Наверное, нам судьбой было предначертано отфутболивать сию фразу друг другу, раз за разом.
— Заслужил, — кивнул головой. — Но давай сейчас серьёзно.
— Я. Не. Беременна, — отчеканила она, глядя прямо мне в глаза. — Можешь выдохнуть, твоей репутации ничего не угрожает.
— Да при чём здесь репутация! Просто… я должен знать, если что.
— Нет никакого «если что», — жёстко заявила Карина.
— Ты уверена?
— Да, Илья, уверена! — покраснев явно не от смущения, выдала она. — Я тест делала. Отрицательный.
Между нами повисла неловкая пауза. Тест? Значит, были какие-то сомнения. Значит, могло быть.
— Карин… — сказал и замолчал. — Мне очень жаль, что… я заигрался и в итоге протащил нас через всё это.
Покачала головой.
— Ну если тебе от этого легче станет.
— Не станет. Меня уже не спасти… Но мне бы хотелось, чтобы у тебя всё было хорошо. И если я могу чем-то тебе помочь…
Она рассмеялась, нервно и некрасиво.
— Это то, чем ты себя успокаиваешь? Всеми этими «жаль», «хотелось», «не хотелось», «помочь»?!
С шумом втянул в себя воздух.
— Я не успокаиваю себя. Но… так или иначе жизнь продолжается, как бы страшно это ни было.
Она покивала головой, но не ответила.
Я уже почти дошёл до двери своего кабинета, когда вопрос Карины нагнал меня:
— А если бы я действительно была беременна? Что бы ты делал тогда?
— Попросил бы тебя этого не делать, — отозвался не оборачиваясь, сам не до конца понимая, что имел в виду.
***
Сейчас, вспоминая тот разговор, я поражался тому, насколько был слеп. Карина клялась, что не знала о своём положении, но я ей не верил. Она догадывалась, но не захотела взглянуть правде в глаза. Точно так же, как и я предпочитал оставаться в неведении, ибо правда была слишком невыносимой.
А когда случилась злополучная сцена между Ниной и Кариной, стало понятно, что так больше продолжаться не может.
— Тебе нужно уехать. Я готов дать денег на первое время. Если ты всё ещё грезишь Германией, то…
— Да пошёл ты, — зло выплюнула Каро, — и деньги свои знаешь куда можешь засунуть?!
Промолчал. У неё было право злиться.
Каринка металась по приёмной, со злостью закидывая вещи в коробку, и в этот момент очень походила на Машку. Я пытался работать, убеждая себя, что всё правильно, что раньше нужно было просить её уйти, но то и дело срывался, бросая на неё нервные взгляды.
Было такое чувство, будто я пытался прикрыть свой зад, жертвуя Кариной. Мысль так себе. Кем она была мне, чтобы я считал её увольнение жертвой? Я правда не желал ей зла, склоняясь к тому, что ответственность за случившееся лежала только на мне. Но и выбор между ней и Ниной даже не был выбором. И от этого делалось тошно… со всех сторон выходило, что всё это время я использовал Карину в угоду собственным тараканам. Хотелось сыграть в благодетеля и героя — а возьму-ка я её на работу, не справляюсь с призраками прошлого — пересплю с ней, не справляюсь с собственным чувством вины — оставлю её рядом, начну переживать за жену — уволю. Короче, именно с Кариной все мои демоны снимали свои маски, полностью обнажая моё дерьмовое нутро. И это абсолютно точно мне не нравилось.
***
Следующие годы были посвящены Нине и работе. И если раньше мне казалось, что я многого достиг, то сейчас пришло осознание, что весь мой прежний бизнес был жалким пшиком, мелочью, по сравнению с тем, чего я смог добиться теперь. Ведь что, по сути, у меня было до этого? Два паршивых производства, которые в масштабах страны представляли собой лишь мышиную возню. Но острое желание сбежать от себя вдруг открыло во мне небывалый уровень работоспособности, а главное — желание, чтобы всё было иначе. Больше у меня не было секретарш, переходящих на ты, или же замов, с которыми приятно общаться, но на которых нельзя положиться. Единственная слабость, которую я здесь себе позволил, — это перетащить к себе на службу Костяна.
