— Мне так не показалось.
— Это потому, что ты сам ни хрена не видишь. Привык напускать туман загадочности и пыль в глаза бросать!
Ругалась я ещё долго, вымещая на мужчине злость на весь этот мир. Умудрилась даже разбудить младшего из шаманских отпрысков. Янжин печально вздохнула и убежала успокаивать сына.
Я же обречённо упала на стул и как-то совсем по-детски попросила:
— Сделай что-нибудь.
— Что?
— Не знаю. Закат её пригласи посмотреть! Рассвет! Вывези на середину Байкала…
— И утопи?
— Не смешно.
— Извини, ты права.
— Со мной же ты пытался проделать всё это.
Боржан улыбнулся уголком рта.
— У тебя сила воли толщиной с канат. Тебя не нужно спасать, ты сама это прекрасно умеешь.
— А Юлька?
— А Юлька не умеет быть одна.
— У неё сын есть!
— Есть такие женщины, которым этого недостаточно.
— Но… но… я тоже не умею одна. Я почти половину жизни замужем была. ЗА МУЖЕМ.
— Всё ты умеешь.
«Разговор двух дебилов», — печально решила я.
Мы спорили до глубокой ночи. За это время успели и поорать, и поплакать, и даже нервно поржать.
Как и в прошлый раз, до дома провожал меня лично его величество шаман.
— Опять потащишь на скалы? — поинтересовалась устало.
— Сбросить или утопить?
— Повторяешься.
— Знаю, — не смутился мой провожатый. — Просто ты на взводе.
— Кто-то же должен.
— Должен, — согласился он. — Вот поэтому ты на своём месте.
— На каком? — закатила глаза, ожидая услышать лекцию о том, какая разница, где помогать людям, — в областной больнице или видавшем виды ФАПе.
— А это лишь тебе решать.
— Определённость — наше всё, — съязвила я. Впрочем, с философией на этот вечер было покончено, и меня, наконец-то, оставили в покое.
Зато, очутившись дома, наедине с собой и Серафимой, которая всё ещё периодически скреблась под полом, я ощутила острую потребность сделать хоть что-нибудь. Ну не могла я оставаться в стороне, когда рядом происходило такое! Решила, что и правда в этой истории должен быть какой-никакой смысл. Поэтому, схватившись за телефон и не глядя на часы, принялась набирать до боли знакомый номер. И прежде чем абонент на том конце трубки успел сказать хоть что-то, я повелительно заявила:
— Мне нужна твоя помощь. Срочно.
Глава 16.
Весь следующий день я потратила на словесные баталии с Юлей. В ход шло всё: уговоры, взывание к разуму, угрозы, истерики, мольба.
— Ну не могу, — кусая губы, скулила она, — не могу! Я пыталась…
— Херово пыталась! — взорвалась я. Разговор всё больше напоминал детский лепет «Не виноватая я, он сам пришёл». Девушка вспыхнула, и по злобному блеску в глазах стало ясно, что ещё чуть-чуть и меня попросту погонят поганой метлой из этого «дома печали».
— Ладно, — вздохнула обречённо, — давай по-другому. Скажи, что держит тебя именно здесь, в этой глуши? Ну, помимо желания спрятаться от бывшего.
Она обиженно надула губы и спрятала лицо в ладонях, но хоть слёзы лить перестала. Пауза длилась пару минут, но я не торопила.
— Знаешь, — наконец-то начала Юля неожиданно повзрослевшим тоном. — Я такая идиотка.
«Скажи мне то, чего я не знаю», — чуть не ляпнула, но вовремя сдержалась.
— Серёга прав. Пашка не его сын, да я особо и не скрывала. Я ведь правда пыталась уйти от него тогда, после свадьбы, когда он только начал распускать руки. Даже сюда сбежала. Молодая и наивная. А тут он… друг детства. Его Антоном звали… зовут. Он ещё такой весь из себя, с гонором, не смотри, что деревенский. Вечно не мог усидеть на одном месте, ему нужно было быть везде. Сколько с ним в своё время тётя Нюра намучилась! Я всегда была к нему неравнодушна, а в тот раз… — махнула она рукой. — Говорят же: первая любовь не бывает бывшей. В общем, вспыхнуло и… погасло. Разругались в пух и в прах. Уезжала я отсюда уже беременная.
— Подожди, — догадалась я, — то есть ты сейчас сюда к Антону приехала?
