меня ненавидеть за то, что я не спасла вашего сына. Помните, я в обморок упала на проводах? Я просто увидела гроб в его комнате, а на нем… Сашину фотографию с черною лентой на уголке. Это было предостережением, а я… я… ничего не сделала. Не смогла остановить, уберечь, не спасла самого дорогого для меня человека.
— Что ты такое говоришь? — проговорила мать Саши.
Только теперь она поняла, что убивает бедную девушку не тоска, а чудовищное чувство вины. Ест поедом ежедневно, ежечасно, ежеминутно. Ест, не щадя своей жертвы. Тетя Галя опустилась на кровать и прижала к себе взлохмаченную голову.
— Я должна была его остановить. Должна была, как вы не поймете? — зашептала девушка горячо. — Зачем тогда мне послали это предупреждение?
Тетя Галя смотрела в горящие глаза бывшей невестки, и ей становилось страшно. Ромала убедила себя в собственной виновности, и переубедить ее будет непросто. Она даже вынесла себе смертный приговор.
— А ты не думала, что этим… — тут женщина запнулась, пытаясь подобрать подходящее слово, но ничего стоящего не приходило на ум. Да сердце ныло и ныло. — Может, так хотели предупредить тебя, чтобы ты была готова…
Ромала уставилась на нее своими черными угольками глаз.
— Детка, Саша погиб, спасая человека. У каждого из нас свой путь, своя цель и своя причина прихода в этот мир. Я уже почти месяц говорю себе, что мой ребенок, мой сын был рожден ради этого поступка. Ради того, чтобы спасти своего командира, а вместе с ним и остальных ребят. Он был сильным, и ты такой быть обязана. Ведь ты невеста Героя России! И твоей вины в его смерти нет. Это я тебе, как его мать говорю. Мне виднее. Просто подумай, если бы он не поехал, не закрыл… погибли бы многие. Не говори, что его смерть напрасна!
Так говорила мать, а у самой не то, что кошки на душе скребли — каждое сказанное слово словно душу вынимало. И от этого было трудно дышать. Она еще сидела рядом с цыганочкой, но понимала, что надолго ее внешнего спокойствия и сдержанности просто не хватит. Но нужно было продержаться. Во что бы то ни стало!
Женщина посидела еще немного и, поцеловав Ромалу в висок, засобиралась.
— Ты должна быть сильной, — сказала она напоследок, — должна стать сильной. Даже если нет сил и желания. Это только кажется, что ты одинока. В тебе нуждаются бабушка, родители и братья с сестрою, твои друзья, Люся, Измаил, команда КВН. Им тебя не хватает. Подумай об этом.
Она погладила еще раз напоследок девушку и покинула комнату…
Едва только дверь закроется за спиной, тетя Галя, давясь слезами, сползет по больничной стене и заплачет.
«Как же невыносимо больно! Как же страшно! И Ромала, бедная девочка, мучившая себя чувством вины. Нельзя ей быть одной. Нужно, чтоб кто-нибудь был рядом», —так подумала несчастная женщина.
А вечером к Ромале в палату подселят девушку. Девушку со странной судьбой. Ира являлась постоянным пациентом клиники. Два года назад она попала в страшную аварию. Двадцатилетнюю студентку собирали буквально по кусочкам. Переломаны все ребра, сломаны руки и ноги, и в довершение всего — черепно-мозговая травма. У ее парня не хватило духа сражаться вместе с ней: он не продержался и полугода. И тогда Ире казалось, что уж лучше бы она умерла там, на дороге. А потом в реабилитационном центре девушка познакомилась с Егором, таким же инвалидом, как и она. Вот только силы духа у этого парня было не занимать. От него так же сбежала любимая, но он сумел перенести эту утрату. А потом решил встать с инвалидной коляски и ежедневно тренировался и тренировался. Он как-то сумел растормошить Ирину, и они вдвоем спустя какое-то время добились своей цели. Сначала он, потом она сделали свои первые шаги.
Да вот только Иру иногда отказывались слушаться руки, то одна, то другая. И вот тогда девушка отправлялась в клинику. В историю Ромалы ее посвятил врач. И она не лезла с разговорами к девушке. Только, глядя на нее, Ромала всё больше убеждалась, что жизнь продолжается. Она идет своим чередом, не оглядываясь на потери людей.
— Ого, делегация! Народищу-то! Глянь-ка! — однажды проговорила Ирина, глядя в окно. — Слушай, а это, кажется, по твою душу пожаловали. У них даже плакаты с твоим именем!
Ромала кое-как поднялась с постели. Держась за кровать, а потом за стену она подковыляла на подрагивающих ногах к окну. С высоты третьего этажа выглянула на площадь перед больницей, и по сердцу прошла горячая волна — там внизу были все те, кому она была нужна. Все друзья и родственники собрались и стояли пестрой разномастной толпой внизу с плакатами и воздушными шарами. Кого там только не было! Белянкин как всегда возвышался над всеми и, щурясь, смотрел на окно. Когда же появилась Ромала, толпа закричала и замахала руками и транспарантами. «Ты нам нужна!» — вот что было написано на них.
Девушка прислонилась пылающим лбом к холодному стеклу, а по щекам бежали слезы. Как без нее будет бабушка, которая сейчас внизу так отчаянно прижимает руки к груди? А отец, чья белая голова выделяется на фоне черной куртки Андрея Петровича? Люська, прыгающая на месте с огромными шарами? Наверное, это ее идея. А еще ребята из команды КВН. Даже Измаил был здесь. Над его шапкой возвышался плакат с надписью «Ромала, мы тебя любим». Она не одна. Это ей казалось, что она одна. Они все за нее переживали. Переживали и примеривали на себя ее горе… И так страшно не хватало в этой разномастной компании Саши.
— Нужно жить, — тихо проговорила за ее спиной Ирина, будто прочитав мысли Ромалы.
— Да, нужно жить дальше. Ради бабушки и отца. Ради Люськи, которая без меня пропадет. Ради остальных.
Ромала улыбнулась сквозь слезы своим близким и помахала рукой. Толпа, казалось, на миг замерла, а потом Люся закричала что-то, и в ярко-синее, ясное небо взлетели десятки воздушных сердец.
Глава 36.
Через два дня Ромалу, несмотря на то, что ее состояние оставляло желать лучшего, выписали из больницы. Она даже не могла сама спуститься вниз, когда приехали родители. Спасибо плечистому санитару — отнес на первый этаж, где уже поджидал
