— Я готова, — говорит леди Нурия.
Я прижимаю пальцы к её гладкой коже на виске, мягкое свечение моей магии снимает её тревогу.
— Тебе обязательно уезжать завтра? — спрашивает она, лёжа на боку лицом к нему.
Они на кровати с балдахином на шёлковом белье кремового цвета. У неё мелькает мысль, что это похоже на то, как завернуться внутри нежного бутона.
— Я бы остался с тобой, если бы мог, но генерал Гектор может нажаловаться моему отцу, — говорит Кастиан. На нём ничего, только тонкое покрывало на бёдрах. От него как будто исходит золотой свет, согревающий её изнутри. Его тренировки пошли ему на пользу. Он всегда был высоким, но теперь её восхищают не только его глаза, как море, и вьющиеся золотые локоны. Она упивается красотой мышц его ног, и, когда он потягивается, линией золотых волосков вниз по кубикам.
— Куда вы смотрите, миледи?! — шутливо возмущается Кастиан.
— На тебя, — её сердце болезненно сжимается, потому что просто смотреть на него — это уже слишком много.
Ухмылка играет на его полных губах. Он целует её, и они вновь ложатся. Она проводит пальцами по мышцам его спины. Гладкой, без единой отметины.
— Почему ты должен воевать?
Он вздыхает и утыкается носом в её шею.
— Потому что я Лорд-командующий Пуэрто-Леонеса. Король желает, чтобы я вернул Риомар, а я должен делать то, что велит король.
Он целует её плечо и вниз к талии. Она пытается подавить это ощущение в груди, словно её сердце от любви выросло многократно и больше не помещается в теле. Её предупреждали об этом. Предупреждали отец и мать, герцог и герцогиня Тресороса, что её тело будет так реагировать, когда они с Кастианом повзрослеют. Что ей не позволительно проявлять слабость. Королевы должны быть сильнее, чтобы пережить своих королей.
Хотя на её пальце уже сверкало кольцо с сапфиром королевы Пенелопы, сама Нурия ещё не стала королевой.
— Когда ты вернёшься и мы поженимся, ты отвезёшь меня в какое-нибудь красивое место?
Он опять хмурится. Если он не перестанет, то между его бровей появится та же складка, что и у его отца. Но его прикосновения пальцев нежны, как лепестки цветов.
— В цитадель Кресценти? — предлагает он.
— Слишком пошло.
Он смеётся и щиплет её за живот. Она чувствует всем телом, как он дрожит от смеха.
— Ислас-дель-Рей?
— Ты, Кастиан Фахардо, хочешь отправиться в плавание? — она запускает пальцы в его волосы.
Он поднимает взгляд на неё и по-доброму усмехается.
— Я всю жизнь пытаюсь побороть страх перед водой. Полагаю, мне нужно оказаться посреди моря, если я собираюсь стать королём и поддерживать мир с нашими союзниками.
Ей это хорошо известно. Хотела бы она забрать его боль так же просто, как он представляет себе их будущее.
Он приподнимается и рассматривает её.
— Ты когда-нибудь задумывалась, что было бы, если бы мы уплыли куда-нибудь далеко-далеко?
— Насколько далеко?
— Пока мы не найдём земли, которых нет на карте.
Она наматывает его золотой локон на палец.
— И как ты станешь королём, если мы уплывём в неизвестные края?
— А если я не буду королём?
— Все знают тебя в лицо, мой милый Кас. Здесь, в Лузо и между.
— Между нами и Лузо больше ничего нет.
— Ты понял, что я хотела сказать!
Он смеётся, и от его смеха у неё душа хочет петь. Но он резко становится задумчивым, даже печальным.
— Что если бы я мог спрятаться?
— Например, в своей секретной комнате?
Его губы дёргаются в улыбке.
— Или, может быть, на другом материке.
Её взгляд опускается на его рот, напряжённый, как бывает, если он в серьёзных раздумьях. Это лицо у него для двора и народа, но не для неё. Для неё у него всегда есть улыбка… Или даже хуже, эта ухмылка, от которой у неё бешено бьётся сердце, а на уме появляются сумасбродные идеи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты бы отправилась со мной? — шепчет он.
