У мамы все обследования показали почти полное восстановление мозгового кровоснабжения. Какая она веселая вернулась из центра! Федор Петрович тоже рад неимоверно. Все-таки он – герой. Это его трудами на все 90 % мама встала на ноги.
Чего теперь в этот диктофон наговаривать? Ладно. Мне бы родить. Врачи говорят, что все, мол, у меня в норме. По их прогнозу роды должны состояться в начале июля. Жара стоит ужасная. Я всю дорогу сижу в ванной. Шутка. Алексей носит мне мороженое и соки. Наболтала. Пока!
Короткое замечание
На этом записи на ленте диктофона заканчиваются. Не много же мы узнали о болезни и выздоровлении Тамары Вениаминовны. Но что взять с ожидающей родов немного истеричной женщины.
Время же неумолимо наматывает дни, ночи. Отвлеклись чуть-чуть, а за окном уже зима 2002 года.
Горят электроподстанции. Тысячи людей остаются без света и тепла. Взрывают дома. Жизнь бьет ключом.
Мы же ничего не знаем о житье-бытье Тамары Вениаминовны. Как ее здоровье? Кто теперь рядом с ней? И, наконец, как прошли роды у ее дочери?
Страна, ее электорат опять «стоят перед выбором без выбора». ВВП избран президентом на второй срок. Как говорится, no comments.
Глава третья
– Мария Анатольевна, чтобы я больше не видела ни в холодильнике, ни на столе этих «растишек», – тут выразилась чисто по-пушкински. – Благодари Бога, что не довели Тамару до дискенизии.
– Вы, бабушка, тоже хороши. Вместо того чтобы остеречь молодую мамашу и, между прочим, вашу дочь, отправились с мужем в какой-то монастырь.
Маша – мать, я – бабушка. Дочка ей досталась трудно. Кесарево сечение и большая кровопотеря. Я с удовольствием играю роль бабушки. И продолжаю:
– Алексей не нищий. Можете покупать свежие фрукты и овощи. На кухне не повернуться от этих штучек. Натуральные соки, овощные пюре сделать, что два пальца об асфальт.
– Фу, грандмаман, как можно при ребенке так выражаться.
– Вместо укоров поблагодарила бы мать, что отделались поносом, – три дня Тамарочку «несло». Удалось мне, вспомнила свою работу в реанимации, купировать диарею без антибиотиков. Тут подала голос Тамара-маленькая.
– Вот вам – я Тамара, ты Тамара, обе мы смешная пара, – Маша ушла к себе. Пора кормить дочь.
Моя забота теперь – приготовить докормку. Яблочное пюре приготовлю перед кормлением, а вот апельсиново-яблочный сок надавлю сейчас. Жужжит агрегат, за окном гомон детворы. Не заметишь, как и наша малышка пойдет во двор. Что сегодняшние заботы по сравнению с будущими! Страшно отпускать детей. Почти каждый день по телевизору говорят о пропаже детей.
Вы не подумайте, что я вся ушла в роль бабушки. После моего второго удара я потеряла всяческие способности к стихоплетству, но зато приобщилась к таинству живописания и рисования. Когда Федор увидал одну из моих картинок, рисованную цветными карандашами, подаренными кем-то из доброхотов внучке, он выразился так: «Я не сведущ в дедах искусства, но это определенно красиво».
В субботу мы поехали к Андреевскому рынку. Вернее, пошли. Погода тому благоприятствовала. В доме на 4–5-й линиях в полуподвале открыли великолепный магазин. Все для художника. Там и холсты. Там и мольберты. Кисти разные. Краски, как говорится, в ассортименте. Бумага. Даже ватман ручной выделки там был. Цены кусаются, но Федор был щедр – ради творчества жены не пожалею ничего. Что мы там купили, перечислять не буду. Скажу одно – обратно мы ехали на такси. Я была счастлива, как девчонка, которой купили новое платье. Дома мы вчетвером отметили это событие. Маленькая Тамара присутствовала, но не участвовала. Так шутит бабка.
* * *
Продолжим нашу практику отступлений от рассказа Тамары Вениаминовны.
Естественно, что мы ни слова не услышали о том, как выглядит сама бабушка.
Восполним этот пробел. Бабушка слегка располнела. Это придало ей лишь большую привлекательность. Все так же красиво благородной породистостью ее лицо. Она коротко постриглась. Виски тронула седина. Ее фигуре позавидовала бы любая ее возраста женщина.
Если бы она имела возможность подслушать разговор двух мужчин – Федора и Алексея (иногда они позволяли себе расслабиться в пивном ресторане на 11-й линии), то услышала бы, что говорил Федор после третьей кружки Miller:
– Я, Лешка, поражен. Маша-то у тебя молода. Но Томе-то уже под пятьдесят. Пусть она меня простит за то, что я говорю об этом, но в постели она – фурия…
* * *
В начале осени мы с Федором решили две недели провести на теплоходе. Круиз по северным рекам и озерам. Что может быть романтичнее в это время года? Маша и Алексей нас отпустили.
