это лишь укрепляет самобытный шарм народной кухни.
Рита всунула голову в дверь.
– Все уже тут. Начнем?
Войдя в гостиную с мисками баттер чикена, я приятно поразилась плодам Ритиных трудов. Она спрятала все пособия по выживанию и запчасти от разобранных винтовок, накрыла стол выцветшей ситцевой скатертью и зажгла масляные лампы – теплое мерцающее сияние скрывало множество недостатков.
Все выжидательно смотрели, как я расставляю миски на столе, и я вдруг поняла, что они думают, я сейчас произнесу речь. Но у меня напрочь отнялся язык. Спасибо, Рита поднялась с места.
– Народ, это Майя. Она приготовила потрясающую еду и сейчас расскажет, какую именно.
Гуннар ободряюще улыбнулся мне. Я откашлялась.
– Все блюда сегодня родом из Пенджаба. Это вот баттер чикен, одно из самых популярных индийских блюд. Сегодня я подаю его с роти, байнган бхарта – это из подкопченных баклажанов – и дал махаби. А потом будет десерт. Морковная халва. Так. Ладно, я пойду дальше печь роти.
Щеки у меня так и пылали. Я бросилась обратно на кухню и, заглушая смущение, принялась лихорадочно раскатывать тесто.
– Не волнуйся, они в восторге, – сообщила Рита мне через десять минут, заглянув на кухню за новой порцией роти.
Когда с основным блюдом было покончено, я собрала тарелки и подала всем по мисочке халвы. Я гордилась тем, как закарамелизовалась натертая морковка после долгого и медленного тушения в молоке с сахаром.
– Вы потрясающе готовите, – сказал мне кто-то из гостей.
– Мне так понравился дал. С дымком, а нежный-нежный. Совершенно уникальный аромат.
– Да-да, и мне больше всего понравился. А я же вообще-то чечевицу на дух не переношу.
– Я три порции слопал, – гордо сообщил кто-то еще.
– Спасибо, спасибо, – повторяла и повторяла я, как заведенная.
– Садись с нами, выпей бокальчик, – позвала Рита, щедрой рукой наливая мне вина.
К тому времени, как все разошлись, а я прибралась на кухне, было уже хорошо за полночь. Я рухнула на диван с тарелкой остатков. Веки у меня отяжелели, ноги гудели, но усталость сто раз того стоила – меня распирало победоносное ликование. Несколько Ритиных друзей расхвалили меня на все лады и заявили, что мне непременно надо устраивать такие вечера регулярно. И я почти уже решилась. По крайней мере, могу еще хоть пару ужинов дать, пока Адам с Миккелем не вернулись, чтобы во время их отсутствия база хотя бы какие-то деньги приносила.
Во время готовки я напрочь теряю аппетит. Но теперь он вернулся с утроенной силой. Я набросилась на баттер чикен. Вышло гораздо лучше, чем в прошлый раз, но все-таки до стандартов Умы еще не дотягивало. Бейнган бхарта, на мой вкус, получилась слишком продымленной, в следующий раз попробую смягчить свежим кориандром. Потом я перешла к далу. Как и говорили гости, это, безусловно, был гвоздь программы: нежный, сладкий, чуточку подкопченный – хотя что угодно выйдет вкусно, если много часов готовить на открытом огне.
Я положила в рот еще ложку, упиваясь результатами своих тяжких трудов. Я справилась! «Арктический клуб любителей карри» начал работу!
Часть четвертая
30
Мало-помалу в мир начал возвращаться свет. Сперва – просто осознанием, что тьма вокруг уже не абсолютна. Потом я начала замечать посреди дня коротенькие промежутки сумерек, когда небо принимало темно-фиолетовый оттенок типичного синяка, а вдоль горизонта протягивалась полоска чуть побледнее. Постепенно эти сумеречные часы становились длиннее, сугробы купались в мистически-зловещем мареве. Такой переходный период между полярной ночью и возвращением солнца известен как синий сезон – и всякий раз, как я куда-то шла, мне чудилось, что я попала в яркий сюрреалистический сон, из тех, что снятся перед самым пробуждением и понемногу вбирают в себя звуки окружающего мира.
Миккель с Адамом все еще не вернулись из Тромсё. После операции Миккель подхватил воспаление легких, и перевозить его было нельзя. Каждый раз, как я звонила Адаму, голос у него звучал все более и более устало. Я знала, что он переживает из-за денег, и жалела, что мало чем могу ему помочь.
Я скучала по ним обоим. Так странно было жить тут совсем одной. Иногда тишина стояла такая, что я казалась себе самым шумным человеком в мире – под ногами хрустит снег, в груди бьется о ребра сердце. Я подпрыгивала от малейшего звука, от любой тени. Спасибо, Рита сделалась у меня частой гостьей, потому что начала сдавать свою комнату в субаренду, чтобы хоть немного подзаработать. Она часто уговаривала меня выбраться в тир или покататься на санях, чтобы поразмять собак. У нас обеих начало прибавляться энергии. Как-то, чуточку перебрав за ужином, Рита назвала синий сезон «возрождением» после многомесячной тьмы, что для меня ассоциировалось только с одним – психотерапией.
Психотерапевты, которых я когда-либо посещала
– Первую звали Дженни. Кожа у нее была такой бледной, что на запястьях и на висках проглядывали синие вены. Мне было семь лет, я даже близко не была готова ни с кем ничего обсуждать, так что большую часть времени просто разглядывала все эти вены, боясь, а вдруг они прорвутся сквозь кожу.
– После первой панической атаки я ходила к психотерапевту по имени Дейв. Он пользовался довольно-таки нетрадиционными методами. Например, всякий раз, как я говорила о себе что-нибудь негативное, он вытаскивал пластмассовый лук и выпускал в меня стрелу. Вообще-то это была одна из самых эффективных психотерапий на моем опыте.
– Бросив работу на кухне, я некоторое время посещала мягкую, как подушка, Салму, щеголявшую неизменной алой помадой. На письменном столе у нее всегда стоял большой кувшин воды. От нервов у меня все время пересыхало во рту, и я нередко выпивала весь кувшин (примерно семь стаканов) за прием, чем завела себе еще одну успокаивающую привычку, на избавление от которой ушло несколько месяцев.
Недавно я нашла себе нового психотерапевта онлайн. Очень сомневалась изначально, окажется это более или менее мучительно нервно, чем вживую. С одной стороны, ему не будет видно, как я потею. А с другой – мало ли что там происходит по ту сторону экрана. Психотерапевта звали Эдо. Я успела уже нарисовать себе мысленным взором портрет: сексапильный, худощавый, с черными, как смоль, волосами, а лицо все в пирсинге. Надо ли говорить, что на экране появился совершенно другой типаж: лысоватый, в очках с толстыми линзами. Куда более располагающий к общению, чем продукт моего воображения.
– Майя, я Эдо. Приятно познакомиться. Вы пишете, что страдаете
