«Опять я потерял напрасно столько времени и теперь, в самый критический момент, продолжаю его терять».
Важные деловые переговоры ведутся всегда после полуночи, и по Лукису видно было, как он волнуется перед этой решающей встречей.
— А если сегодня все сложится благоприятно? — спросил Андонис.
По стеклу машины сбегали капли. Около Археологического музея Андонис решил выйти.
— Я довезу тебя до дому, — предложил Лукис.
Такой опасности Андонис не предвидел. Он попросил Лукиса остановиться где-нибудь здесь, намекнув, что и у него есть дела после полуночи.
— Понятно. Ты сказал, наверно, жене, что уезжаешь внезапно… Известный прием…
Андонис засмеялся натянутым, глуповатым смехом: они, мол, вполне понимают друг друга.
Машина уехала, и он остался опять один; голова его пылала, он стоял на скользком от дождя тротуаре с чемоданом в руке. Дождь усиливался, но Андонису было все равно. В городе, где он согласен укрыться в любой дыре, для него нет пристанища. «Не лучше ли мне самому явиться в полицию? Но если я попаду в тюрьму, то пиши пропало».
На улице Патисион он вспомнил, что здесь поблизости в мансарде была когда-то мастерская Алекоса. Возможно, она до сих пор там, хотя кто-то говорил ему, что Алекос уехал в Париж. Все равно. Может быть, Алекос вернулся, а если нет, он притворится, что не знал об его отъезде. Андонис поспешно зашагал к знакомому дому и скрылся в подъезде. По узкой темной лестнице он подымался наверх. Ступеньки скрипели, как прежде. С легкостью преодолев впотьмах все повороты лестницы, точно он был здесь вчера, Андонис прошел по длинному коридору верхнего этажа и тихо постучал в дверь мансарды. Теперь он вспомнил: да, конечно, ему говорили, что Алекос в Париже. Он постучал еще раз. Тишина… Андонису представилось, что сейчас осень сорокового года и ему двадцать лет. В то время здесь собирались все его друзья… Он опять постучал. Потом взял чемодан и начал спускаться, но казалось, лестнице не было конца. На площадке он остановился. Никто не слышал, как он прошел, и он вполне может провести здесь ночь. Андонис снова поднялся наверх и сел на ступеньку. По черепичной крыше стучал дождь. Поставив чемодан рядом с собой, он положил на него голову.
Здесь хорошо, он чувствует себя как дома, точно в окружении близких людей. Он не знает, что может произойти до утра, но, как и накануне войны, когда он стоял в этом доме на террасе, он убежден, что каким-то образом должна разрядиться тревога, пронизывающая эту дождливую ночь. Но тогда — он отлично помнит — было много дрожащих звезд. Неужели вскоре разразится война?..
В горле у Андониса пересохло, в висках стучало. До утра все может измениться. Он подошел к двери, ведущей на террасу. Она была заперта. Через квадратные стеклышки он стал наблюдать, как струится по ним дождь. Целая эпоха началась для него когда-то в этой мансарде. Многие из его прежних друзей погибли в оккупацию и позже; они так и не увидели развязки. Но для Андониса тоже она еще не наступила, если сегодня он скрывается здесь, преследуемый за долги! Одно стеклышко в двери оказалось разбитым. Он осторожно просунул наружу руку и, подставив ладонь горстью, попытался собрать немного дождевой воды. Потом он облизал ладонь, чтобы хоть немного освежить горло.
Он сел опять на ступеньку рядом с чемоданом. Вдруг острая боль пронзила ему ногу до самой кости. Это его старая рана. Много лет не давала она о себе знать. Он вздрогнул всем телом и свернулся в клубок на площадке. Ему сразу пришел на память тот вечер, когда он бился с цолиасами[5] около железной дороги. Пуля впилась ему в правую ногу. После сильного кровотечения он потерял сознание. Открыв глаза, он увидел склонившуюся над ним Вангелию. «Все к лучшему, мне дорога эта рана», — сказал он ей, когда смог наконец ходить. «Почему?» — спросила Вангелия. «Потому что благодаря ей я познакомился с тобой», — признался он.
Нечто подобное говорил Андонис пять лет назад, уходя со службы в фирме. «Все к лучшему, я развязал себе руки и смогу теперь добиться успеха в жизни». И он бросил в лицо шефам фирмы, смотревшим на него как на неизбежную жертву: «Не думайте, что я погибну из-за того, что вы увольняете меня». Один из них, старик, ободряюще потрепал его по плечу, словно утешая человека, которого ожидала верная гибель. Но Андонис глядел на них с безграничным презрением и, уходя, изо всех сил хлопнул дверью. Когда, простившись с сослуживцами, он вышел на улицу, то даже не обернулся, чтобы взглянуть последний раз на здание фирмы, где он проработал много лет. Гордость придавала ему силы, и он смотрел по сторонам — на дома и людей. «Такова жизнь, но я еще добьюсь успеха», — думал он, и ему хотелось громко выкрикнуть это, чтобы все слышали. Прибежав домой, он сообщил Вангелии, что наконец-то распрощался с жалким положением служащего и что теперь раскроется в полную силу его талант и он непременно преуспеет. «Будет лучше?» — спросила она. «Конечно», — ответил он убежденно.
В тот вечер они поужинали в ресторане. Прошло всего шесть месяцев, как они поженились. Вангелия заглядывала ему в глаза и соглашалась со всем. «Это преходящее состояние, временное свертывание в процессе развития. Не пугайся, Вангелия, мы живем в эпоху острых конфликтов…» Он говорил о характере экономики в период упадка и все крепче сжимал ей руку — пусть она не боится, он рад тому, что они вместе будут переживать это трудное время. Потом он пригласил ее пройтись по свежему воздуху, так как голова у него раскалывалась от планов. Вангелия разделяла его оптимизм. «Я помогу тебе, насколько это будет в моих силах», — сказала она. И немного погодя спросила: «Хочешь, я буду всегда рядом с тобой, стану твоей помощницей?» Но так не получилось. Андонис не расставался с тяжелым портфелем, в глазах у него рябило от цифр, и мысли были постоянно поглощены сложными расчетами. Вангелия спрашивала, начали ли осуществляться его планы и когда он поручит ей какую-нибудь работу. «Скоро я найму контору с телефоном, посажу тебя там, и мы будем целыми днями вместе». Позже он морочил ей голову разными блестящими идеями и пытался убедить ее, что ни одна сделка не заключается честным путем, что в этих джунглях царствуют свирепые хищники. «Но меня это не касается. Я знаю, что существующая система оставляет много законных возможностей для получения прибыли, не обязательно становиться бандитом. Взломщики и жулики