– Мать-бабушка, – наигранно строго напутствовала меня Маша, – если мы не увидим коллекцию путевых рисунков и живописных этюдов, достойных выставки в зале Союза художников, то пеняй на себя. Будешь отбывать срок с Тамарой-внучкой.
Она намеревалась проводить нас. Это с малышкой-то! Непутевая у нас дочь. Мы буквально убежали из дома.
Белобортовый теплоход стоял у пирса Южного речного порта. Так что добираться туда нам почти два часа. Это на машине. Везде пробки.
У нас двухместная каюта-люкс на второй палубе в корме. У нас вторая и последняя смена в ресторане. Можно утром выспаться. А в обед не надо торопиться проглотить десерт, дабы освободить место.
У нас в конце концов с собой запас деликатесной закуски и отличнейшая выпивка. Мне врачи разрешил «девяносто капель» в день.
Неву мы просто проспали. Наш красавец отвалил от причальной стенки в десять вечера. Мы в это время отмечали начало нашего путешествия.
Валаам, Ладога, о которой сложено немало песен. Озеро встретило нас небольшим волнением. Мы отдохнули на водах Свири. Красивы ее берега. Мне даже удалось сделать пару акварельных пейзажных набросков.
Кижи. Это хорошо, что у власти нашлись средства хотя бы на реставрацию храмов. Северные избы-крепости тоже надо было бы поддержать. Хотя бы. Там я и рисовала, и писала. Много. Про себя говорила: «Вот, Машка, будет что выставить».
Обратный путь был также интересен. Но я вам не экскурсовод. Сами отправьтесь в путь. Нечего диваны придавливать.
* * *
Хочу вмешаться. Последние слова Тамары сказаны впустую. Не всякий может позволить такой круиз.
И еще. Дома в этот момент разворачивались почти драматические события. Но об этом они, Тамара Вениаминовна и Федор Иванович, узнают в свой черед.
* * *
Домой от речного вокзала мы ехали на «газели». Мои творения в легковую машину не поместились. Я была утомлена поездкой и одновременно счастлива и довольна. Масса впечатлений. Новые знакомства. И, что главное, я много работала. Я вновь почувствовала вкус к жизни. Пусть я трудяга-одиночка. И нет в моем подчинении никого, кроме листа и кисти с карандашом, но я тружусь. Именно тружусь. Ибо знаю я, не просто работа дает истинное удовлетворение, а труд приносит его. И жить надобно трудно. Тогда есть в ней смысл.
С этими мыслями и чувствами я ехала домой. Как же оглушительно стало для меня то, что встретила я там!
– Мама, ты только не волнуйся! – Когда так говорят, значит, надо как раз волноваться.
– Что с Тамарой?! – закончил звучать последний звук моего вскрика, как из глубины квартиры я услышала гуканье малышки. – Дура у меня дочь. Вот как врежу! Не надо волноваться. Скажет же. Так что случилось?
– Я беременна.
– Ты послушай, Федор, что говорит эта женщина. Отчего же я должна волноваться? Скажи на милость. Радоваться надо.
– Милые дамы, может быть, мы все-таки войдем в дом? Переоденемся, умоемся с дороги, а уж потом обсудим этот вопрос, – Федор начал втаскивать наш багаж.
За пятнадцать дней, что мы с Федором отсутствовали, в квартире произошли кое-какие изменения. На кухне у балконной двери я увидела кровать-раскладушку и в углу – свернутые в рулон постельные принадлежности.
– У нас гость? – естественная реакция.
– Нет, мама. У нас гостей не предвидится, – тон, с которым это было сказано, не оставлял сомнений – тут за время нашего отсутствия произошло нечто.
– А где Алексей?
– Не торопи события. Скоро ты будешь иметь удовольствие лицезреть доморощенного Отелло.
Все стало на свои места. Естественный ход жизни. Муж старше жены. Он весь в хлопотах и заботах. Она целыми днями одна. И тут на тебе. Беременна. От кого? Я же всю дорогу на работе. На секс сил не хватает. А то, что было, так это не в счет.
Синдром ревнивца. Дорсальный эффект. Он практически неизлечим. Ты хоть пояс верности надень. Все едино. Будут тебя преследовать вспышки ревности. Недаром сексопатологи утверждают, что максимальная разница в возрасте в сторону мужчины не должна превышать десять лет. А тут все двадцать.
Маленькая Тамара развеяла обстановку. Мы наконец-то распаковались, умылись и переоделись. Маша накрыла на стол на кухне. И мы сели. Тут-то наша малышка и выдала:
– Баба дура.
Мы с Федором смеемся, а дочь сердится.
