class="p1">– Тебе что? Ножку или ручку? Или…
– Ножку.
Спустя минуту три дымящиеся тарелки стояли на столе.
– Ну как? – спросил Фил, дуя на ложку.
– Похож на куриный, – задумчиво сказал Карпыч.
Раздался чуть слышный всхлип, и они одновременно посмотрели на Ольгу. Голова женщины с трудом приподнялась, влажные глаза смотрели в никуда.
– Тебе придется ее покормить, Карпыч, – сказал Фил. – Не видишь, она совсем беспомощная.
Недовольно крякнув, тот поднес ко рту Ольги ложку.
– Давай, – начал приговаривать Карпыч. – За маму. За папу.
Горячий бульон стекал по потрескавшимся губам молодой женщины, капая на ее грудь.
– Мамочка, – прошелестела Ольга. – Мамочка.
– Давай за бабушку, – кивнул Фил. – Она тоже здесь, только немножко мертвая. Кстати, если бы не твоя бабушка, нас бы тут не было.
– Сама судьба свела нас, – поддакнул Карпыч. Он предпринял еще несколько попыток влить «борщ» в рот женщине, но все было бесполезно: он вытекал обратно.
– Мне… надо идти, – жалобно проговорила Ольга. Ее стеклянный, ничего не видящий взгляд залитых кровью глаз все так же был направлен куда-то в стену.
– Фил, по ходу, она ослепла, – озабоченно произнес Карпыч.
Фил пожал плечами. Дохлебав бульон, он принялся за «мясо».
– Отпустите меня домой, – прошептала Ольга. – Пожалуйста.
– Ты и так дома, – напомнил Карпыч, чавкая. – Это раз.
– И тебе не на чем идти, – подхватил Фил, обгладывая крошечную ножку. – Это два. Поешь и ложись спать. Сегодня был трудный день.
– Точнее, ночь, – поправил приятеля Карпыч. Сам он взял руку, которую полностью засунул в рот, и заработал челюстями. – Она мягкая. Костей как будто нет.
– Дай ей тоже, – сказал Фил. – Она ведь ничего не ела.
Карпыч подвинул к Ольге тарелку, в которой плавала вторая нога. Пока он тщетно пытался накормить женщину, Фил, сыто рыгнув, сказал:
– Мы сейчас делаем новый мир, дружище. Ты понимаешь? Этим утром вся земля проснется иной. Мы очистили ее от дьявольской грязи. Можно так сказать, взяли удар на себя.
– Домой, – продолжала бубнить Ольга. – Рома. Андрейка. Ромочка. Покорми Аню.
– Что она несет? – поморщился Карпыч.
– Не знаю. Бредит, наверное. И смотрю, есть она совершенно не хочет.
– Она вся бледная.
– Ясен хрен. Литра два крови точно потеряла.
Карпыч со вздохом посмотрел на тарелку с остывающим бульоном.
– Мне становится скучно, – признался он. – Твои волшебные колесики перестали действовать?
– Наверное. Но у меня где-то еще одно колесико должно быть. А в тачке вроде пиво оставалось.
– Нам пора?
Фил поднялся из-за стола:
– Не сейчас. Хотя уже скоро. Вон, смотри, уже светает. Предлагаю напоследок вдуть нашей гостеприимной хозяйке. Пока она не околела.
* * *
Юрий весь подобрался, как сжатая пружина, его глаза сузились, сверля требовательным взглядом напуганного Алексея:
– Что там?
– Я… не знаю, – промямлил Алексей и торопливо сунул пакет Есину в руки.
Скользнув взором по багровому пятну, Юрий раскрыл посылку. Внутри был какой-то продолговатый сверток, небрежно замотанный грязным бинтом, и он вытащил его наружу.
Даже не разбинтовывая его, он сразу понял, что это такое.
Стопа, от правой ноги. Небольшого размера, ранее принадлежавшая ребенку или подростку.
Первой мыслью Юрия было швырнуть ее в ведро с нечистотами, которое Алексей уже успел прицепить к тросу, но что-то удержало его от невольного порыва. Дрожащими пальцами он принялся разматывать бинт.
