По лицу Лукаса скользнула тень. Он провел рукой по лбу, словно пытаясь убрать какую-то надоедливую мысль, и криво усмехнулся.
— Но зато я принес вам одежду, — поочередно вытаскивая из баула платье, чулки и расшитую кружевом сорочку, бодро сказал оборотень. — Можете переодеться.
Хольм подвинул ко мне вещи, подтянул ногой стул и развалился на нем, словно приготовился наблюдать за бесплатным стриптизом.
— Отвернитесь.
Я выразительно посмотрела на бессовестного волка.
— Я мог бы заменить вам камеристку, — протянул Лукас, и усмехнулся.
— Как-нибудь обойдусь.
— Зря. Давайте хотя бы со шнуровкой помогу.
Хольм поднялся и сделал шаг в мою сторону.
— Сядьте на место! — рявкнула я, уставившись в наглые волчьи глаза.
— О, наша леди боится не справиться с искушением?
В желтой глубине мелькнули красноватые отблески, и я вдруг поняла, что Хольм специально провоцирует меня, чтобы я не думала о недавних событиях. В душе шевельнулась благодарность. А ведь на какое-то время я действительно забыла о покушении.
— Что ж, раз уж вы так рветесь помочь, может, расстегнете застежку?
Я демонстративно повернулась спиной, выставляя на обзор длинный ряд мелких пуговиц. Да, в эту игру можно было играть вдвоем.
— Ничего сложного, — усмехнулся Хольм.
Он мгновенно оказался рядом, горячие руки легли на плечи, и все внутри отозвалось на это прикосновение, и мне вдруг нестерпимо захотелось податься назад, прижаться к оборотню, почувствовать себя живой.
Дыхание Лукаса потяжелело. Его пальцы медленно, одну за другой, расстегивали пуговицы, а мне казалось, что я ощущаю эти прикосновения всем телом. Петелька за петелькой расходились в стороны, обнажая спину, и с каждой из них меня все сильнее тянуло повернуться к Хольму, зарыться руками в его волосы, раствориться в сумасшедшем поцелуе…
«Это просто стресс. Выброс адреналина. Желание почувствовать себя живой. Базовые инстинкты», — трезво перечислил внутренний голос.
Я понимала, что так и есть, но желание, кружащее между мной и Хольмом, стало только сильнее.
— Пойду принесу дров, — хрипло произнес Лукас и отстранился.
Я видела, что оборотень тоже с трудом себя контролирует, и в душе проснулась надежда. Выходит, не так уж он меня и ненавидит. И равнодушием тут и не пахнет.
Лукас тихо пробормотал проклятие и выскочил за дверь, а я опустилась на топчан и уставилась на захлопнувшуюся дверь. В крови все еще бурлил адреналин, но мне не хотелось думать ни о покушении, ни о том, что делать дальше, ни о неясном будущем. Все мои мысли занимал Хольм.
***
Ночь наступила внезапно. Небо резко потемнело, в окно потянуло холодной сыростью, лес за стенами дома настороженно затих.
Мы с Лукасом успели поужинать припасенной едой, и, пока я убирала со стола, он достал из сундука несколько шкур, одну кинул на пол, две бросил на топчан, и сказал:
— Ложитесь, миледи, вам нужно отдохнуть.
Голос Хольма прозвучал глухо. За все то время, что прошло с возвращения оборотня, он так ни разу и не посмотрел мне в глаза, да и разговаривали мы мало. Нечаянно возникшая близость развеялась, сделав нас еще более чужими, чем раньше.
— День выдался тяжелым, — добавил Хольм, с непонятным сомнением окинув взглядом импровизированную лежанку. Та была невысокой, сколоченной из грубых досок, но достаточно широкой, чтобы на ней поместились двое. — Понимаю, вы не привыкли к таким условиям, — теперь сомнение проскользнуло и в голосе. — Но выбирать не приходится.
— А вы?
— Устроюсь на полу.
— Но там холодно. И сквозит.
— Ничего. Я привычный.
Не глядя на меня, Хольм скинул сюртук, растянулся на шкуре, закинул руки за голову и закрыл глаза.
— Темной ночи.
Я прикрутила фитиль лампы и добралась до топчана. А потом сняла платье, легла и натянула одну из шкур до самого подбородка.
Хольм не ответил.
Я поворочалась немного, пытаясь найти удобное положение, но топчан оказался слишком жестким, и мне никак не удавалось уснуть.
