class="p1">Помню, на свадьбе в замке Льовезов в какой-то момент я поймала себя на том, что была
особенно зла на Тилваса Талвани – и заодно на себя. Я тогда заметила, насколько легко мне общаться с Тилвасом: перекидываться цитатами из древних книг, исполнять сложнейшие этикетные выкрутасы, залихватски ругаясь в паузах, с одинаковым интересом смотреть на какую-нибудь изысканную финтифлюшку на гербе – потому что мы оба знаем ее происхождение. Мы взрослели в похожих условиях богато-интеллектуальной жизни и, кажется, относились к ней с одинаковым расслабленным пренебрежением. И меня это одновременно привлекало и бесило в артефакторе. От него веяло той жизнью, которую я потеряла в Зайверино. В некоторых наших перебранках я ругалась не по сценарию, а от души – я действительно… завидовала ему. И злилась.
А теперь…
Я покосилась на аристократа и осторожно прислушалась к своим чувствам. Мне казалось, сейчас я пойму, что вместо раздражения во мне поселилось сочувствие, но…
О. Нет, смотрите-ка. Он меня все еще бесил. Даже сильнее.
Но теперь из-за того, что так сладко вырубился, оставив меня в растерзанных чувствах после своего рассказа.
– Подъем, – приказала я, щелкнув Тилваса по лбу.
Он мгновенно открыл глаза – внимательные и настороженные.
– Твоя история не закончена.
– М-да? А по-моему, вполне закончена. Это называется открытый финал.
– Открытые финалы для слабаков. Рассказывай дальше.
– Что именно? – удивился Талвани.
– Как мы будем тебя спасать.
– «Мы»? Мне нравится, – на губах артефактора зазмеилась тонкая усмешка.
– О нет, поверь, тебе не понравится, – пообещал Мокки.
Тилвас изумленно к нему обернулся:
– У нас настолько широкое «мы»?
– Пока я с тобой, у меня набегают проценты за переработку, – вор пожал плечами. – Ты ведь не потратил все деньги с продажи замка, не так ли? Иначе мне придется попросить что-то поинтереснее. Например, своего рёхха внутри.
– Даже не думай! – вдруг рявкнул Талвани так жестко, что я вздрогнула, а Мокки, до того равнодушно сидевший спиной, заинтересованно обернулся.
– Больше никаких рёххов внутри, – холодно сказал артефактор. Глаза его сверкнули алым. – Ни у кого. Ни ради спасения, ни как-либо иначе.
– Почему? – я нахмурилась.
Аристократ пружинисто поднялся, сложил руки на груди и посмотрел на меня сверху вниз.
– Когда мы встретились, я действительно не знал, кто мог заказать мое убийство. Но постепенно появлялись детали, и теперь я практически уверен: за нами охотится кто-то из характерных рёххов в теле человека. Он силен и хитер. Мы – не первые его жертвы. Он уже заставил исчезнуть двух людей с подселенными младшими рёххами: так, что территории, которым они покровительствуют, внезапно иссохли… Раньше такого не случалось, – на всякий случай объяснил артефактор Мокки Бакоа. – Что-то могло исчезать из мира природы, но само, постепенно. Сами духи бессмертны. Даже если рёхха временно развеять или, как горфуса, заключить в тюрьме, вверенная ему территория или явление будут в полном порядке. Лишь страдания рёххов влияют на материальный мир… Вероятно, сейчас их, в их человеческих телах, пытают. И это отражается на земле.
Тилвас вновь перевел взгляд на меня:
– Мы с тобой – новый объект его охоты. Он знает, кто я, и знает мою историю. А еще он знает твою историю, Джеремия Барк. Помнишь, в тюрьме Зайверино тебе сказали, что в замке не было следов присутствия темных сущностей? Никаких следов одержимости, из-за чего твоя история казалась неправдоподобной? Там и не было сущностей, Джерри. Там был рёхх, каким-то образом сумевший проникнуть в Дерека из-за ритуала. Рёхх, которого заклинатели не смогли почувствовать, потому что дух природы не является темной сущностью. И сейчас этот рёхх выбрал тебя для моего убийства специально, потому что он понимал, что ты сможешь коснуться моего медальона…
Тилвас прикусил губу и продолжил чуть более низким голосом:
– Ведь он сам подарил тебе эту силу… Тогда. В Зайверино. Пять лет назад.
Мне на щеки будто плеснуло горячей водой. Пальцы онемели. Я не могла ничего сказать, голос просто исчез, и только сердце сумасшедше колотилось, а шрамы на спине как будто извивались, смеясь.
– Зачем? – невозмутимым тоном поинтересовался Мокки.
Тилвас ответил ему так, будто это я задала вопрос: обращаясь ко мне, смотря на меня.
– Дерек был лишь временной оболочкой. Тот рёхх хотел жить в тебе, Джеремия Барк. Он готовился овладеть тобой. И хотя у него не получилось, он все еще считает тебя своей добычей. И присматривает за тобой.
Я резко вскочила на ноги. Голова кружилась. Будь я чуть менее ловкой, упала бы назад, в рычащую мглу водопада.
Тилвас потянулся ко мне, чтобы поймать, но я рявкнула:
– Не трогай меня! Отойди!
– Джерри?
– «Подарил», значит, да?! – Я металась на краю ущелья, словно кошка, попавшая в западню. – «Подарил мне силу» твой друг, я правильно расслышала? «Овладеть» хотел? Серьезно? «Присматривает»?! Это так теперь называется?!
Тилвас сквозь зубы выругался.
– Я просто так выразился, Джерри, – он вновь настойчиво протянул ко мне руку, с опаской глядя на землю, крошащуюся и летящую вниз под моими ногами.
Я зарычала:
– Не вздумай касаться меня, рёхх! – последнее слово я почти выплюнула, с ужасом чувствуя, что в глазах собираются слезы злости и страха. – Не подходи ко мне, не смотри на меня и только попробуй до меня дотронуться! Я убью тебя, слышишь?! Я действительно тебя убью. Как убила Дерека. Как убью всех, кто посмеет причинить мне боль. Мне плевать, сколько вас и какие у вас способности. Я вас всех уничтожу, я сотру вас с лица земли – я клянусь тебе, я смогу, только троньте.
– Джерри… – выдохнул Тилвас.
– Мать твою, Джерри, ты уже перебарщиваешь, – скороговоркой выпалил нахмурившийся Бакоа.
Я судорожно втянула ноздрями воздух, сама оттолкнула Тилваса двумя руками и побежала прочь.
Быстро. Еще быстрее.
Сквозь полночную долину, под вой далеких волков, по прохладной траве босиком. Мысли путались. Спина горела. В голове я вновь и вновь слышала тихий смех и мурлыкающий голос Дерека: «Дорога-а-а-я…» Ровно с той же интонацией, с какой Тилвас поёт: «Джереми-и-и-и-я…» Их образы начали путаться, соединяться в моем мозгу, воспаленном паникой, болью, усталостью, возможно – банальным безумием человека, однажды попавшего в беду…
В глубине души я всегда знала, что Дерек – на свободе. Что эта сущность никуда не делась, что она бродит по острову, скребет когтями кору старых буков и облизывается на луну. Что ее губы покрыты кровью, а пальцы помнят растерзанные тела моих друзей. Я знала: зло существует.
Но я думала, что живу в воровской тени, спрятанная от него. Я думала: я в безопасности.
Я бежала до тех пор, пока не споткнулась о какую-то корягу