«Все не так просто, – клокотало в голове. – Не стал бы Ох присылать тебе абы чью ногу… Не стал бы, не стал бы…»
Мелькнули пальцы с накрашенными ногтями. Значит, хозяйка стопы – женщина. Молодая женщина.
«Или девушка», – предположил внутренний голос.
Последний слой окровавленного бинта с треском оторвался от бледной кожи, и Юрий застыл каменным изваянием. Похоже, девушка внимательно относилась к ногам – педикюр был безупречен. Гладкая ровная кожа, аккуратные ноготки были окрашены нежно-голубым лаком, причем покрытие было совсем свежее. Но внимание Юрия было приковано к другому. Он оторопело таращился на татуировку в виде изящной змейки, обвивающей лодыжку. Все тревоги и переживания, грызущие его последние дни, улетучились в мгновение ока, и теперь окружающий Юрия мир уменьшился до размера женской стопы с вытатуированной на ней змейкой.
Потому что он узнал ее. Он не мог ее не узнать, вот в чем дело.
Пленник размеренными движениями развернул ступню, тупо глядя на место ампутации. Сквозь запекшуюся кровь белела кость, срез был идеально ровным, словно работали хирургической пилой. И работал явно не дилетант.
– Это… это все дерьмо, – непроизвольно вырвалось у Юрия. – Фейк. Это фейк, мать вашу!
Он хотел отшвырнуть страшную посылку, но пальцы отказывались его слушаться, они будто намертво приклеились к отрезанной ноге.
Экран вновь стал черным, по нему торопливо зазмеилась красная полоса.
– Видел где-то раньше эту ножку? – полюбопытствовал Ох.
– Это фейк, – повторил Есин. Он пошатнулся, теряя равновесие, сделал шаг вперед, и Алексей, оказавшись на его пути, с ужасом попятился. У него был такой вид, словно перед ним оказался прокаженный.
– Ты блефуешь, – разлепил губы Юрий. – Такого… просто не может быть. Да.
Слова давались ему с трудом, казалось, мужчину безжалостно расплющивали, словно тюбик, по капле выдавливая из него внутренности.
– Ты сделал тату на… на чужой ноге.
Ох засмеялся шелестящим смехом, который напомнил Жанне шелест крысиных лапок, торопливо семенящих по железному полу. Ее передернуло.
– Брось, Фил. Не обманывай сам себя, – сказал Ох. – Я не поверю, будто ты не знал, что твоя дочь сделала себе тату. Ты не производишь впечатление человека, который не в курсе жизни близких тебе людей. Это нога Кристины, и ты узнал ее.
– Кристины, – эхом повторил Юрий и снова уставился на стопу. – Этого не может быть.
– Может, – мягко произнес Ох.
– Как ты нашел ее?! При чем здесь моя дочь?!! – взревел Юрий, выходя из минутного ступора. – Тебе мало, что ты запер нас здесь, как своих крыс, и держишь уже пятые сутки?!
– Я дал вам задание, вы его не выполнили. По твоей вине, Фил, – подчеркнул Ох.
– Где моя дочь?
Помолчав, Ох спросил:
– Уверен, что хочешь увидеть ее?
Лицо Юрия окаменело.
– Да.
На мониторе высветился кадр с узким сумеречным коридором.
Жанна подавила горестный вздох – точно так же начинался жуткий ролик про ослепленного писателя, который жевал страницы своей книги, смоченные в его собственной крови.
Затем картинка ожила, камера стремительно поплыла вперед, и перед ведущим съемку внезапно открылась низкая дверь.
Рэд, внимательно глядя на экран, подумал, что это было то же самое помещение, где пытали Таро. Только на этот раз стул был пустым, на столе тоже ничего не было. Раздался монотонный скрипучий звук, и он нарастал. Будто…
«Будто кто-то толкает перед собой каталку», – подумал Рэд, чувствуя, как липкий страх обволакивает
