— Клянусь, я не знаю, как её зовут!
— Воды…
— О. Она в твоём отряде. А ты не знаешь, как её зовут? Интересная история получается… Какое же между нами будет доверие? Никакого.
Иггуль повернулся к Ингвару спиной. Достал нож и отрезал веревку, которой были привязаны ноги девушки.
— Посмотрим, насколько ты хочешь пить! Злой дядя Тайрэн не хочет говорить, как тебя зовут…
— Я не знаю, как её зовут, суть ты поганая!
— Воды…
Иггуль без спешки положил ладони на острые девичьи коленки. Медленно развёл в стороны, оставив стопы связанными мокрыми штанами.
— Смотри, какая тут у нас красотка. Да она прямо везде-везде красотка.
Иггуль провёл пальцами по бёдрам от коленки к коленке, размазывая чёткий рунический узор кровавых дорожек по мраморной коже.
— Нет. Пальцем ещё можно, а самому никак не подступиться к её инь. Стрела мешается. Вот скажи, Великан, вынуть ли стрелу?
— Не вынимай стрелу. Она может сразу умереть. Клять! Просто отвяжи меня! Дай я вылечу её! Делай с ней потом что хочешь!
— Воды…
— Ты можешь её вылечить? Но не можешь меня остановить? Надо же, какое у тебя доброе избирательное колдовство! Что ж ты ничего не сделаешь, раз такой добрый?
Иггуль наклонился к девушке и похлопал её по лобку. От каждого удара стрела дёргалась в ране, девчонку била крупная дрожь.
— Смотри, как ноги дёргаются! Она не больная, часом? Ты же лекарь у нас? Ты же не колдун, иначе бы уже колдовал давно. Но можешь лечить. Значит, лекарь.
Ингвар не понимал, какие нужно сказать слова, чтобы Иггуль остановился.
— Не знаешь, что мне сказать? Может быть, что-то из Сейда? Или Гальдра? Нет? Не будешь галдеть? А может, просто имя моей возлюбленной? А может быть, чтобы я оставил её, достаточно самого главного, самого колдовского слова? Ну же! Умоляй!
— Пожалуйста, Иггуль. Умоляю!
Иггуль выглядел разочарованным.
— И всё? У тя была пожёстче ремпутация…
Он почмокал губами, явно стараясь придумать что-то ещё.
— Иггуль, выслушай меня, пожалуйста. Послушай!
— Нет, это было слишком легко… Как-то я ожидал большего от такого гордеца, как ты… Ну всё! Теперь у меня и не встанет…
Налётчик понуро опустил плечи, поправил пряжку ремня и вышел в бурю.
Ингвар откинулся на кровати, не в силах перевести дыхание.
Крикнул, надеясь, что девочка услышит его сквозь грозу:
— Он ушёл. Держись, я что-нибудь придумаю. Немножко только продержись, да?
В палатку вернулся Иггуль.
— Ой! Я тут кое-что забыл.
Подошёл к девушке и рывком выдернул стрелу с зазубренным наконечником.
Девушка не закричала.
Шумно вздохнула и легла обратно.
Ноги в красных змеиных узорах ещё двигались какое-то время, тёрлись каблуками.
А потом замерли.
Она так и не закричала.
Закричал Ингвар Нинсон.
Глава 41 Красные Руны
Глава 41
Красные Руны
Ингвар пытался воспользоваться Сейдом.
Старался прокрутить колесо рун перед внутренним взором.
Но оно не двигалось. Застопорилось на первой руне. И ни в какую.
— Урус!
Кровавая руна Урус сияла красным воспалённым шрамом.
— Урус!
Кровавая руна Урус очищала.
Растворяла накипь воспоминаний.
— Урус!
Кровавая руна Урус разогнала сердце.
И ржавчина слетела, как со старого замка.
— Урус!
Кровавая руна Урус затопила разум.
И он наконец-то перестал быть собой.
— Урус!
Ингвар взрывал выкрученные мышцы.
И оргон гулко плескался в танджонах.
— Игн!
Ингвар рвал верёвки и жилы.
Слышал хруст собственных костей.
— Гигн!
Ингвар молотился о кровать и кричал:
— Агн!
Он стал собой.
— Гагн!
Снова.
Глава 42 Тень Молнии
Глава 42
Тень Молнии
Ингвар видел молнию.
Яростный всполох поджёг небо.
Тульпа стояла рядом.
Пыталась напоить из высокой стеклянной колбы.
Нинсон отнекивался.
