвалось у Айлин.
Перед ними предстала в испачканном, порванном платье и с растрёпанными рыжими волосами… Гриватта. На заплаканном лице горничной были видны следы побоев.
Усадив на стул и пристегнув наручниками к скобе на столе, Гриватту оставили в одиночестве. Она, конечно, знала, что за ней наблюдают сквозь стекло, и сидела скованно, уставившись в одну точку.
– Она по-прежнему ваша горничная? Помню, как допрашивал её после парадного обеда.
– По-прежнему. Пожалуйста, расскажите всё по порядку, господин Порох, – попросила Айлин.
– Поймали в кустах у дороги на Западном холме. Пробиралась тайком, с мальчиком трёх лет. Ребёнок заморенный, даже плакать не мог. Она несла его на закорках. Водитель грузовика, проезжавший мимо, заметил её, остановился и вызвал полицию. Пока наши ехали, сам поймал и повязал. Дал ей пару раз. Ребёнком занимаются медики, на нём свежая кровь от царапин, но угрозы для жизни нет. Как зовут, не говорит. Шок. Родителей устанавливаем.
– Что сама рассказывает? – спросила Длит.
– Всякую чушь. Провалилась в подземелье, долго бродила и вдруг наткнулась на логово ведьмы. Говорит, видела там пятерых детей. Один ребёнок схватил её за руку, и она тут же провалилась с ним глубже. Снова блуждала, вышла на свет. Тайком шла, потому что боялась, что примут за ведьму, а ребёнка не бросала, потому что он мог умереть.
– Её покормили? – спросила Айлин.
– Не успели в ресторан сводить, – сказал Тигрец.
– Будь она ведьмой, она не была бы такой измученной, грязной и запуганной, вам не кажется, господин Белые Усы?
– Попалась, и все дела! Заплутала в своих подземельях. И не мудрено. Бывали – знаем.
– Вы уверены? – со значением спросила у Айлин Длит.
Айлин кивнула.
– Более чем.
– Я засёк время, – сказал Лунг. – Солнце село через две минуты, как мы её увидели.
– Это если твои часы идут верно, – сказала Длит. – Я велела ей сидеть дома, а её всё равно куда-то понесло. Наверняка, на свидание.
– Для неё это не жизнь – сидеть дома.
– Зато теперь весело.
– Но хотя бы ребёнка спасла…
Яр с Тигрецом настороженно прислушивались к их разговору.
– Можно поговорить с теми, кто её задержал? – спросила Длит.
Пригласили водителя, худого мужчину лет сорока, и командира полицейского наряда.
– Когда вы подошли к ней, она пыталась вам навредить – произнести заклинание, ударить? – спросила Длит.
– Только плакала, курва, и просила не бить, – неприязненно глядя на Гриватту через стекло, сказал водитель.
– А ребёнок?
– А что ребёнок? Мучила мальца, ясное дело. Весь в крови.
– При вас мучила?
– Как это при мне?! Я бы её вообще убил на месте! Что за вопросы?!
– Эй, успокойся, земляк, – сказал Тигрец. – Ты в полиции, грубить не надо. Вопросы со смыслом, так что отвечай, когда спрашивают.
– Извините, – буркнул водитель. – Нервы…
– Ребёнок, – сказал флегматичный, полноватый полицейский, – не хотел от неё уходить. Так вцепился, мы еле оторвали.
Водитель зло усмехнулся.
– Ведьма же. Приколдовала…
– И вы не побоялись подойти, зная, что она ведьма, – уточнила Длит.
– В тот момент о таком не думал… накрыло… Монтировку схватил и ломанулся за ней в кусты… Потом смотрю, она не сопротивляется, ну, и кулаком дал…
– У меня больше нет вопросов.
– У меня тоже, – кивнула Айлин.
Водителя и командира наряда отпустили.
– Вижу, вы не удивлены. Так, слегка озадачены, – сказал Порох, неприятно усмехаясь и адресуясь больше к Айлин и Длит, нежели к молчаливому Лунгу. – Почему-то мне кажется, что нам сейчас предложат уникальную версию происходящего.
– Вы ясновидящий, – сказала Длит.
– Дело в том, господин Порох, – вмешалась Айлин, – что не так давно нам стало известно о способности Гриватты проходить сквозь… сквозь твердь – проваливаться в пустоту под ногами. И по этой причине мы с госпожой ловиссой, пока не будет найден способ помочь ей, отправили её в отпуск. Этот дар – несчастье. Она обрела его, можно сказать, по моей вине… увидев некие знаки в моей тетради…
– Я извиняюсь, мы должны этому верить? – спросил Тигрец.
– Есть свидетели, которые видели, как она проваливается, – сказала Длит.
– И это…?
– Я.
– Ну, естественно, – всё тем же злым тоном сказал Порох.
– И господин Даймон.
– Помощник покойного архивариуса? – оживился Тигрец.
