В подробном перечне родительских обязанностей обращается внимание, во-первых, на формирование нравственных качеств ребенка, во-вторых, на его воспитание в семье, в-третьих – на воспитание, «содействующее видам правительства», иными словами, государства. Его позиция выражена в законе четко и недвусмысленно, не страдает неопределенностью. Что же касается детей, то и они наделяются определенными обязанностями, опять-таки сформулированными государством. Сюда входят правила, зафиксированные в ст 77 Свода:
– оказывать родителям чистосердечное почтение, послушание, покорность и любовь;
– служить им на самом деле;
– отзываться о них в почтении;
– сносить родительские увещевания и исправления терпеливо и без ропота.
Так выглядят переложенные на язык закона сложившиеся веками, имеющие религиозное наполнение положения, имеющие прямое отношение к нормативному регулированию семейного воспитания.
Как и прежде, в начале XIX в. предметом государственной заботы оставалось устройство осиротевших детей в различного рода учреждения, заведения. Но если законодательство предыдущих лет всячески способствовало централизации их устройства в воспитательные дома, приюты, то теперь центр тяжести переносится на различные виды оказания им помощи. Появился Указ о выдаче пособия бедной матери, которая не в состоянии воспитывать детей собственными средствами71. Но желающих получать это пособие «явилось такое множество, что пришлось прибегнуть к сокращению расходов» и в конце концов к прекращению их выплат. В то же время появилось так называемое городское воспитание. Его суть заключалась в предоставлении матери возможности за определенную плату воспитывать своих детей дома до достижения ими 7-летнего возраста72. А приносимые в воспитательный дом, приют дети отсылались в деревню «с воспрещением обратного их поступления в это заведение»73. Надзор за детьми в таких случаях входил в обязанности окружных надзирателей и главным образом врачей74. Существовал даже запрет на создание детских учреждений за государственный счет. Они стали возникать в основном за счет частной благотворительности, церкви, монастырей. Для руководства такими приютами создается Комитет главного попечительства и разрабатывается Положение о детских приютах. В их задачу входило «приучение детей к труду, повиновению и опрятности»75. Принесшая в приют, нуждающаяся мать была вправе получать помощь (деньги на дорогу, покупку молока, пособие для уплаты воспитательнице)76. Она могла находиться в приюте со своим ребенком, когда она выходила с ним отсюда, ей продолжали выплачивать на него пособие (в день 30 копеек в течение первого года, 20 копеек на втором году жизни ребенка), после чего выплата прекращалась. В то же время практиковалось соединение родильного приюта с воспитательным, что позволяло перевести ребенка вместе с матерью в воспитательный приют.
Для второй половины XIX в. характерно закрепление устройства осиротевших детей за организациями, в ведении которых находились отдельные группы населения, отдельные владельцы и ведомства. Им предстояло «тщись» о своих подданных. Более разнообразной становилась практика устройства осиротевших детей на местах. Были учреждены приюты для младенцев и детей более старшего возраста, созданы сельские приютные дома для подготовки «хозяйственных крестьян». Налицо поиск разнообразных видов устройства детей-сирот. Тем не менее императрица Мария Федоровна, в чье ведомство входило большинство приютов, констатировала: «Результаты воспитания оказались в сплошном почти вымирании призревавшихся, а воспитательное значение выразилось в совершенной непригодности выросших воспитанников к самостоятельной трудовой жизни… Они оказались менее всех граждан полезными своему отечеству и дошли до последующей степени падения»77.
Обобщая все сказанное относительно участия государства в нормативном регулировании воспитания детей, в том числе семейного, надо сказать, что в XIX в. степень такого участия увеличилась главным образом за счет появления Свода Законов Российской империи. Что же касается судьбы сирот, то забота о них стала более разнообразной, что свидетельствует о стремлении сделать ее более эффективной. Но при всем различии ее способов выделяются три категории нуждающихся в государственной поддержке детей. В первую входят осиротевшие дети крепостных крестьян, которые в соответствии с Общими положениями о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости (1861 г.), возлагали на крестьянские общины обязательное призрение круглых сирот78. А государственная забота об осиротевших детях осуществлялась, во-первых, ведомством императрицы Марии Федоровны, за которым закреплялись столичные и некоторые другие воспитательные дома, во-вторых, земством на местах. Земские учреждения действовали на основании Земского положения. Им надлежало преодолеть «косность и бездушие» приказов общественного призрения «в деле устройства жизни осиротелого, покинутого детства». В их задачу входила и задача привлечь внимание русского общества к защите детей-сирот. В том числе уменьшить смертность тех, кто воспитывался в приютах, воспитательных домах, а также посланных в деревню. Другими словами, земская деятельность, занявшая особое место в истории России, сводилась к сохранению жизни ребенка, избавлению его от болезней, порожденных бедностью.
