в загадки с тем, кого когда-то душил.
Он пожал плечами.
– О Фаулере… О прошлом годе… Сам как думаешь?
Тристан поерзал, ему снова стало неловко. Очень, не очень – Нико не знал. Просто чувствовал, что Тристану не по себе, вот и все, как свинья чует трюфели. Видимо, считал как-то язык его тела. Тристан отодвинулся и немного развернулся в противоположную сторону.
– Она не обязана ничего объяснять.
Нико тяжело вздохнул.
– Ты у нас, конечно, король в подавлении эмоций, но этим ты, возможно, вообще не помогаешь ей, не позволяя проработать какой-то косяк. Либби предали, а это большая проблема.
– По-твоему, я в жизни не знал предательства? – неожиданно вскинулся Тристан, будто жалящий скорпион.
– Я не это имел в виду, просто подумал…
– Хочешь поиграть в мозгоправа, делай это в свободное время. – Тристан захлопнул книгу, и Нико потянулся за ней. Увидел обложку, и голова закружилась от восторга.
– Чьи это заметки? – спросил Нико. Когда того требовал момент, он тоже умел быть козлом.
Тристан ответил сердитым взглядом.
– Твои, дятел. Сам же знаешь.
– Так ты, выходит, задумался, да? – Ну хотя бы это есть. – Кстати, а где был Атлас?
– На дворе июль, – ответил Тристан. – Мы в Англии. Он в отпуске.
Как и семья Макса, чем и объяснялось недавнее отсутствие в доме самого Нико – уходил он, правда, ненадолго, чтобы не слишком удаляться от Либби, – вот только прежде за Атласом вроде не водилось привычки бездельничать на летних каникулах. Атлас эпохи их однокашничества был человеком строгих привычек, если не сказать постоянной величиной их повседневного быта. Нынешнюю же его версию, как какого-то Одиссея, мотало неизвестно где. С другой стороны, у него, надо думать, есть право. Новая партия кандидатов появится не раньше, чем через восемь лет, так, может, сейчас самое время для восстановительных странствий.
– И все же он мог хотя бы заскочить, поздороваться…
– Эта… твоя теория… – Тристан открыл книгу на странице со схемой, которую успел снабдить собственными заметками. – Объясни вот это.
Нико извернулся и прищурился, вчитываясь в аккуратный почерк Тристана.
– А что, думаешь, неверно?
– Я думаю, здесь ни хера не понятно, Варона. Что это за галиматья?
– Так это… – И верно, двухмерные проекции – не конек Нико. – Погоди-ка. – Нико вырвал страницу с заметками, и Тристан чуть не подавился возмущенным возгласом. – Ты слишком долго тусил с Роудс. Это же просто книга, Тристан. Короче, так будет проще объяснить. – Он сложил листочек пополам, затем верхнюю часть отвернул так, что «гармошка» стала короче на дюйм. – Вот, взгляни, – предложил он, кладя листок на стол и разглаживая его. – Видишь? Он плоский.
– Теоретически. – Тристан щелкнул по страничке, которая к тому времени выгнулась буквой Z.
– Точно, ладно, это все – теория, понимаешь? – Нико силой магии сделал так, что промежутки между складками исчезли. – Пропавшего дюйма нет. Если смотреть на страницу – она плоская.
– Верно.
– Вот только она не плоская. – Нико убрал давление, позволив сложенной странице распрямиться. – Получился карман, в котором обычная материя складывается. Если несколько раз согнуть страницу таким образом, то карманов получится множество. Множество складок, воображаемых вселенных, умножающихся в каждой точке, где плотность одной конкретной галактики нарушена. Но живи ты в верхней части страницы, и не увидишь их. Ты бы двигался над ними, по совершенно плоскому миру.
Естественное выражение сосредоточенности на лице Тристана слегка напоминало гримасу презрения.
– Ты думаешь, что мультивселенная существует где-то между складками?
– И да, и нет. – Нико пожал плечами. – Я не делаю предположений касательно мультивселенной… Это уже совсем не начальный этап эксперимента, – подстраховываясь, сказал он, – а начинаю я с гипотезы о том, чем вообще может быть темная материя, что такое бездна. То есть наличие чего-то, что является его же отсутствием. – Нечто такое упоминала Рэйна, говоря про способности Далтона, еще в том году, когда случайно забыла о своей ненависти к Нико. – Именно это тебе надо будет увидеть, – добавил он, – в теории, когда я… или ты, если тебе хватит убедительности, уговоришь Роудс дать шанс зловещему заговору Атласа.
– Хватит его так называть, – велел Тристан, не сумев придумать ответа резче, так как был слишком занят, пытался переварить модель вселенной а-ля Нико. – Значит, ты согласен с Атласом? – спросил он, нахмурившись в своем фирменном стиле. – Думаешь, можно отыскать вход в другие миры в… темной материи? В некой космической складке?
– Звучит эротично, и – да, – подтвердил Нико. – Хотя я не знаю, согласен ли с этим Атлас, он же так ничего и не сказал про мои заметки, но в теории, – да. В конечном итоге, – пришел он к заключению, – все сводится к тому, чтобы выдать столько энергии, чтобы хватило сложить уголок этой галактики в равное ему противоположное отражение. Это наша с Роудс задача. Потом ты в теории смог бы увидеть его форму и…
– Провалиться в него? – Тристан выгнул бровь.
– Открыть дверь, – уточнил Нико. – Ты мог бы стать тем единственным, кто пройдет между отражениями, но сейчас не об этом. Сейчас мне надо только, чтобы Роудс сделала работу вместе со мной, а Рэйна – сгенерировала что-то там рэйновское. И удержала то, что не под силу удержать нам с Роудс.
– Забыл про Далтона, – пробормотал Тристан. – Его мы не получим, если только Париса не проявит несвойственную ей благосклонность.
– Точно, хотя это же все равно лишь гипотеза. – Нико поразмыслил и выдал: – Хорошо бы и саму Парису вернуть, не думаешь? Хотя бы для того, чтобы спасти ее от мести архивов. А еще чтобы Каллум не слинял в другой мир и не устроил войну.
– Об этом не переживай. Мир ему до свечки, ему главное убить меня лично, – проворчал Тристан, не сводя взгляда с модели вселенной.
– Могло быть и хуже. В некотором смысле это даже льстит. Дать ему подсказки?
– Лечиться тебе надо, Варона. – Тристан обратил на Нико долгий пристальный взгляд. – Для Атласа ты бы провел этот эксперимент? Гипотетически. – Последнее, как подозревал Нико, Тристан добавил в качестве тактической хитрости.
– Гипотетически? А то!
Тристан снова присмотрелся к нему.
– А ради Парисы?
– Она уже спрашивала. И я сказал ей то же самое.
– То есть?
– Гипотетически я всерьез опасаюсь, что попроси она – и я сиганул бы с обрыва. Но она, слава богу, пока не просила.
Тристан закатил глаза.
– Так, по-твоему, это хорошая мысль?
– Это мысль, – уточнил Нико, пожимая плечами. – Сама по себе она не хороша и не плоха. – Он не стал говорить о том, что именно это пытается донести до Либби. – Тут не надо принимать никаких решений. Никакой этики. Это моральная мертвая
