Мальчики вернулись из разведки.
– Никого нет, – сообщил Генка, – у строителей перерыв, так что не будем терять времени и поднимемся наверх.
Слава идти отказался, сославшись на то, что не хочет пачкаться, за что тут же получил от Генки презрительное: «Чистюля!». Девочки, сопровождаемые Мишкой и его другом, побежали к дверям усадьбы.
Внутри дома было очень грязно – везде стояли строительные леса, на полу валялись ведра, рабочий инструмент, мусор. По заляпанной краской мраморной лестнице они поднялись на второй этаж и, выйдя на балкон, подошли к птице. Вблизи она оказалась еще громадней. Миша левой рукой взялся за ее голову, а двумя пальцами правой руки нажал ей на глаза. Раздался щелчок и голова птицы откинулась назад. Пошарив в тайнике рукой, мальчик достал из него сложенную пополам бумажку.
– Вот здорово! – изумился Генка. – Письмо!
– Спустимся вниз, – сказал Миша, – там и прочитаем.
– Давай сейчас, – взмолился его друг, – нет мочи терпеть.
– А, если строители нагрянут? – и мальчик повел всех обратно.
Он оказался прав. Задержись ребята еще на несколько минут в доме, то у выхода они столкнулись бы с рабочими, возвращавшимися с обеденного перерыва. Но они вовремя успели выбежать из дома и, уже стоя в саду, около Славика, услыхали их голоса.
Мишка аккуратно развернул лист бумаги и ошарашено сказал:
– Ничего не понимаю. Здесь, кроме каких-то пляшущих человечков, ничего больше нет.
– Шифровка! – медленно произнес Генка, и его глаза загорелись таинственным огоньком.
– Что делать будем? – спросила Аня у Веры и нажала на клавишу гаджета.
Тот сразу включился в разговор:
– Перед вами ценный документ, расшифровав который вы получите ответы на многие вопросы.
– Интересно, – сказала Вера, – а кто расшифрует…
– Знаете, – сказал вдруг молчавший до этого Славик, – здесь в деревне живет один художник, – и он посмотрел на друзей. – Помните? Кондратий Степанович.
– Ну, не тяни! – нетерпеливо сказал Генка.
– А что, если у него спросить? Он человек образованный, умный, много книг прочел.
– Это мысль, – похлопав друга по плечу, сказал Мишка. – Айда, к нему!
Обгоняя друг друга, они побежали в деревню, но, добежав до реки, разделявшей деревенские дома и усадьбу, остановились. Моста нигде не было видно.
– А мост куда подевался? – спросила Аня у мальчиков.
– Да мост еще в прошлом году сгорел, – ответил Мишка, – а новый никак не построят.
– Так, давайте, ее вброд перейдем, – предложила Вера. – Вон, она какая узенькая.
Генка хмыкнул:
– Узенькая-то она узенькая, только глубокая очень. Потонем…
На другом берегу, в лодке сидел подросток и удил рыбу. Миша громко свистнул.
– Ты чего свистишь?! – рассержено крикнул ему деревенский парнишка. – Всю рыбу распугаешь.
– Помоги на другой берег перебраться! – крикнул ему в ответ Миша.
Подросток кивнул головой, смотал удочку и, оттолкнувшись от берега веслом, поплыл к друзьям.
Удачно переправившись на противоположный берег и пожелав пареньку удачной рыбалки, компания побежала к избе художника.
Открыв незапертую дверь, они вошли.
Изба оказалась довольно вместительной, и вся была заставлена старинной мебелью. По всей видимости, Кондратий Степанович перевез ее из города. Но самым поразительным оказалось то, что все предметы в доме были разрисованы самым причудливым образом.
Полы, к примеру, покрашенные ярко-желтой краской, не очень гармонировали с красным потолком и стенами, выкрашенными в зеленый, желтый, голубой и малиновый цвета.
Под белыми оконными рамами сиротливо стояли скамейки коричневых расцветок. К большой русской печи, расписанной разноцветными квадратиками, ромбами и треугольниками, были прислонены оранжевые в крапинку ухваты и кочерга. Этот дом просто кричал о том, что в нем проживает настоящий художник.
Сам Кондратий Степанович, одетый не то в бархатную, не то в вельветовую, изрядно потертую и перепачканную всевозможными красками толстовку, стоя на коленях в центре избы, пытался что-то изобразить на большом белом листе ватмана. Его длинные волосы, рыжими мохнатыми космами спускались на белый от перхоти ворот толстовки и плавно переходили в редкие волосенки на висках. Заметив гостей, он, кряхтя поднялся, и на ребят уставились мутные голубые глаза.
– Кто такие? – прогремел он басом.
– Кондратий Степанович, – обратился к нему Слава, – помните, здесь в прошлом году отдыхал наш пионерский отряд? Вы еще помогали нам избу-театр разрисовывать.
