– У тебя тут прекрасный сад, господин.
– Я любил в тишине по утрам и вечерам сидеть в нём за ачте, наслаждаясь книгой. К сожалению, теперь это... редко удаётся сделать. Мне очень нравится вид на мостик над ручьём. Я с детства любил его, потому что там внизу живут рыбки, и мать водила меня кормить их. Это одно из немногочисленных воспоминаний о ней.
Аяне нравилось, как устроены садики вокруг зданий. Тут не было оград или заборов, но садовники так искусно высаживали кустарники, деревья и цветы, что границы садов были очевидны, хотя со стороны могло показаться, что все земли дворца сливались в один большой сад.
– А что это за дамы? – спросила Аяна, борясь с волнением. Она вдруг поняла, что никого не знает, а вот её, наоборот, знают как «дикарку в красном халате».
– Просто девушки собираются, чтобы вместе выпить ачте и побеседовать. Светские беседы, ничего особенного. Там есть и наложницы отца, и его подросшие дочери. Знатные дамы любят такие беседы.
С каждым мгновением Аяна всё яснее понимала, что не готова знакомиться со знатными придворными дамами. Когда она думала об этом у себя в покоях, то представляла кого-то вроде Ис или Ари, ну или, на крайний случай, Джин. Но с каждым шагом к домику к ней приближалось осознание того, что там, внутри, знатные дамы вроде Кано, и что она даже представления не имеет, как с ними знакомиться, о чём говорить и как не упасть в грязь лицом. Она покосилась на Тави. Он что, задумал подшутить над ней? Он-то точно должен был подумать об этом.
Она остановилась и обернулась к нему.
– Тави, постой... господин. Кажется, я передумала идти туда.
Он удивлённо уставился на неё. Удивление было настолько сильным, что у него даже слегка дёрнулась бровь.
– Но, госпожа... – неуверенно произнёс он. – Ты жаловалась, что тебе одиноко. Я не могу часто навещать тебя, у меня тоже есть дела, хоть ты и сомневалась в этом. Ты хотела беседовать с кем-то, и там девушки, с которыми ты можешь беседовать.
– Я хотела побеседовать с кем-то из... дома радости, – смущённо сказала Аяна. – Из тех, кого я знаю. Господин, знаешь, я лучше вернусь в покои, к сыну, и позанимаюсь на кемандже.
– Госпожа, как можно знать кого-то, если ни с кем не познакомиться? – вдруг с чувством спросил Тави, мягко беря её за плечи и разворачивая к домику. – Не спеши, дай себе время, познакомься с девушками. Возможно, ты обретёшь новых подруг.
Он довёл её до домика. Аяна поднялась на крыльцо. Предстоящее знакомство настолько пугало, что даже этот клятый Тави, который держал её взаперти, казался не таким страшным по сравнению с домиком, в котором сидело несколько госпожей Кано.
– Ты пойдёшь туда, господин?
– У нас не принято, чтобы мужчины участвовали в женских беседах. Такие беседы устраиваются отдельно.
Он отодвинул дверь, снова взял её за плечи и подтолкнул внутрь, а потом шагнул назад, и дверь вернулась на место.
Аяна стояла, и липкий холодный пот выступил у неё на спине под рубашкой и халатом. Что он творит? Что теперь делать? У неё было темно перед глазами, и она несколько раз моргнула.
Перед ней было просторное, светлое помещение со множеством открытых окон с прекрасным видом на разные участки гармоничного садика. Несколько девушек сидели на подушках у длинного столика посередине, и перед ними курились ароматные палочки и стоял поднос с большим заварником ачте и чашечками. Одна из девушек сидела в уголке и тихонько пощипывала струны читара. У стены, потупив взгляд, ожидали распоряжений две служанки.
Аяна стояла, прислонившись к двери, но на неё не обращали внимания, и она немного осмелела. Ладно, не так уж и страшно! Она сделала шаг, другой, и одна девушка дружелюбно посмотрела на неё и изящным жестом показала на подушку у столика.
– Присаживайся, госпожа, – сказала она. – Желаешь сладости?
Аяна покачала головой.
– Спасибо, госпожа, я не хочу.