Таков определенный прогресс в процессе нормативного регулирования семейного воспитания и воспитания несовершеннолетних, потерявших свою семью, впитавший в себя многовековые традиции, совпадающие, в принципе, в своей основе с теми, что поддерживались государством веками. Но с образованием в 1917 г. России в государство иного типа возникла необходимость в корне изменить не только государственное устройство нуждающихся в том детей, но и реализовать коммунистическую идею о передаче всех несовершеннолетних на воспитание государства, поскольку семье предстоит прекратить свое существование. Поэтому надо было осуществить реформу колоссального масштаба – национализировать детей, поскольку «ни семья, ни отдельные лица или группы лиц не могут поставить и выполнить колоссальную задачу воспитания так рационально, как все общество, все государство»79.
Таким образом, отныне все функции регулирования отношений, связанных с воспитанием детей, должны были перейти к государству. Однако семья продолжала жить, что не могло не отразиться на вновь принятых законах. Но после ликвидации понятия «родительская власть» по-прежнему в первом Семейном кодексе 1918 г. говорилось о личных правах и обязанностях детей и родителей с одной очень важной оговоркой: «Родительские права осуществляются исключительно в интересах детей и при неправомерном их осуществлении суду предоставляется право лишить родителей этих прав» (ст. 153 Кодекса). Следовательно, во-первых, никакая национализация детей даже не начиналась, во-вторых, государство подчеркивало, что интересы ребенка имеют приоритетный характер, что относится к незыблемым положениям до сегодняшнего дня. Но заложенная в первые годы становления РСФСР идея об ответственности за воспитание несовершеннолетнего в первую очередь государства, а не родителей, оказалась живучей, способствующей безответственности родителей за семейное воспитание ребенка. Заслуживает внимания и определение в этом Кодексе цели воспитания – подготовление несовершеннолетних к полезной деятельности, что, несомненно, и в интересах государства. И надо сказать, что подобного рода цель, несколько видоизмененная в сторону расширения и уточнения, находила свое отражение в Семейных кодексах 1926, 1969 г.
Особое место в государственной деятельности по защите детей занимала в то время борьба с беспризорностью, порождаемой нуждой, сиротством, голодом, «беженством», войной, безработицей80. Беспризорность росла под влиянием отсутствия достаточного интереса к воспитанию ребенка – его материальному благополучию, образованию, обеспечению ему разумных и здоровых развлечений, устранению от него опасных социальных явлений81. Такое отсутствие объяснялось прочностью идеологии так называемого общественного воспитания. Этим обстоятельством в совокупности с различного рода трудностями можно объяснить, почему в 1930-е гг. в детские дома устраивали и по просьбе самих родителей, которые потом скрывались82. Так появился термин «полусирота».
Трудности первых десятилетий существования РСФСР сочетались с активностью государства по спасению несовершеннолетних, осиротевших в годы Великой отечественной войны (1940–1945), которая лишила тысячи и тысячи детей семьи, родителей, усложнила семейное воспитание детей. А после войны (в 1952 г.) Совет Министров СССР принял постановление «О мерах ликвидации детской беспризорности в РСФСР»83, где обращалось внимание на то, что «не принимаются меры к устройству детей, оставшихся без родителей, и детей, нуждающихся в помощи государства». Кроме того, в 1954 г. Советом Министров РСФСР был утвержден новый Устав детского дома, а несколько позже созданы школы-интернаты на 500 детей, предназначенные не только для сирот, но и тех, у кого были родители. Однако при этом сохранялись всякие ограничения в общении с ними детей. Таков еще один пример сохранения приоритета общественного, а не семейного воспитания. А переломным моментом в направлении нормативного регулирования семейного воспитания стала Конституция СССР 1977 г., ст. 53 которой провозглашала: «Семья находится под защитой государства»84. После чего все последующие нормативные акты коренным образом изменили свое отношение к правовым предпосылкам семейного воспитания.