– А…, пионэры, – промычал себе под нос художник, делая ударение на букве «э». – Что, опять рисовать надо?
– Нет, – ответил Славик. – Мы к Вам по другому вопросу пришли.
– Выкладывайте! – Кондратий Степанович вытер рукавом толстовки пот со лба и, прошаркав к окну, уселся на скамью.
Гости подошли ближе и протянули ему листок бумаги с изображенными на нем пляшущими человечками.
– Как по-Вашему, что это такое? – спросил его Миша.
Художник взял в руки листок, повертел его и так и сяк, скривил губы и вернул обратно.
– Не знаю, – ответил он. – Абстракция какая-то.
Потом, почесав подбородок, добавил:
– Похоже на кисть Репкина с Маховой. Вот, зараза! – ударив кулаком по скамье, Кондратий Степанович подскочил как ужаленный. – Бездарность, а уже две персональные выставки в «Метрополе» провел…
– Кондратий Степанович, – перебил его Мишка, – это не работы Репкина или другого художника. Это, скорее всего, зашифрованный текст. Вы присмотритесь – пляшущие человечки.
Художник, который уже успел опуститься на колени перед ватманом, замер и спросил:
– Как ты сказал?… Пляшущие человечки?…
– Да, – кивнул головой Мишка.
– Надо же! – Кондратий взял в руки кисть и вывел большую букву «В». – Прямо, как у Конан Дойля из приключений Шерлока Холмса.
Генка оживился.
– Так вот, этот персонаж – Шерлок Холмс умел расшифровывать чьи-то письма, написанные в виде пляшущих человечков, – добавил художник, выводя на ватмане еще две буквы «С» и «Е».
– А, что это будет? – поинтересовалась Вера, глядя на старания Кондратия Степановича.
– Да вот, – ответил тот, – председатель колхоза попросил написать «Все на коммунистический субботник!».
– Спасибо, Кондратий Степанович, – поблагодарил художника Славик, – мы пойдем, не будем Вам мешать.
– Угу, – промычал тот и вывел букву «Н».
Покинув избу художника, ребята встали в кружок.
– Вот мы все и выяснили, – сказала Аня, пряча лист бумаги в задний карман джинсов. – Спасибо вам за помощь.
И она пожала каждому мальчику руку.
– Эх, – горестно сказал Генка, – жаль, что Шерлок Холмс не живет здесь. Мне не терпится узнать, что там зашифровано.
– Ничего, я как-нибудь попробую тебе это передать, – приободрила его Аня и, посмотрев на подругу, добавила: – Ну что, обратно в кинотеатр? Отправляемся в Лондон, на Бейкер-стрит.
Вера кивнула в знак согласия.
Внезапно включился Навигатор.
– Переправиться в Лондон любой эпохи из кинотеатра «Карнавал» не представляется возможным. Он настроен на другую частоту.
– Как же нам быть? – забеспокоилась Вера.
– Вам надо искать портал вблизи данного участка земли.
– Это еще почему? – удивилась Аня.
– А это бывает, – успокоил подруг Миша. – Не до конца отлаженная система. Иногда, в разные места и эпохи можно попасть из одного и того же места, а иногда – только из разных.
– А поблизости есть, что-нибудь?
Мишка нахмурил лоб.
– Есть, – сказал он через несколько минут, – отсюда, если быстро идти, минут пятнадцать.
– Проводите? – спросила Аня.
– И не сомневайтесь! – гаркнул Генка.
– Ребята, вы меня извините, – сказал Слава, – но меня мама искать будет, я ее не предупредил, что в деревню поехал.
– Тогда, конечно, езжай, – Аня поцеловала его в щеку. – И, большое спасибо, за все!..
Славик покраснел и, помахав рукой, побежал к станции.
– Давай, давай, – обиженно пробурчал Генка, пиная ногой камешек. – Вали домой, маменькин сынок…
– Хватит тебе к нему цепляться, – сердито сказал Миша и направился в сторону леса.
– А, чего он ведет себя, как барышня! – не унимался Генка, шагая рядом с ним.
Подруги переглянулись, и Вера закатила глаза.
– Пошли, – сказала Аня и, взяв Веру под руку, повела ее следом за мальчишками.
Миновав маленькую деревеньку, они подошли к длинной постройке с пологой крышей.
– Это что? – спросила Вера, пялясь на сооружение.
– Заброшенный коровник, – ответил мальчик, – место мгновенного перемещения.
Из коровника послышалось протяжное мычание.
У девочек широко открылись глаза.
Вера прочистила горло и спросила:
– Заброшенный, говоришь? А, то, что я слышу – неполадки в системе?
– Не знаю, – растерянно ответил Миша.