Было тихо, и только струны читара негромко звенели из угла. Девушки пили ачте, поднимая прозрачные чашечки и рассматривая напиток.
Аяна напряжённо сидела, ожидая, что кто-то из них скажет хоть что-то. Все молчали. Она решительно выпрямилась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Меня зовут Аяна. Я тут недавно. Я была бы рада познакомиться с вами поближе.
61. Ачте и сладости
Прошло уже достаточно времени после того, как Тави втолкнул её в домик для бесед, но Аяне так и не удалось составить однозначного мнения о том, понравилось ли ей проводить время за беседами с девушками. Вообще, беседами это можно было назвать с большой натяжкой. Девушки молчали, пили ачте и изящно ели сладости над блюдцами из опалового стекла. Изредка кто-то из них брал читар и мягким голосом пел песню о любви под цветущими ветвями тарио, потом другая девушка с лёгкой улыбкой упоминала, какой нежный взгляд она поймала на себе, проходя по прохладным аллеям сада у склона горы. Аяна начала было рассказывать что-то об озере Тэвран, и её слушали вроде бы с интересом, но никаких вопросов не задавали. В целом, ей не показалось, что девушки вели себя стеснённо из-за её присутствия. Скорее это было обычным для их «бесед» – слегка сонное молчание в тишине под негромкие звуки читара. Она приходила на эти встречи уже три раза, но ничего не изменилось, кроме того, что она теперь знала их по именам и выучила пару томных, медленных любовных песен про нежные взгляды под сенью тарио.
Аяна гуляла с Киматом по садам и водила его за руки по зелёной лужайке под балконом, а ещё сажала его в керио и ходила, тренируя ноги и спину. Ей предстоял долгий путь по Арнаю, пешком и на лошади. К такому надо готовиться заранее.
Единственной загвоздкой было то, что она так и не нашла способ покинуть дворец. Она рассчитывала уговорить Тави вывезти её в город с Киматом, чтобы постараться там сбежать.
– Мы не покидаем дворец, – мелодично сказала Эло, одна из красавиц-дочерей орта от какой-то наложницы. – Девушки не покидают его ни в одиночку, ни в сопровождении. Мы покидаем его, когда придёт время выходить замуж, если нас отправляют к жениху в одну из провинций.
– И что, вы никогда не пробовали выбраться и побродить по городу? – закинула удочку Аяна. – Это ведь, должно быть, так увлекательно!
– Это опасно, – сказала Рэа.
Она взяла стаканчик ачте и долго смотрела сквозь него.
– Но нам в любом случае не удастся выйти, – добавила она наконец с еле заметной ноткой сожаления. – Выходить могут только гости дворца. Те, кто получил приглашение. Их имена записаны в книге у главных ворот, и стражники не впускают и не выпускают того, кто туда не вписан.
Они помолчали, и читар мелодично позвякивал из уголка.
– У нас есть такая легенда, – мягко сказала Эло. – Один юноша из любопытства залез на дерево у ограды дворца и взглянул за неё. Он увидел там девушку, и её взгляд молодой ветвью дерева ачте пророс сквозь него и опутал его сердце. Девушка та была дочерью орта. Она тоже увидела его, и их взгляды сплелись вокруг их сердец. Девушка пошла к отцу и попросила разрешения быть с тем юношей, потому что с каждым днём ветви всё сильнее сплетались, но отец ответил отказом. Та девушка предназначалась в жёны одному из правителей Харадала. Отец приказал вырубить все деревья у ограды, и влюблённые больше не могли даже видеть друг друга издалека.
Эло замолчала и долго водила пальцем по золочёному ободку полупрозрачного зеленовато-молочного блюдца.
– Девушка любила юношу, и любила с такой страстью, что её сердце разрывалось, – сказала она вдруг тоскливо, и в голосе неожиданно остро прозвенел серебряный печальный колокольчик. – Тогда она достала свой доло и сыграла на нём мелодию своей тоскующей, израненной души, и душа её покинула тело вместе с этими звуками и достигла сердца её любимого. Она жила в его сердце всю его жизнь, и они покинули этот мир в один день.
Аяна вздохнула. Этот способ покинуть дворец ей совершенно точно не подходил.
– Неужели вы с рождения не покидали пределы ограды? – спросила она.
