— Леди Изабелла, я не знаю, что произошло, и почему я… — Хольм запнулся и не договорил. — Но я предлагаю все забыть и начать с чистого листа, — решительно добавил он.
— Не переживайте, я не собираюсь жаловаться Давенпорту. И вообще, у нас есть вопрос посерьезнее. Что мы будем делать? Я ведь не могу сидеть в этой избушке вечно.
Я в упор посмотрела на Хольма и тут же забыла, что хотела сказать. Лицо оборотня оказалось неожиданно близко, и то, что полыхало в его глазах, заставило сердце биться в два раза быстрее.
— Я уже подумал об этом, — отводя взгляд, сказал Хольм. — И завтра переправлю вас к своим друзьям в Бреголь.
— Но это ничего не решит.
— Если вы будете в безопасности, у нас появится шанс отыскать убийцу.
— Как?
— Леди Изабелла, предоставьте это мне. Я все решу.
Голос Хольма звучал твердо и уверенно. И с такой силой, что у меня даже доли сомнений не возникло. Этот и правда все решит. Вот только хочу ли я, чтобы за меня решали другие? Никогда не полагалась на мужчин, и сейчас не собираюсь, что бы там ни думал этот свободолюбивый волчара.
— Вам нужно отдохнуть, — совсем другим тоном сказал Лукас и добавил: — Прилягте, до рассвета еще есть немного времени.
И только после его слов я почувствовала, что действительно очень устала. Поэтому не стала возражать. Молча легла, отвернулась к стене и натянула на себя тяжелую шкуру, укрывшись почти с головой.
Что ж, завтра наступит новый день, и я смогу решить, что делать дальше, а пока лучше ни о чем не думать, и просто набраться сил.
***
Сон навалился внезапно, как тяжелая подушка. И снова вернул меня в особняк, точнее, в бельведер, с которого вела расходящаяся надвое лестница. Взгляд скользнул по припорошенной снегом площадке, прошелся по заснеженной балюстраде и замер на тонкой фигуре в легком светлом платье. Белла. Это была она. Стояла на самой верхней ступени и смотрела вниз с такой решимостью, что мне стало страшно.
— Изабелла!
Я попыталась окликнуть девушку, но с губ слетел лишь невнятный шепот.
— Эй!
Я кинулась вперед, оказалась рядом с Беллой и схватила ее за руку, но моя ладонь прошла насквозь, а Изабелла этого даже не заметила. Она вообще ничего не видела вокруг. Взгляд больших печальных глаз казался обращенным внутрь, а лицо — отрешенным и бледным.
— Я должна покончить с этим, — тихо бормотала Белла. — Мамочка, я больше не могу! Ты ведь ждешь меня там, за Гранью? Ты и папа. Ты мне обещала. И мы, наконец, будем вместе, как раньше. И я больше не увижу ни призраков, ни ночных кошмаров…
Резкий порыв ветра заглушил тихие слова, подхватил подол батистового платья, растрепал светлую косу, ударил в грудь. Изабелла пошатнулась, но устояла.
— Они мучают меня, — как безумная, прошептала она, и в широко распахнутых зеленых глазах отразился страх. — Приходят по ночам, чего-то требуют, а я не знаю, как им помочь. Я никому не могу помочь, даже себе. А тот, страшный?! Он так ужасно кричит! Требует, чтобы я его выпустила, угрожает, что если я не сделаю, что он просит, то он меня убьет, но я не могу. Я ничего не могу. У меня не получается.
Я слушала Изабеллу, смотрела на ее перепуганное, но удивительно красивое лицо, и понимала, что передо мной проходят последние минуты ее жизни. И что падение с лестницы вовсе не было случайным.
— Нет, я все решила. Здесь меня больше ничего не держит, — как безумная, продолжала бормотать Изабелла. — Я все равно никому не нужна.
Она неожиданно вскинула голову и шагнула вперед, и у меня в душе все сжалось от неизбежности того, что должно произойти.
— Белла, нет! — выкрикнула я, с отчаянием понимая, что ничего не могу сделать. — Не надо! Остановись!
— Мама, я иду к тебе! — не слыша меня, выдохнула Изабелла Бернстоф.
