Тот с сомнением огляделся и помрачнел.
— Прошу прощения, — отстранившись, произнес оборотень, и на его щеках заходили желваки. — Надеюсь, я не… Леди Изабелла…
Он не договорил. Посмотрел на меня странным взглядом, глухо рыкнул, одним движением слетел с топчана и рванул на себя дверь. Та с громким стуком захлопнулась за его спиной, и я осталась одна.
***
Проклятье! С трудом сдерживая трансформацию, он скатился по ступенькам, и в один миг перекинулся. А потом рванул в лес, подальше от одуряющего аромата резеды и от колдовских зеленых глаз, в которых так хотелось утонуть и забыть обо всем — и об артениде, и о поисках пары, и о будущем. Казалось, нет ничего важнее настоящего. Того самого, в котором он сжимает в руках гибкую талию Изабеллы и целует податливые сочные губы. Рес! При мысли о том, что могло бы произойти, не успей он остановиться, в голове зашумело. Он сошел с ума, теперь в этом не было ни малейших сомнений. Можно не тревожить Кейт, и так все понятно. Он, Лукас Хольм, свихнулся на какой-то смазливой человеческой девчонке. Нет, не какой-то. На самой неподходящей из всех.
«Попомни мои слова, Хольм, — всплыли в памяти слова Кейт. — Однажды ты попадешься на своем пристрастии к блондинкам».
Что ж, попался. Не знал бы, что с человеком у волка не может быть пары, решил бы, что Изабелла — та самая, истинная. Хотя, чем с такой истинной, лучше сразу пулю в лоб пустить. Это сейчас она ничего не помнит. А что будет, когда к ней вернется память, и она снова станет прежней Изабеллой Бернстоф?
Он сердито помотал головой и припустил быстрее.
Нет, пора с этим заканчивать. Нужно во что бы то ни стало найти артенид, и разобраться уже с проклятыми метаниями. Да. Так он и сделает. Ему не нужен очередной пустой роман. Сколько их было в его жизни? И ничего не осталось, даже теплых воспоминаний. Нет, ему необходима настоящая семья. Род. Свой собственный род: жена, дети, внуки. Хватит уже бобылем ходить. Хватит завидовать, наблюдая со стороны за счастьем друзей. У него тоже все будет. Он всегда добивался того, чего хотел, никогда не пасовал перед трудностями. Вот и сейчас не отступит, несмотря ни на какие колдовские глаза и соблазнительную фигурку подопечной Рэна.
Ветки хлестали по бокам, внутри все скручивало от яростного желания вернуться, но он все бежал и бежал вперед, в надежде избавиться от преследующего его девичьего аромата.
***
Вернулся Хольм почти под утро. Усталый, взъерошенный, с отросшей щетиной и лихорадочным блеском в глазах, он неслышно вошел в сторожку и замер на пороге, наткнувшись на мой взгляд.
— Леди Изабелла.
Лукас сделал шаг вперед и застыл, глядя на меня чуть исподлобья, словно прицениваясь к противнику на ринге. Крылья его крупного носа раздувались, будто оборотень к чему-то принюхивался.
— Я должен принести вам свои извинения, — через силу, продолжил Хольм. — Я был не в себе и не осознавал, что делаю.
— Значит, не осознавали.
На душе стало горько. Конечно, в здравом уме он ни за что не стал бы ко мне приставать. Как там? «Даже будь Изабелла последней женщиной на земле, я бы на нее не посмотрел?..» Видимо, просто животные инстинкты сработали. Весна, молодое женское тело рядом, только руку протяни. Вот и протянул.
Я поднялась с топчана, на котором просидела последние два часа, и медленно двинулась к Хольму. Расстояние в пару метров, которое раньше я легко преодолела бы за считанные секунды, показалось огромным. Непослушные ноги подгибались, спину простреливало болью, и я держалась на одной только гордости, но отступать не собиралась. Если Хольм думает, что может вот так запросто поиграть со мной и бросить, то он очень ошибается.
— Не осознавали, — повторила я и уточнила: — Как и в прошлый раз, когда посреди ночи пришли в мою спальню и устроились в моей постели?
Хольм едва заметно вздрогнул, и в его глазах мелькнула настороженность.
— Выходит, вы все помните?
По губам волка скользнула кривая усмешка, но тут же исчезла, уступив место волчьему оскалу.
