— Этот район называется Пушкарка, вот начинается Ламская. А сейчас — Новый город.
Знакомые современные здания, парковые зоны и похожее на храм Артемиды казино. Теперь и это осталось позади. Город закончился. Вместе с ним окончился ее едва начавшийся роман.
Они продолжали мчаться на север.
Александр вновь оказался разбуженным своей служанкой. Он с трудом открыл глаза и сразу спросил:
— Уже время?
— Время.
— Спасибо тебе, Лена. Как тяжело вставать. Но мне нужно в гостиницу.
— Не благодарите меня, — неожиданно сказала Лена. — Я. совершила подлость.
— О чем ты? — Горчаков медленно отходил ото сна.
— Она звонила вам.
— Кто?
— Ваша московская журналистка. Звонила вчера ночью. Вы были в саду.
— Звонила?! Почему же ты не позвала меня?
Глаза Лены наполнились слезами:
— Я боялась, что вы по-настоящему влюбились.
— И что?! Тебе какое дело?
— Мне было больно. очень больно. Все разговоры о свободной любви — глупость. Я вам врала насчет моих любовников. У меня не было мужчины кроме вас. Когда тот инженер. помните, к которому я ходила, стал приставать, я дала ему пощечину и убежала.
— Что сказала Валя?
— Она просила приехать раньше.
— Когда?
— В семь они уезжают.
— А сейчас?
— Половина седьмого.
— Лена, как ты могла?!..
— Простите меня, — она залилась слезами, и не в силах была вымолвить слово.
Он собрался за пятнадцать минут. Только бы успеть!
Едва Горчаков влетел в холл гостиницы, как столкнулся с Корховым. Тот хмуро спросил:
— Попрощаться с Репринцевой?
— Да!
— Вы опоздали. Как и я. Они уже уехали. Администратор не запомнила номер машины. И марку не смогла назвать. Женщина! По описаниям я понял — это кадиллак.
— Надо ее догнать!
— Ее обязательно надо догнать. У Валентины проблемы и очень серьезные!
Анатолий Михайлович быстро рассказал обо всем, что произошло с семьей Репринцевой в Москве. Сообщение привело Александра в шок. Его любимой женщине грозит опасность!
— Вы можете их остановить? Сообщить на полицейский пост, чтобы нашли предлог.
— Во-первых, я не знаю номера машины.
— Кадиллак.
— Кадиллаки здесь не редкость, — оборвал начальник полиции. — Во-вторых, на каком основании мы их остановим? Еще на территории старооскольского района я — полный хозяин, за его пределами мою просьбу могут проигнорировать. В третьих, что если сама Валентина неправильно истолкует наши действия? Посчитает их провокацией, попыткой обманом удержать ее в чужом государстве? Нет, надо найти ее в Курске.
— Курск — город большой.
— Поезд на Москву не пустят раньше. Мы отыщем ее на вокзале.
— Я не знаю вагон!
— Это самая маленькая из проблем. Срочно в мою машину! Едем в Курск!
Дорога шла красиво ухоженными полями, мелькали дома небольшие, но аккуратные. Пустых пространств практически не наблюдалось, такое ощущение, что обрабатывалась едва ли не каждая пядь земли. Валентине припомнились подмосковные деревни: перекошенные, убогие строения; отдельные дома были неплохи, но построены вредным элементом — кулаками, теперь в них поселили активистов из комитетов бедноты, а они ничего не желали ремонтировать или перестраивать.
Валентина закрыла глаза и представила, что армия Деникина не заняла бы Курск, и здесь было бы продолжение СССР. Наверняка через некоторое время наступило бы царство хаоса и нищеты. И проезжала бы она эти места уже не с радостью, а с содроганием.
Затем показались лесные массивы, вскоре машина остановилась. Кирилл скомандовал:
— Временная, но необходимая остановка. Разомнемся, перекусим.
Валентина села в траву, смотрела на лес, поля, голубое-голубое небо и вновь думала о нем. Как он мог не прийти? Может быть, он опоздал? Но и опаздывать не имел права. А вдруг?.. Она даже похолодела. Вдруг убийца узнал, что именно Александр — автор статьи? И расправился с ним? Что такое обещание полиции кого-то охранять? Похоже, от этого дьявола нет спасения.
Охваченная страхом, она не сразу услышала, как ее позвала Надежда. Подруга глядела на нее с болью и состраданием. Но почему?!
Горькие думы, тревожные ощущения изматывали Валентину, однако она постаралась не подавать виду. Даже не осознавала, как садится в машину и та мчится дальше в Курск.