Спросила, а сама судорожно перебирала в голове тех жителей посёлка, с которыми меня уже успела свести жизнь. Подходящих совпадений не находилось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да нет… Он здесь не живёт. Но, судя по слухам, иногда наведывается. Это единственная ниточка, которая у меня есть.
Тряхнула головой, не веря в услышанное. История всё больше и больше напоминала какой-то сюр. Даже моя собственная драма с Нечаевым вдруг показалась очень логичной.
— Знаю, насколько нереально это звучит, — словно прочитала она мои мысли. — Но это мой единственный шанс обеспечить Пашке нормальное будущее. Он ведь отец? Да и человек неплохой, хоть и непутёвый. Кому ещё я могу доверить сына?
Вопрос был скорее риторическим.
— Скажи, если я… пообещаю взять заботу о Паше на себя, ты согласишься лечь в больницу? — выпалила я то, что и так уже пару дней крутилось в моей голове, но никак не желало оформиться в связную мысль. Юля резко вздёрнула голову вверх, шокировано уставившись на меня. — Ну или хотя бы пройти обследование.
— Зачем? Я и так всё знаю.
— Скажем так: есть у меня некие подозрения. В любом случае лишним не будет. Мой бывший муж готов взять на себя все сложности и устроить тебя в хорошую клинику.
— Твой бывший муж? Зачем ему это?
— Потому что я его попросила.
***
В тот день она так ничего и не решила. Юлька боялась. Боялась поверить. Перспектива близкой смерти сыграла с ней злую шутку, заставив уйти в полное отрицание происходящего. Это она только на словах помирать собиралась, на самом же деле просто бежала от своего диагноза, цепляясь непонятно за что и спрятавшись ото всех.
Меня же больше удивила я сама и то, с какой лёгкостью я метнулась за помощью к Илье. Ещё больше поражала скорость, с которой он откликнулся на мою просьбу, кажется даже не раздумывая, пообещав, что сделает всё как надо. Вот только у него оказалось своё представление о том, как надо.
***
Нечаев приехал следующим утром. Причём это было настолько неожиданно, что я даже споткнулась о порог кухни, обнаружив в ней незваного гостя, с некой долей озадаченности рассматривающего печку. Он стоял чуть наклонившись и заглядывал вовнутрь так, словно собирался засунуть туда голову.
В сознании тут же пронёсся рой мыслей, главной из которых было понимание того, что, где меня искать, я ему не сообщала. Во время моего звонка, мы оговорили помощь Юле и что для это нужно сделать. В итоге мы остановились на том, что я отправлю её к нему в город, а там уже его люди подхватят заботу о моей новой «головной боли». Его приезд к нам в село не обсуждался.
Покрепче затянув полы халата, я с какой-то потаённой жадностью рассматривала почти бывшего мужа. Одетый в обычные джинсы и толстовку, он до боли напоминал мне того Илью, которого я знала пятнадцать лет назад, даже несмотря на проседь, явно прибавившуюся в его волосах за тот месяц, что мы не виделись. Во всем же остальном… он выглядел откровенно плохо — исхудавший, небритый, побледневший, невыспавшийся, причём давно…
Но увидев меня, он резко выпрямился и, кажется, немного… просветлел.
— Привет, — тихо поприветствовал меня, улыбнувшись, несмело, но ласково.
Я тут же залилась краской, из-за чего сильно разозлилась на себя.
«Идиотка. Ничему тебя жизнь не учит».
— Паршиво выглядите, Илья Николаевич, — заметила злорадно, пытаясь скрыть своё смущение.
— Что поделаешь, — усмехнулся он и поскрёб свою многодневную щетину, — жизнь…
— Эх, не следит Карина совсем за тобой, — не удержалась от шпильки, о чём сразу же пожалела. Ощущение было такое, что это не я потребовала развода, а меня выкинули из их жизни.
— А я её вполне устраиваю во всех вариациях, — парировал Нечаев.
Внутри что-то болезненно заныло.
— Я тоже всегда принимала тебя любым, — то ли упрекнула его, то ли оправдалась. Наверное, я всё ещё искала смысл в его измене.
— Устраивать и принимать — это разные вещи, — пожал плечами Илья, странно на меня посмотрев. Мы ещё какое-то время поиграли в гляделки, пока он первый не отвёл взгляда, переводя тему:
