уже слегка улыбается, перегибаясь через борт лодки в попытке успеть увидеть водяную змею, на которую гид указал несколько мгновений назад.
Я приклеиваю легкую улыбку на лицо и расслабляюсь, позволяя ей сделать всю работу за меня. Если Генри и заметил, что я больше не напряжена, он не упоминает об этом. Время от времени он улыбается в мою сторону, но в этом нет и намека на наш предыдущий разговор.
Сейчас в моей жизни нет места романтике. Это только отвлечет меня от поставленной цели. Я не могу не думать о том, как наслаждалась романтическим моментом прошлой ночью, когда холодные пальцы Николаса отслеживали пульс на моей шее, но это другое. С ним я притворяюсь. С Генри же все по-настоящему.
Когда наша лодка причаливает, он протягивает руку, чтобы помочь подняться. Хотя такая помощь мне, конечно, не нужна, я принимаю его руку как предложение мира. Друзья помогают друзьям сойти с лодок.
Все идет хорошо, пока мы не возвращаемся в автобус и я не замечаю фотографию, все еще зажатую в моей руке. Поднимаю ее и вижу свою размытую руку и темную тень в воде, которая совсем не похожа на аллигатора. По фотографии непонятно, что я к нему прикасалась.
Внутри все обрывается, и я готова разрыдаться во второй раз за день.
К счастью, Генри этого не замечает. Он превратился в ботаника, зачитывая на телефоне забавные факты про аллигаторов, которые, по-видимому, стали его новым увлечением.
По возвращении в город мы направляемся в книжный магазин якобы для следующего задания. Войдя в дверь, я слегка качаю головой Рут и молюсь, чтобы она поняла намек и не упомянула, что я уже была здесь этим утром.
Она, как всегда, выглядит бодрой в розовом льняном платье и маленькой белой шали, но я замечаю складку беспокойства на ее лбу, когда направляюсь в раздел поэзии. Генри спокойно болтает с ней, поэтому я снимаю книгу с полки и помещаю свою фотографию между страницами, надеясь, что даже размытого изображения будет достаточно. Не знаю, что буду делать, если провалю задание. У меня нет денег, чтобы отложить возвращение домой, и я беспокоюсь, что у папы почти не осталось времени. К тому же я никогда не пропускала ни одного дня рождения папы и не собираюсь пропускать сейчас, даже если планирую, что у него их будет бесконечное количество.
– Что ты делаешь?
Я захлопываю книгу, но Генри выхватывает ее и открывает на вложенной фотографии.
Его обычно теплое выражение лица становится холодным, когда он закрывает книгу и возвращает мне, держа двумя пальцами, как нечто ядовитое.
– Ты солгала, – ровным голосом говорит Генри, глядя поверх моей головы, а не прямо на меня.
– Я действительно думала, что тебе все понравится.
Он издает резкий, сердитый горловой звук.
– Понравится быть обманутым?!
– Нет, аллигаторы. Я бы поехала туда с тобой даже без этого задания. – Я тянусь к его предплечью, однако Генри отступает от меня.
– Но ты не поехала туда просто так!
– Прости, – качаю головой, – я же говорила тебе, что сделаю все для спасения отца.
– Это я знаю. И согласен, иначе меня бы здесь уже не было, но ты могла бы рассказать про задание, и мы все равно хорошо провели бы время. Почему ты солгала? В чем смысл?
Я колеблюсь, прикусывая верхнюю губу, чтобы не выдать правду: я хотела сделать его счастливым. Увидев задание, я сразу подумала о том, как сильно это понравилось бы Генри. Я не рассматривала это как еще одно препятствие, которое нужно преодолеть, чтобы спасти папу. Я видела в этом способ заставить Генри улыбнуться. Но не могу сказать ему об этом… потому что не могу открыть эту дверь.
Я выбираю легкий выход.
– Тебе бы так же сильно понравилась эта экскурсия, если бы ты знал, что за всем стоит Николас?
Генри пожимает плечами и вглядывается в мое лицо, как будто знает, что это не вся правда, но я превращаюсь в пустой холст и не выдаю своих мыслей.
– Прекрати думать только о себе. – Мои слова жестоки, и я произношу их с обычной холодностью. Возможно, эти задания дополнительно учат меня быть такой же злобной, как вампиры.
На щеке Генри дергается мышца, а затем он отворачивается. Я не препятствую. Он не может рассчитывать, что я предпочту его в этой ситуации. Генри продолжает мысленно соперничать с Николасом, но Николас – не что иное, как способ спасти отца. И когда встанет выбор между перспективой ранить чувства Генри и возможностью спасти папу, я разорву чувства Генри на части со всей безжалостностью аллигатора и без всякого сожаления.
Ну, может быть, с небольшим сожалением. Я добавляю это чувство в свой колодец акварели – жгучий оранжевый цвет солнца прямо перед заходом.
Глава 15
Меня окружают чудеса. Я полон сомнений, страхов.
На ум мне приходят странные вещи, в которых я не посмею признаться и себе самому.
Дракула Брэма Стокера
Генри не вернулся в наше съемное жилище, и я не стала выяснять, куда он пошел. Позднее тем же вечером, отправившись в книжный магазин, я замечаю, какое одиночество может навеять Новый Орлеан. Здесь почти никто не ходит по улицам в одиночку, и даже если у вас нет компании, очень легко повернуться и пообщаться с кем-то рядом. Однако я не могу заставить себя сделать это. Внутри слишком много боли, чтобы открывать рот и наслаждаться бессмысленным разговором. Мой колодец переживаний этого не позволит. Сдерживание чувств поглощает все мои мысли. Я считаю трещины на тротуаре, чтобы отвлечься, но, насчитав сотню, сдаюсь, потому как из-за этого иду чертовски медленно, а книжный магазин закроется раньше, чем я туда доберусь.
– Ты выглядишь грустной.
На этот раз его голос не заставляет меня подпрыгнуть, но сердце все равно сжимается. Я поворачиваюсь и вижу Картера, стоящего под вычурным газовым фонарем. Тени играют на его лице – держу пари, он специально так встал. Выглядит очень жутко.
– Доложишь об этом Николасу?
Картер пожимает плечами.
– Что ты здесь делаешь? – интересуюсь я.
– Наблюдаю.
– Чего ты хочешь? – вздыхаю я.
– Ничего. Всего. Мои желания постоянно меняются. – Картер выглядит задумчивым, как будто потерялся в прошлом или будущем. Или, возможно, прошлое и будущее слились для него воедино.
Интересно, смогу ли я вытянуть из него что-нибудь, пока он в таком состоянии?
– Как давно вы с Николасом знаете друг друга? Ты всегда шпионил за другими по его просьбе?
Взгляд