Она прижимается к нему, губы к губам.
— Куда? В твою секретную комнату или в твои неизвестные земли?
— Мы можем начать в моих секретных комнатах — я покажу тебе каждую, и мы будем любить друг друга во всех до единой. Начнём с той, что в твоих покоях.
— Что это на тебя нашло? — она смеётся, и они вновь целуются. Он прижимает её к себе крепче, чем когда-либо, как будто боится её отпустить. Боится? Сомневается в ней? — Пообещай мне вернуться из Риомара целым и невредимым.
— А иначе я тебе не нужен?
Ей не нравится говорить на такие темы. Даже думать не хочется, что он может вовсе не вернуться.
— Ты мне нужен любым, Кастиан.
В его глазах мелькает грусть, но её быстро сменяет что-то другое, когда он смотрит на неё, словно она нечто удивительное. Обещание, которое ещё нужно будет сдержать. Она бы всё отдала, чтобы он всегда на неё так смотрел. Её принц. Нет, её король.
Она срывает покрывало, прикрывающее его.
Воспоминание расплывается, как рябь на воде.
Кастиан стоит в саду. Он избегает её. Их свадьба через десять дней, но он так и не оправился после Риомара.
— Кас, — зовёт она.
Он вздрагивает и сжимает ветку дерева, вместо того, чтобы сжать невесту в объятьях. Она хочет подойти ближе, но не может. Он не смотрит на неё. Не разговаривает с ней.
Когда он поворачивается, она едва его узнаёт. Он не улыбается, как прежде. Из глаз ушла вся теплота. Он смотрит на расстояние между ними, и никто из них не делает шаг навстречу друг другу.
— Я не могу, — говорит он ей. — Я не могу жениться на тебе.
— Кас.
«Кас», — повторяет она снова и снова. Каждый раз, когда она произносит его имя, её сердце разбивается.
Я резко отодвигаюсь назад, отдёргивая пальцы и выходя из разума леди Нурии. Моё сердце стучит быстро, прямо как её в воспоминании. Чувства, которые никак не угасают, — желание и разбитое сердце, — обрушились на меня, как вода из-под крана. Я хватаю стакан воды и выпиваю до дна.
Леди Нурия ухмыляется, наливая себе ещё вина из графина.
— Ты нормально себя чувствуешь, Рената?
— Да, миледи, — говорю, не дыша.
— Прошу, зови меня Нурия, и на «ты», — она тянется к маленькому круглому пирожному с кремом и облизывает пальцы. — Странное чувство. Я думала, что там останется что-то. Но нет, это как пустая, холодная комната. Это всегда так?
Я мотаю головой. Мне стыдно, но я никогда не спрашивала.
— Не думаю. У всех всё по-разному.
— Пожалуйста, останься и угощайся, — мягко говорит она. — Я ненавижу эти комнаты. Слышу ветер среди ночи, и мне постоянно кажется, что там кто-то есть.
Мне легче, когда я узнаю, что не одна это ощущаю. Мы молча едим некоторое время, но, похоже, леди Нурия чувствует потребность заполнить тишину, и она начинает болтать о приёме королевы и о Фестивале Солнца, который затем последует. В какой-то момент она говорит — и я уверена, что не ослышалась, — что пришлёт мне новое платье, но мой разум поглощён её воспоминанием, которое теперь крутится в моей голове, как будто оно моё собственное.
Нурия была другой. Более невинной в своей любви к нему. Вспоминая тот день, она замечала страдание в его глазах? От чего бежал принц, если обеспечил себе трон много лет назад? Но всё же я понимаю её потребность чувствовать, что она могла что-то изменить.
Мне с трудом верится, что Кастиан изменил свои планы. Он боготворил её. Смотрел на Нурию так, как Дез смотрел на меня. Это было по-настоящему. Потом он уехал в Риомар, едва не погиб, и вернулся другим человеком. Дез тоже изменился, но смог справиться. Что-то ещё произошло. Чувствую это из украденных воспоминаний.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Кастиан сказал, что всю жизнь пытался побороть страх перед водой, но почему? Его терзает совесть за смерть брата, когда он приближается к воде? И что он говорил про потайные места во дворце? «Я знаю их все».
