который лежал забытый на столе. «Он понадобится мне через неделю-две». Она не спросила, сколько там денег, и он ничего не сказал ей.
— Забери приемник, — предложила Эльпида. — Тебе пригодится.
— Он твой.
— Купишь себе другой?
— Значит, в четверг, в шесть. Я жду тебя.
Поднимаясь по лестнице, он кивнул Эльпиде, стоявшей в дверях; на шее у нее поблескивала золотая цепочка.
День был ласковый, ясный. Евтихис покончил с последними хлопотами. Он послал Михалиса к Мэри за вещами, а сам побежал в Монастираки сообщить своим компаньонам, что послезавтра у него свадьба. Он отыскал их в кофейне, рядом со складом; они были поглощены интересным зрелищем: цыган бил в бубен, а его обезьянка плясала. Евтихис остановился перед приятелями, но никто не обратил на него внимания.
— Я все уладил! — ликующе объявил он.
Симос жестом попросил его посторониться и не заслонять обезьяну.
— Приступаем к новой работе! — сказал Евтихис.
Они смеялись, наверно, над ужимками обезьяны. Евтихис остановил взгляд на Фанисе. Но тот смотрел в землю, будто не замечая его. Фанис сплюнул и растер плевок.
— Через несколько дней… — продолжал Евтихис.
— Вот тогда и приходи, — отозвался наконец Симос.
— У меня важная новость… Мне надо поговорить с вами…
Никто не пошевельнулся.
— Мне надо поговорить с вами, — повторил Евтихис, готовый сообщить им о своей женитьбе. Но передумал и, желая удивить их, воскликнул: — Я раздобыл капиталы.
— Молодец… — пробормотал Симос.
На них не произвела впечатления его новость, и никто не спросил, где он достал деньги и чем будут они теперь заниматься. Он хотел рассказать им все, даже пригласить их на свадьбу, а сейчас пойти с ними куда-нибудь выпить. Сегодня самое время поговорить, поспорить о планах на будущее… У Фаниса глаза раненого животного, наверно, он думает об Эльпиде. «Эх, любил бы ее кто-нибудь по-настоящему, хотя бы он», — мелькнуло в голове у Евтихиса.
Он повернулся и проскользнул за спинами приятелей. Они продолжали смотреть на танцующую обезьянку.
Тогда Евтихис пошел домой. Михалис уже привез вещи и свалил их кое-как в комнате. Евтихис запер дверь и опять ушел.
Уже спустился вечер. Подойдя к дому Мэри, он посвистел у нее под окном. Она сразу выглянула.
— Выйди.
— Я занята. Глажу.
— Брось все, ты мне нужна.
На пороге появилась Мэри.
— Пройдемся.
Они пошли по улице. Послезавтра она станет его женой, пора ей распроститься со своими привычками. Сейчас ему хочется прогуляться, значит, нет ничего важней этого.
— Мы женимся, и будь добра заруби себе на носу: когда я тебя зову, ты все должна бросать — и стирку и глажку, и спешить ко мне. Капризов, малютка, я не потерплю.
— На мятых простынях будем спать?
— Да.
Мэри молчала и покорно шла за ним. Ведь ему ничего не стоит бросить ее посреди улицы и уйти. Они направились к Акрополю. Евтихис задумался. Он разглядывал деревья, мраморные колонны, небо, потом Мэри, дома, камни, мерцающие звезды.
— Я буду как сыр в масле кататься, если какой-нибудь подлец не сорвет моих планов… Тебя заполучить мне было нелегко, — сказал он Мэри. — Но когда я люблю…
— Значит, ты меня любишь?
— А разве я не женюсь на тебе?
— Ты никогда не говорил, что любишь меня.
— Странно! Всегда забывал, — пробормотал он, беря ее под руку.
Они долго гуляли по городу. Зажглись уличные фонари и свет в магазинах. Евтихиса не покидала глубокая задумчивость и какое-то приятное опьянение. Эта операция — самая ответственная в его жизни. Решение принято, отступления нет. Мэри пока еще непонятный, чужой ему человек.
— Мы займемся выгодным делом, — сказал он.
— Каким? — заинтересовалась Мэри.
— Пока еще не могу сказать. Знаю только, что я другим глотку перегрызу ради собственных интересов…
— Кто будет у нас на свадьбе?
— Я позвал только одного близкого мне человека — Эльпиду.
— Кто она? Я о ней никогда не слыхала.
— Увидишь ее.
Они прошли молча еще немного. Потом Мэри заговорила о том, что нужно приобрести занавески, скатерть и массу других необходимых вещей, но Евтихис раздраженно перебил ее:
— Прекрати наконец болтовню…
— Разве я много разговариваю? Я сказала только, что в нашем хозяйстве…
— Свадьба — это всего лишь одно дело среди сотни прочих, — с серьезным видом принялся наставлять ее Евтихис. — Нечего дуреть из-за того, что послезавтра мы будем спать в одной постели…
— Разве я сказала что-нибудь плохое?
— Я дам тебе денег, и купишь, что надо… Но скоро ты примешься за работу…
Они дошли до остановки, и Евтихис подсадил Мэри в автобус.
— Поехали, познакомишься с моим шафером…
— В таком платье?.. Ты же не предупредил меня…
Как странно было просить у кондуктора два билета. Отныне и впредь он будет говорить «два», имея в виду Мэри. При свете автомобильных фар он с нежностью поглядывал на нее. Она хорошенькая. Конечно, не красотка, но девушка в общем симпатичная и со временем станет еще лучше.
На площади Омония они сошли и направились к большой шумной кофейне. Мэри смущал ее наряд, но Евтихис потащил ее за собой. Они вошли в кофейню. В глубине зала, сидя за столиком, Тодорос беседовал с судьей, соседом Евтихиса. «Не уйти ли?» — в первый момент подумал Евтихис, но потом все-таки решил остаться, и они сели неподалеку. Евтихис ждал, пока они кончат разговор. Сначала он не прислушивался к отдельным долетавшим до него словам, решив, что речь идет о каком-то коммерческом деле. Но постепенно до его сознания дошло, что господин Харилаос говорит о чем-то другом, причем очень серьезном.
— Ведь он спас вам жизнь, — убеждал Тодороса господин Харилаос, — непостижимо, как вы можете быть настроены против него. Я выяснил, что в Ламии после освобождения народ набросился на вас и чуть было… Не так ли?
Тодорос, как сонный бык, уставился на господина Харилаоса, который упорно старался разбудить его память.
— Да, именно так, мне чуть ли не десять человек подтвердили это. Вас обнаружил в бочке мальчик. Он закричал, сбежался народ, вы пытались скрыться, спрятаться в соседнем доме, но люди проникли туда и выволокли вас на улицу. Тогда вы выхватили пистолет, хотели стрелять, но вас обезоружили. Мальчик тот отлично вас помнил, это вы приходили с эсэсовцами как-то вечером к нему домой арестовать его отца. Отца вы расстреляли на соседнем пустыре… Мальчик сам рассказал мне все это. Сейчас он уже взрослый, сидит в тюрьме… Итак, люди кинулись на вас, стали рвать вашу одежду… Вы ведь предали многих… тут как раз появился Ангелос с пятью партизанами. Он отнял вас у толпы. А людям он объяснил, что это