Без слов. Мотал головой. Улыбался.
Нет, не переживай, Тульпа, ничего они не сломали.
Видишь же, улыбаюсь.
Чувствовал, как пролитая из колбы кровь выливается на грудь.
Обжигает лёгкие, просочившись сквозь солнечное сплетение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Сквозь отверстия в потолке просвечивали молнии.
Раскалённое добела ветвистое копьё небесного охотника.
Ингвар видел Эшера. Тот стоял рядом с Тульпой.
Он был причёсан и умыт. Чёрная шапочка безупречна.
Брелоки на отглаженной серой рубашке начищены.
Руки сложены в жесте терпения.
Верный сенешаль сдержанно улыбался, довольный Таро Тайрэном.
— Ну что? — спросил Эшер. — У нас получилось? Можно тебя поздравлять? Пустышка превратилась в полнокровного колдуна?
— Рано ещё, — мрачно ответила Тульпа. — Идём.
Нинсон не видел, как они ушли.
Но видел молнию.
Глава 43 Мортидо Чичероне
Глава 43
Мортидо Чичероне
Ингвар думал, что слышит треск собственных костей.
Оказалось, трещали доски разломанной койки.
Великан распалил себя руной Урус, чтобы использовать свой огромный вес. Раздвинул кровать вместе со всеми верёвками и деревянными клиньями. Не будь под ним этих клятых ящиков, он справился бы быстрее. Он так стучал спиной по крышкам, что, если бы не оглушающая гроза, на шум обязательно сбежались бы люди.
Развороченный сустав отвратительно выкручивало. Пенька сдирала кожу. Ингвар трепыхался всем телом, чтобы выбраться из ослабевших верёвок. Полз ногами вперёд, дёргался, как гусеница, на которую льют кипяток, и скоро скинул с себя упряжь разлохмаченных пут.
Кровать Эшера была пуста. Ложе девчонки тоже.
— Где они? — спросил он у Рутерсварда.
— Умерли. Их забрали. Ты метался в бреду. Отвяжи меня.
— Сейчас.
Ингвар гаркнул:
— Урус!
Одним ударом разломал спинку. Вынул освободившуюся балку и оставил старику спутанные волосы. Помог приподняться и прислонил к уцелевшей койке.
— Попробуй встать. Нам надо уходить.
— Я пока отдохну, милорд. Вы поищите какое-нибудь оружие.
Ингвар разгрёб остатки кровати. Загородил досками уцелевшие светильники. Тот сундук, где Бёльверк нашла масло, принадлежал повару. Ингвар посмотрел, осталось ли что-то, что может ему пригодиться.
Нашёл кольчужную рукавицу мелкого плетения. Для чистки моллюсков, чтобы не лишиться пальцев, когда лезвие соскальзывает со створок. А к ней в придачу толстую стёганую прихватку с петелькой. Половину бутылки того самого масла, тлеющего сейчас в самодельных аладдинках. Баночки с солью, перцем, гвоздикой. Мешочки с сушёными апельсиновыми корками, с орехами.
Единственный человек, чья одежда в лагере могла бы ему подойти, хранил в сундуке только один парадный комплект поварского обмундирования. Алые штаны и двубортный китель с вышитым у сердца гербом — тремя золотыми саламандрами. Алый шейный платок. Алый колпак.
— Неприметненько, да?
Рутерсвард нашёл в себе силы, чтобы прохрипеть:
— Милорд ярко жил. И говорил, что и умирать надо ярко.
Из плотного мешка, в котором хранилась одежда, Нинсон сделал узелок и побросал туда вещи. Несколько пустых тыковок-горлянок, липких от сидра. Мешочек сухарей. Заплесневелую луковицу.
Поварской нож. Подозрительно похожий на тот, что он видел в Убежище на спинке кресла у огромного письменного стола с башнями оплавленных свечей. Тот же странный отступ лезвия. Та же табачного цвета хваткая рукоять. Тот же латунный упор для большого пальца. Но, разумеется, это был обычный нож мастера-повара — никакого клейма Кутха.
Единственное оружие? Нет, можно соорудить ещё.
Нашёл сбитый Бёльверк замок. Достал из него отмычку. Распутал верёвку, которой был привязан к кровати. Сложил вдвое, продел сквозь дужку замка. Затянул узел. А на руке сделал петлю. Примерился. Правой рукой ему с кистенём не управиться из-за больного плеча. А левой не попадёт. Ладно, пусть левой. В правой будет нож.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