Через некоторое время показался этот последний бастион между двумя государствами. Довольно красивый город, где старина соседствовала с современной архитектурой. Валентина вполуха слушала разглагольствования Прошкина о революционной истории Курска, о том, что в 19011903 годах здесь бастовали рабочие сахарных заводов, а в 1905 — встала мощная армада железнодорожников. Потом она просто перестала обращать внимание на «революционные следы», зато, когда проезжали мимо одного из храмов, вдруг не смогла сдержать порыв, перекрестилась. А дальше — испуганный возглас Надежды: «Ты что?», недоуменные взгляды Давида с Рустамом и хитрая усмешка Прошкина.
Но ей все это было безразлично.
Машина остановилась у сероватого здания с серпастым, молоткастым флагом на фасаде. Кирилл объявил:
— Выходим, товарищи. Это советское представительство.
Молодой охранник при входе по-революционному сурово посмотрел на группу прибывших ребят. Прошкин сообщил ему, кто они и зачем здесь. Охранник тут же связался с «нужными людьми» и мрачно предложил войти. Надежда ступала под своды собственного представительства с безотчетным страхом, Давид и Рустам с раболепием. Одна Валентина — с холодной отчужденностью.
Как Корхов и Горчаков не спешили, они все равно прибыли в Курск позже ребят. Но теперь, когда и они здесь, следовало решить: как им поступить дальше? Начальник полиции заявил, что следует сразу ехать на вокзал.
— А вдруг их решили отправить в СССР каким-то другим образом?
— Не глупите, Александр. Здесь только одна дорога.
— Но до отправления еще есть время. Может, стоит поискать ее в городе?
— Вы так свихнулись от любви, что перестали нормально мыслить. В Курске проживает двести с лишним тысяч. Много улиц, слобод. Где конкретно вы ее будете искать? А вот у меня план.
— Не поделитесь?
— Во-первых, мне несложно узнать фамилии всех тех, кто приобрел билеты на этот поезд. Тогда мы выясним вагон и место Валентины. Во-вторых. а вот это я скажу вам на вокзале. Беда коммунистов в том, что они слишком рано празднуют победу. Потерпите немного, не представляю, что получится из этой затеи, но. надеюсь.
Они — на вокзале. Начальник полиции подошел к главному выходу и сказал:
— Сейчас мы разделимся. Я отправлюсь к начальнику вокзала и выясню интересующие меня сведения. У вас другая задача: вон в том киоске продают иностранную прессу, в том числе советскую. Возьмете все газеты «Правду», «Известия» (что там еще?) за вчерашнее и за сегодняшнее число и внимательно просмотрите. Ищите любой материал, любую информацию об аресте профессора Репринцева.
— Вы надеетесь, она там есть?
— Не знаю. Однако рискнуть стоит. Помните, что рассказала моему товарищу из посольства дворничиха. Уже готовят собрание по поводу разоблачения врага народа. Сам Репринцев, похоже, являлся там крупной фигурой. Так что не исключено. И у нас был бы убийственный козырь для Валентины. Тогда она поверит.
— Где мы встречаемся?
— Через полчаса на этом самом месте. Ну, Саша, с Богом!
Горчаков бросился к газетному киоску. Тот пестрел разнообразием прессы, казалось, весь мир представил здесь свои основные издания — и Британия, и США, и Рейх, и Скандинавия, и даже азиатские страны.
— Мне советские газеты, — сказал Александр.
— Какие именно? — попросила уточнить киоскерша.
— Все! За вчера и сегодня.
Теперь на руках у Горчакова было не менее десяти изданий. Он примостился на стуле в зале ожидания и начал их изучать.
Несмотря на различные названия, газеты оказались удивительно похожими, точно писались под копирку одним лицом. Везде — повелительный, гневный тон; восхваление успехов страны победившего социализма и бесконечные рассказы о полном обнищании трудящихся за рубежом. Особо досталось Российской Империи. Если верить журналистам, люди на Юге России почти умирают с голоду, роются в помойках в поисках куска хлеба (взгляд Горчакова тут же упал на сидевшего неподалеку мальчишку, который с удовольствием уплетал огромный бутерброд). «Вот ведь брешут!» — возмущенно пробормотал Александр, однако вовремя вспомнил, что нужно не отвлекаться, а искать информацию о профессоре Репринцеве.
Что там дальше? Теперь советские журналисты с бешеной яростью напали на внешнюю политику зарубежных государств. Ругали абсолютно всех, не щадили ни Запад, ни Восток. Белыми и пушистыми выглядели только советское правительство и советская дипломатия.