После часа мучений, я не выдержала.
— Лорд Хольм, вы спите? — шепотом спросила оборотня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Нет, — после паузы, ответил тот.
— А Давенпорт знает об этой избушке?
— Нет.
— А кто-то из вашего клана?
— Никто. Спите, леди Бернстоф, и ничего не бойтесь. Вас не найдут.
Хольм повернулся ко мне спиной, недвусмысленно давая понять, что продолжать разговор не намерен, а я уставилась в бревенчатый потолок и задумалась о том, что делать дальше. Мысли кружили, как чайки на побережье. И были такими же беспокойными. Я все пыталась сложить воедино разрозненные кусочки мозаики из жизни Бернстофов, а потом сама не заметила, как уснула. И во сне снова оказалась в особняке леди Летиции, в ее кабинете, и увидела леди Бернстоф и высокого худощавого мужчину, очень похожего на Беллу.
— Тетушка, уверяю вас, мне не почудилось.
Отец Изабеллы нервно провел рукой по русым волосам и взволнованно посмотрел на сидящую в кресле леди Летицию.
— Кто-то устроил в мастерской обыск. Пэнни волнуется за Беллу. Если с нами что-то случится...
— Кристофер, во что ты опять ввязался? Это снова твоя жена и ее очередное запрещенное изобретение?
Леди Летиция нахмурилась, отчего между ее тонкими бровями появилась глубокая складка, и посмотрела на племянника с плохо скрытой тревогой.
— Сколько раз я говорила, чтобы ты не шел на поводу у своей Пенелопы! Почему ты во всем ей потакаешь? Разве недостаточно твоего собственного дара? Зачем нужны эти постоянные эксперименты?
— Тетушка, вы должны понять, Пэнни — настоящий гений, ее дар сравним с даром моего отца. И она почти сумела разобраться с эндорумом, осталась самая малость.
— Ты хоть осознаешь, как это опасно? Помнишь, чем грозит создание запретных артефактов? Кристофер, одумайся, пока не поздно.
Леди Летиция подалась вперед, пристально глядя племяннику в глаза, а потом расстроенно махнула рукой и откинулась на спинку кресла.
— Я всегда говорила, что твоя женитьба на Пенелопе Шредер до добра не доведет. И оказалась права.
— Тетушка, вы несправедливы к Пэнни. Мы любим друг друга, у нас растет прекрасная дочь, — Кристофер улыбнулся, отчего тонкое, немного нервное лицо осветилось и стало удивительно красивым, но тут же посерьезнел и добавил: — Вы ведь не оставите Изабеллу, если с нами что-то случится?
Ответа леди Летиции я не услышала. Кабинет, фигуры Кристофера и его тети, разнокалиберная мебель — все это стало отдаляться, и я проснулась на топчане в лесной сторожке. В объятиях Хольма. Да-да. Наглый волчара прижимал меня к себе, словно любимую плюшевую игрушку, и что-то еле слышно бормотал на непонятном языке.
— Лукас!
Я попробовала выбраться, но не тут-то было. Хольм тихо рыкнул, нашел мои губы, и я потерялась в водовороте поцелуя. И все, что так долго кипело и плавилось внутри, захлестнуло с головой, не оставляя места ни раздумьям, ни здравому смыслу, ни опасениям. Горячие руки задрали подол рубашки, задержались на ягодицах, огладили бедра, а потом скользнули ниже, туда, где тонкий батист белья ощущался сейчас совершенно лишним. И мне захотелось избавиться и от него, и от сорочки, ощутить прикосновения всей кожей, стащить одежду и с себя, и с Лукаса. И я потянулась к вороту его рубахи…
И вдруг, в одну секунду, все прекратилось. Руки, еще секунду назад хозяйничающие на моем теле, исчезли, Хольм отстранился и уставился мне в глаза растерянным и оттого немного злым взглядом.
— Изабелла?
В хриплом голосе прозвучало такое удивление, что меня словно ледяной водой окатило.
— Что вы делаете в моей постели?
В глазах Лукаса полыхало желтое пламя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вот, значит, как? Снова прикидывается, что ничего не помнит?
— Да нет, лорд Хольм, это я должна задать вам подобный вопрос.
Я проглотила застрявший в горле ком и холодно посмотрела на оборотня.
— Что вы делаете в моей постели? — выделив голосом второе слово, насмешливо спросила Лукаса.