Она сделала последний шаг, перегнулась через невысокое ограждение и разжала руки. Вот только упасть вниз у нее не получилось. Я увидела, как в последний момент она поскользнулась и покатилась по обледеневшим ступеням вниз, до круглой площадки второго этажа, объединяющей обе половины лестницы в одну. Секунда. Всего лишь секунда — и жизнь девочки оборвалась, толком не успев начаться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
На глаза навернулись слезы. Бедная Изабелла. Одинокая, не знающая, что такое любовь близких, не умеющая радоваться жизни и улыбаться, она оказалась слишком слабой, чтобы бороться за жизнь, и слишком гордой, чтобы сказать кому-то о своей боли и попросить помощи.
Белая поземка кружила над неподвижным телом, заметала рассыпавшиеся по снегу светлые волосы, а я смотрела вниз и чувствовала, как застывают на щеках влажные дорожки от слез.
Как же безнадежно больно. Этого не должно было случиться.
Я не смогла сдержать всхлип и услышала отдаленный мужской голос: — «Миледи, что с вами? Вам плохо?»
Плохо? Да, мне плохо. И бесконечно жаль юную девочку, которая толком ничего не видела в жизни и ушла так рано.
Я вздохнула, открыла глаза и наткнулась на встревоженный взгляд.
— У вас что-то болит? Леди Изабелла, не молчите!
Хольм сжал мои плечи руками.
— Что? Спина? Ноги?
Желтые глаза потемнели, став почти черными, лицо оборотня казалось взволнованным, в нем отчетливо проступили волчьи черты.
— Нет, со мной все нормально, — высвобождаясь из крепкого захвата, пробормотала в ответ.
— Но вы плачете, — не отставал Хольм.
— Дурной сон приснился.
Я приподнялась и села на топчане. Бретелька сорочки соскользнула с плеча. Во взгляде Хольма загорелся огонь.
— Но вы уверены, что все в порядке? — не отставал Лукас.
Он снова взял меня за руку и уставился в лицо.
— Лорд Хольм, я, конечно, благодарна вам за заботу, но, может, вы уже перестанете все время меня хватать? Кажется, мы договорились.
— Простите, — отводя глаза, буркнул Хольм. — Если вы отдохнули, нужно выбираться отсюда.
Он поднялся, подошел к двери, распахнул ее, и, не поворачиваясь ко мне, сказал:
— Одевайтесь. Я побуду снаружи.
В сторожке пахнуло прелой листвой, дверь громко хлопнула, и я осталась одна.
В душе занозой сидело воспоминание о последних минутах жизни Беллы, в голове теснились мысли о том, что она сказала о призраках, которым не может помочь, и лишь с большим трудом мне удалось взять в себя в руки и подготовиться к возвращению в реальность.
Глава 11
Спустя полчаса мы с Хольмом покинули лесное пристанище. Дом, перед которым нас выкинул портал, скорее походил на замок. Высокий, в три этажа, с башенками и широкой парадной лестницей, он выглядел удивительно ухоженным и уютным. Вокруг кованой ограды, насколько хватало взгляда, простирались поля, между ними вилась выложенная булыжником дорога, а вдалеке виднелись красные черепичные крыши небольшого городка.
— Бромс, — ответил на мой безмолвный вопрос Хольм.
— Уверены, что ваши друзья не против меня приютить?
— Даже не сомневайтесь. Все будет хорошо, — твердо произнес Лукас и взял меня за руку таким собственническим жестом, что я только хмыкнула. Поди разбери, что в голове у этого несносного оборотня! — Идем, — толкая створку ворот, сказал Хольм и повел меня к дому.
Правда, не успели мы подняться по ступеням, как высокие двери распахнулись, и нам навстречу вышла девушка, лицо которой показалось мне смутно знакомым. Ну конечно. Это же та блондинка из кабинета Каллемана.
— Лукас! Наконец-то, я уже начала беспокоиться, — воскликнула она и улыбнулась, отчего в ее глазах появился мягкий свет, озаривший все вокруг.
И даже пасмурное утро стало казаться не таким хмурым.
— Эви, познакомься, это леди Изабелла Бернстоф. Леди Изабелла — леди Эвелин Каллеман, — быстро представил нас друг другу Хольм, все еще не выпуская моей руки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Очень приятно, — разглядывая новую знакомую, кивнула я, и незаметно выдернула ладонь из крепкого захвата оборотня. Слишком уж нескромные желания будили его прикосновения.
— И я очень рада познакомиться. Лукас так много о вас рассказывал, — ответила Эвелин.