В какой-то момент я даже поверил в то, что мы с любимой смогли выбраться из кромешного ада.
Глава 15.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Макушка промелькнула столь быстро, что на какие-то доли секунды я даже успела усомниться, а не померещилась ли она мне. Почесав кончик носа, я резко подскочила на ноги и рванула к калитке. Выскочив за ограду, обнаружила два удручающих факта: что подаваться в спринтеры мне ещё рано и что обладатель тёмной макушки, которого было уже не догнать, — какой-то мальчишка. Стояла, согнувшись пополам и ухватившись за бок, и наблюдала за тем, как тонкая детская фигурка улепётывает от меня, виляя меж разномастных заборчиков. Про архитектурную согласованность и тем более ландшафтный дизайн в посёлке не слышали, дома и участки были хаотично разбросаны по расположенным здесь холмам, поэтому путь моего таинственного наблюдателя удалось проследить до конечного пункта — покосившейся хаты на самой окраине.
— Чудно, — заключила я и отправилась в дом за покрывалом. В груди слегка саднило. Но вместо сочувствия к себе я испытывала лишь злость — принимать свою слабость не хотелось категорически. Головой я понимала, что всё это временно, что организм обязательно восстановится, просто нужно, чтобы время прошло. Но внутри меня всё протестовало от такой несправедливости, будто и тело меня тоже предало. Потребность быть сильной и стойкой ощущалась как никогда остро.
Покрывало не совсем аккуратно упало на кучу травы. Бухаться в неё с разбегу я не рискнула.
— Ты теперь стеклянная ваза, — напомнила я себе и аккуратно опустилась на импровизированный лежак.
— Шезлонг, что ли, купить? — предложила самой себе, а потом расхохоталась, представив картину маслом — деревянный туалет, сколоченный ещё в прошлом веке, и какой-нибудь навороченный шезлонг. — А ведь могла бы.
Лежать было приятно: тёплое солнце, ласковый освежающий ветерок, ну а звукам, наполнявшим окружающий мир, мог бы позавидовать любой сборник релаксационных практик. Но вопреки всему этому я ощущала смутное беспокойство.
— Да пошло оно всё к чёрту! — пробурчала себе под нос, поворачиваясь на бок. В последнее время разговаривать с самой собой входило у меня в привычку. Так и одичать недолго.
Усилием воли заставила мысли свернуть в сторону шезлонга… а вернее, покупок. Пора было определиться с планами на будущее, и чем быстрее, тем лучше. Потому что если я всё же решу зимовать на берегу Байкала, то нужно уже сейчас начинать организовывать свой быт. Но мозг упорно сопротивлялся любым мыслям о будущем, зато с охотой возвращался к мальчику, который так резво удирал от меня. И пусть видела я его только издалека, смутное ощущение узнавания никак не желало покидать меня.
***
На следующий день был назначен патронаж новорождённого. А поскольку с детьми до года в посёлке была явная напряжёнка, то занять много времени это не должно было — по моим скромным подсчётам.
Яна встретила меня широкой улыбкой, словно видела во мне самого желанного гостя.
— У нас всё хорошо, — заверила она меня. — Но если хочешь проверить — пожалуйста.
Упитанный младенец нашёлся в добротной самодельной кроватке, явно повидавшей не одно поколение бурятских карапузов. Прибавка в весе была видна невооружённым взглядом.
— Кушаем, спим, какаем, — отрапортовала женщина.
Пока я проводила осмотр своего юного пациента, в комнате появилась уже знакомая мне Дари, которая вела за руку слегка косолапившую годовалую девочку.
— Аяна, — представила мне сестру старшая из шаманских отпрысков, — вы незнакомы.
Крыть мне было нечем, поэтому я просто помахала новой знакомой и улыбнулась.
— Привет.
Та испугалась и тут же спряталась за сестру, которая незамедлительно заключила:
— Трусиха.
— Актриса, — вздохнула Янжин.
— Есть в кого? — решила я поддержать разговор.
— Конечно, — она кивнула головой, — в отца своего. Он же шаман, любовь к спецэффектам у них в крови.
— К вранью, ты хотела сказать, — не удержалась я.
