времени, чтобы перерасти подростковое бунтарство». Они по-прежнему не чувствовали ни ответственности, ни причастности к тому, что произошло. Когда люди спрашивали их, почему Крис так злился на них, они просто вздыхали и говорили: «Ну, как написал Джон, “дети порой становятся суровыми судьями своих родителей”».
Я не знала, правильно ли я поступила, не позволив Джону написать всю правду о том, почему Крис так бесцеремонно ушел. Но, с другой стороны, я не считала, что кто-то за пределами семьи должен был знать подробности – семья и так все знала. К тому же мне казалось, что Крис хотел бы, чтобы родители имели возможность доказать, что он умер не напрасно. Но из-за всей этой критики и вопросов «Почему?», крутившихся вокруг меня, было трудно не кричать с крыш о реальных причинах, по которым Крис ушел именно так. Я хотела объяснить, что уйти в дикую природу было далеко не безумием. Это был самый разумный поступок, который он мог совершить.
Крис точно знал, каких эмоциональных демонов ему необходимо убить. Он не понаслышке знал, как часто люди ставят собственные нужды выше чужих, и не собирался поступать так сам. Он любил людей и не собирался становиться отшельником до конца своих дней. Но ему нужно было немного времени и свободы, чтобы исцелиться, прежде чем он сможет сблизиться с кем-то еще. Мне кажется, что он подошел бы к роли мужа и отца с присущим ему стремлением к совершенству. Он был достаточно дисциплинирован и решителен, чтобы сделать все необходимое и добраться до места, где он сможет снова открыться. Слишком многие использовали клише о том, что он искал себя, но Крис точно знал, кто он. Полагаю, что в конечном счете он хотел найти место в обществе, в которое он мог вписываться, оставаясь верным этому знанию.
Пока книга «В диких условиях» занимала верхние строчки многочисленных списков бестселлеров, родители стали чаще говорить об истории нашей семьи, но они всегда представляли все так, будто Уолт развелся с Марсией до того, как вступил в связь с Билли, устранив тем самым стержень неблагополучия. Они то и дело говорили, что понятия не имеют, почему Крис ушел или почему он был так зол на них. Они изображали из себя жертв, усердно трудящихся в религиозных миссиях и благотворительных организациях, чтобы почтить память своего сына, несмотря на ужасную боль, которую он им причинил.
Я высказывала им наедине за каждое нарушение. Я говорила, что братья и сестры Криса не будут спокойно смотреть на такое неуважение. Я предупредила, что их занавес упадет, а вместе с ним и все остальные, если они заведут семью слишком далеко. Папа выпучивал глаза, потом цитировал Библию и заповедь о почитании матери и отца. Мама пыталась приравнять их положение к моему.
– О Карин, – говорила она. – Разве это не ты придумываешь что угодно, лишь бы защитить свой собственный имидж? Знаешь, он ведь и тебя бросил.
Но мне было лучше знать. Пусть даже наши с Крисом пути сильно отличались и редко пересекались, у нас была общая эмоциональная параллель. Я понимала, почему наше детство так сильно повлияло на него, но он всегда был настолько силен в моих глазах, что я даже не ожидала такого. Возможно, при всех способностях, в которых мой брат превосходил меня, я превосходила его в одном – в жизнестойкости.
Годы шли, я непрерывно работала в мастерской и старалась держать родителей на безопасном расстоянии. Еще я старалась больше общаться с братьями и сестрами. В последние годы было слишком легко пренебрегать этими отношениями. Вне работы это были люди, которые понимали меня, единственные, кто вызывал у меня чувство принадлежности к чему-то большему, чем я сама, к чему-то, что я так или иначе выполнила.
Однажды летним днем я приехала в гости к Шоне в Денвер. Ее шестилетняя дочь Хантер смастерила и повесила вдоль железных перил на крыльце красочный баннер с надписью: «Добро пожаловать, тетя Карин!» С заднего двора доносился гул разговоров, и когда я подошла, то смогла различить тенора и альты почти всех моих братьев и сестер и их родственников. Я не ездила в Колорадо по каким-то особым семейным поводам, и когда я завернула за угол и увидела больше всего братьев и сестер, собравшихся после поминок Криса, я поняла, что я и есть этот повод. Меня это тронуло до глубины души.
Каждый нашел время в своем напряженном графике, чтобы все собрались вместе на импровизированный прием, – стае из Денвера не обязательно все делать с особым уведомлением или формальным планированием. Мои сестры, в частности, очень хотели поговорить о новом мужчине в моей жизни. За годы после развода с Фишем я старалась воздерживаться от серьезных отношений, но Шона и Шелли по моим периодическим телефонным звонкам догадались, что этот мужчина – другой. И так оно и было.
Роберт был не в моем вкусе. Несмотря на достойные навыки в области автомеханики, он, будучи самозанятым каменщиком, никогда не работал в автомобильной отрасли. К тому же он был моим первым блондином. У него тоже было романтическое чувство юмора, которое казалось мне неотразимым. Вскоре после того, как мы начали встречаться, он прислал мне свое «резюме», чтобы я передала его отцу. Помимо указания веса, роста, профессии, образования и рекомендаций (одной из которых была его мама), в «резюме» говорилось о его «текущих намерениях» – «встречаться с Карин Маккэндлесс. Я выяснил, что она необыкновенная женщина, очень независимая. Надеюсь, она поделится со мной своим свободным временем… Если у кого-нибудь возникнет желание обсудить этот вопрос, со мной можно связаться по следующим телефонам».
Я определенно была влюблена, но не решалась загадывать далеко наперед. Я уже призналась Роберту, что не собираюсь больше выходить замуж, хоть я и уверена, что смогу посвятить ему всю оставшуюся жизнь.
Пока солнце опускалось на западе, а Марсия играла с детьми, мы с братьями и сестрами собрались на крыльце. Мы лежали в удобных креслах и разговаривали о работе, хобби и игре «Бронкос» против «Редскинс». Разговоры тех, у кого уже были дети, неизбежно приводили к шуткам о различных неловкостях, которые мы все либо устраивали, либо наживали в юности. И точно так же, как и всегда, обсуждение неизбежно доходило до «шоу».
«Шоу» тоже были в Денвере во время этой поездки, они остановились в элитной квартире, которую купили несколькими годами ранее. Мои родители знали, что я проведу день у Шоны. Кроме того, они знали, что их не пригласили. Я планировала