— И почему же промолчали? Испугались?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Лукас испытующе посмотрел в глаза, а я сжала ладони, изо всех сил стараясь держать спину прямо.
— Или вам настолько невыносима мысль о том, что вас касался оборотень, что вы решили никому об этом не говорить?
— Лорд Хольм, я, конечно, многого не помню из прежней жизни, но есть у меня смутные подозрения, что если бы я рассказала о нашей совместной ночи, то вам пришлось бы на мне жениться. Уверена, лорд Давенпорт не позволил бы опорочить мое доброе имя. Все-таки, как опекун, он должен заботиться о моих интересах.
Я старалась говорить серьезно и видела, как все сильнее с каждым моим словом каменеет лицо Хольма.
— Леди Бернстоф, вы считаете меня бесчестным человеком? — резко спросил он, и на его шее выступили вены.
— А вы сами? Считаете себя таковым?
Я уставилась в потемневшие глаза и усмехнулась. Хольм прищурился, разглядывая меня так, словно мы с ним стояли на дуэли, а потом вскинул свою красивую голову и отчеканил:
— Леди Бернстоф, я готов искупить вину.
— Интересно, как?
Хольм оттянул ворот рубахи, словно тот ему жал, и спросил:
— Леди Бернстоф, вы ведь понимаете, что в нашем с вами случае, обычное решение — не выход?
— Почему же?
— Вы что, всерьез готовы выйти за меня замуж?
Хольм посмотрел на меня с таким удивлением, словно я предложила ему нечто невозможное. По плечам пробежал холод, и я поежилась. Конечно, чего я ждала? Что оборотень с радостью на мне женится?
— Вас это удивляет? — вскинув подбородок, посмотрела в сверкающие желтым огнем глаза.
— А как же ваше убеждение, что оборотней нужно уничтожать, как диких животных?
В голосе Лукаса послышалась хрипотца.
— Я так говорила?
— Да.
— Не помню. В любом случае, все это осталось в прошлом.
— Но вы ведь понимаете, что я не могу предложить вам руку и сердце? Для оборотня брак и дети возможны только с истинной парой.
— Вам не кажется, что думать об этом нужно было до того, как вы оказались в моей постели?
— Хотите сказать, я должен на вас жениться?
Хольм помрачнел.
— А разве вы так не думаете? Ну же, лорд Хольм, вы ведь сами подтвердили, что считаете себя честным человеком. И потом, почему вы так уверены, что я не ваша пара?
Я посмотрела на Хольма и усмехнулась.
— Это невозможно, — глухо ответил Лукас, и по его лицу прошла тень. — Вы не волчица.
Да ну? Это он меня в гневе не видел!
— Значит, если я обычная женщина, то со мной можно всего лишь… позабавиться?
Я вскинула голову. Лукас сжал кулаки, и желваки на его щеках ощутимо напряглись.
— Леди Изабелла, уверяю вас, я не собирался…
Хольм не договорил. Он одарил меня тяжелым взглядом и еле слышно скрипнул зубами.
— Я повторяю, я готов искупить свою вину любым способом, — словно через силу сказал он и добавил: — Кроме одного.
Хольм сжал кулаки и замолчал. Тишину комнаты нарушало только его тяжелое дыхание, и я слушала эти звуки, а внутри что-то тонко ныло то ли от разочарования, то ли от обиды. А взгляд стоящего напротив оборотня с каждой минутой становился все более напряженным. Казалось, еще немного, и Лукас сорвется, как туго натянутая струна.
— Да ладно, расслабьтесь, — я усмехнулась, глядя прямо в желтые волчьи глаза. — Не нужны мне ни ваша рука, ни ваше сердце. И замуж за вас я бы никогда не вышла. Ищите свою пару, сколько угодно, мне до этого нет никакого дела. Только забудьте о своих нескромных желаниях, и больше не пытайтесь залезть мне под юбку.
Я хотела гордо развернуться и дойти до топчана, но правую ногу свело судорогой, и мне с трудом удалось удержать равновесие.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Не вздумайте упасть, — рыкнул Хольм, прижимая меня к себе. — Рес подери, как же с вами сложно!
Оборотень подхватил меня на руки, донес до топчана и опустил на шкуру.
— Спасибо, — тихо пробормотала я, хотя на самом деле мне хотелось от души выругаться. Надо ж было показать свою слабость в самый неподходящий момент!
