в городе, – продолжил он, выкладывая детали подвески на прилавок. – У нас на складе появилась новая линейка Monroe. Могу я поговорить с владельцем?
Синди взглянула на меня, и я кивнула головой.
– Конечно. Без проблем. – Она направила его ко мне взмахом руки: – Первая дверь справа от вас.
Я встала, чтобы поприветствовать мужчину, когда он вошел в мой большой Г-образный офис.
– Привет, я Карин.
– Привет! – ответил он. – А хозяин на месте?
– Я хозяйка. Что я могу для вас сделать?
Он заглянул за угол:
– Ваш муж где-нибудь поблизости?
– Нет. – Я сделала паузу и улыбнулась: – Я не замужем. Могу я вам чем-нибудь помочь?
– О, я понял. Хорошо. Ваш отец здесь?
Вытянутая правая рука присоединилась к своей напарнице в сгибе, я закусила язык и поджала губы. Я слышала, как Синди изо всех сил старалась не выплюнуть макароны, разогретые на обед, и как она хлопнула рукой по столешнице.
– Нет, – резко сказала я. – Я единственная владелица. Итак, что я могу для вас сделать?
– Ой. Извините. – Он попытался реабилитироваться. В итоге он закопался еще глубже: – Я пришел поговорить об автозапчастях. Может, мне лучше поговорить с одним из парней в подсобке.
Я посмотрела на Синди, которая теперь крепко зажимала рот обеими руками, а в ее широких, смеющихся глазах читались те же вопросы, что я задавала себе. Этот парень серьезно? Он правда только что это сказал?
Я вновь посмотрела на бедного засранца.
– Простите, но вы, кажется, не совсем поняли, – сказала я медленно. – Давайте я попробую объяснить еще раз. Я принимаю решения о закупках для мастерской. Я плачу за запчасти, которые вы хотите нам продать.
На мгновение он уставился на меня пустым взглядом, а затем стал открывать одну из коробок, которые держал в руках.
– Вау, – остановила я его. – Вы правда хотите попытаться продать мне амортизаторы и распорки прямо сейчас?
– Ой… Эм, – заикаясь, произнес он. – Наверное, нет.
– Как насчет того, чтобы заглянуть в другой раз? – предложила я. – И когда я представлюсь как владелица мастерской, вы пожмете мне руку и мы продвинемся дальше.
Он ушел, поджав хвост. Мы с Синди любили пересказывать эту историю технарям ради смеха, но в то же время она служила показательным примером, и это был лишь один из многих подобных курьезов. Мне стало ясно, что нужно превратить в преимущество то, что Фиш считал недостатком, если я хочу добиться успеха.
Одинокая владелица автомастерской – это нечто уникальное в своей сфере, привлекающее внимание людей. Просто нужно было заработать себе место в этом бизнесе. Каждое утро по дороге на работу я стояла на светофоре, наблюдая за разнообразием автомобилей, проезжающих мимо во всех направлениях: красочное сочетание металла, стекловолокна и пластика всех форм; большие и маленькие, новые и старые; спортивные автомобили, седаны, грузовики, семейные фургоны – гарантия, что работы хватит, если все делать правильно.
И мы делали. В графике неизменно было полно заказов, и все новые заказы поступали по рекомендациям. Я прекрасно обходилась без Фиша – на самом деле все шло даже лучше, чем просто отлично. Я была на высоте.
Я обожала свою независимость. Впервые в жизни я почувствовала себя полностью уверенной в себе.
Нервный срыв и слезы клиента в зале ожидания C.A.R. Services – вот что случалось нечасто. Но когда я сидела за стойкой регистрации и печатала счет, одетая в футболку с улыбающейся машиной, танцующей над нашим слоганом: «Мы делаем вас и вашу машину счастливыми», – я заметила, что Пэм Штольц вот-вот посыпется. Она ждала, пока мы завершим техосмотр ее «Тойоты Камри». Пэм долгие годы была нашей клиенткой и она не из тех, кого я бы назвала эмоциональным человеком, когда дело касается техобслуживания.
– Эй, Пэм? Тебе ведь уже сказали, что машина прошла проверку? – спросила я со своего места.
– Что? – тихо ответила она. – А… да, спасибо.
Ее взгляд на мгновение задержался на моем обеспокоенном выражении лица, но затем вернулся к книге, лежащей на коленях, «Тайное искусство доктора Сьюза» – не такое уж и трогательное чтиво.
– Извини, что вмешиваюсь, – продолжила я, – но с тобой все в порядке? С Майком и детьми все хорошо?
Она снова подняла глаза, лицо залилось румянцем.
– Прости, пожалуйста, – сказала она и сняла суперобложку с книги. – Я начала читать эту книгу несколько дней назад. Я знала, что мы с тобой встретимся, и не хотела ее приносить, но я просто не смогла оторваться.
В ее руках оказалось теперь уже обнаженное издание «В диких условиях». На ее лице было то же выражение, которое я впервые увидела на лице руководителя хора в ту ночь, когда узнала о смерти Криса.
Книга «В диких условиях» исчезла с полок магазинов с такой скоростью, которой никто не ожидал. Если не считать наших долгих бесед с Джоном Кракауэром, я почти ничего и никому не рассказывала об этой истории и моем отношении к ней. Каждый раз, когда клиенты выясняли, что сестра главного героя на самом деле та самая Карин, к которой они приехали на своей машине, им казалось, что такого просто не может быть.
Я была озадачена тем, какое внимание привлекла история Криса, причем у такого множества людей. И по мере роста интереса росло и количество вопросов, причем в геометрической прогрессии. Статья, которую Джон написал о Крисе для Outside – «Смерть невиновного», – принесла больше писем, чем любая другая за всю историю журнала, и теперь книга доказала, что обладает такой же мощной притягательной силой. Многие восхищались Крисом за его мужество и вдохновлялись его возвышенными принципами, его милосердием, его готовностью отказаться от материальных благ, чтобы следовать по истинному, по его мнению, пути к непорочному существованию. Другие считали его идиотом и осуждали за тупое, безрассудное, на их взгляд, поведение. Некоторые просто считали, что он психически неуравновешен и ушел в пустыню без намерения когда-либо вернуться.
Крис не интересовался чужим мнением, поэтому и я решила не беспокоиться о негативных суждениях и по большей части сдержала данное себе обещание. Но когда критики заявили, что его исчезновение было не более чем невероятно эгоистичным актом жестокости по отношению к родителям, я приняла это к сведению. «Какому сыну бы захотелось причинить своим родителям и родным такую непроходящую и невыносимую боль?» – написал один из читателей Outside. Другой написал: «…Хоть я и сочувствую его родителям, его мне совсем не жалко».
Родители упивались сочувствием. Они привязались к тем, кто говорил что-то вроде: «Мой сын тоже был эгоистом. Как жаль, что ваш не дожил до того
