любили, – ответила я. – Люди с форума. Из фонда. Всем, кто обращался к нему, он помогал. Помнишь, как они говорили о нем, когда приходили к нам после того, как…
– Да.
– У него была эта способность – зайти в комнату и тут же расположить всех к себе.
– Да. Даже моих училок, самых стервозных, он мог очаровать.
– Он работал над этим. Знал, как понравиться. Знал, как быть полезным тем, кому нужен. Приезжал на их торжества. Звонил поздравить с днем рождения.
– А еще у него были мы.
– Да.
– Но, значит, он не мог…
– Не знаю, доченька. Может быть, одиночество – это просто свойство характера. А не ситуация. Может, у того, кто убежал из дома в семнадцать лет и от кого отказалась семья, всегда будет внутри пустота… которую постоянно нужно заполнять.
– Ты думаешь, эта пустота так разрослась, что… есть вероятность, что… Тогда, может, наш робот-пылесос действительно сожрал записку, которую папа?..
– Я же тебе уже сказала: нет. Он любил вас обоих слишком сильно, чтобы так поступить.
– И тебя.
– И меня, да.
Мы договорились встретиться с Пуа Охайон в кафе «Сезоны» у моря. Она сказала, что будет сидеть на террасе. И первое, о чем я подумала, когда увидела ее, было: а почему все женщины, с которыми Офер встречался до меня, выглядели куда лучше, чем я?
Темно-русые локоны, густые (у кого из женщин в нашем возрасте сохранились такие густые волосы?).
Добрая улыбка.
Лицо, судя по живой мимике, не проходило никаких «эстетических процедур».
Отличный вкус в одежде (разве жительницы Хайфы не должны одеваться как кошелки?).
Немного полновата. Но такую полноту как раз любят мужчины.
(«Я никогда не западал на женщин так, как на тебя, – сказал мне Офер в начале наших отношений. – Что-то такое есть в твоей душе, что возбуждает меня».)
Пуа Охайон долго жала мне руку, чтобы было время рассмотреть меня, точно так же, как я только что рассматривала ее. И испытать разочарование.
Я прямо представила себе ее лицо на экране и внизу субтитры, как в том клипе «R. E. M.»[138]: «Это ее-то из всех женщин выбрал Офер?»
Потом она обняла (сразу обнимать?) Ори и произнесла тоном социального работника (а может, она правда социальный работник?):
– Я много думала о вас, с тех пор как Офер… – (Люди не знают, что сказать после слов «как Офер». Исчез? Пропал? Ушел в таинственную даль?)[139] – Вы, конечно, как в кошмаре.
– О да, – сказала Ори.
– Если честно, я хотела вам позвонить. – Пуа посмотрела на меня. – Но как-то…
– Все в порядке, – сказала я.
Подошла официантка. Приняла заказ.
Спасатель предостерег купающихся: в море высокие волны.
Мимо нас пробежал – без хозяина, без поводка – золотистый ретривер, немного похожий на Боя – ретривера, который был у нас с Офером до рождения детей. Когда родилась Ори, Бой (его назвали так в честь Боя Джорджа)[140] впал в депрессию из-за слишком резкого понижения его статуса и часами неподвижно лежал на своем пуфе в гостиной. А когда мы приехали из роддома с Матаном, Бой все понял заранее и убежал в новую жизнь через дырку в заборе палисадника. Если я правильно помню, мы даже не стали развешивать по деревьям объявления с его фотографией.
– Спасибо, что согласились встретиться с нами, – сказала Ори.
– Не стоит благодарности, – ответила Пуа Охайон.
– Как я уже говорила по телефону, – продолжила Ори, – полиция прекратила искать папу, но мы еще не теряем надежды.
– Очень хорошо.
– Мы пытаемся сами прощупать все возможные направления.
– Буду рада вам помочь. Хотя, как я уже говорила вам по телефону…
– Мой папа постил рассказы в блоге, под псевдонимом, – сказала Ори.
– Я не знала, – ответила Пуа Охайон. Но изумленной не выглядела.
– Среди них был этот рассказ, – сказала Ори и протянула ей рассказ № 49.
Пуа взяла листоки погрузилась в чтение.
Один раз она дотронулась пальцем до носа. Элегантно перекинула свои пышные локоны справа налево. Ее шея слегка покраснела.
Дочитав, она промокнула в уголке глаза невидимую слезу и сказала: сорок девять. Это был наш автобус. На нем мы ездили с военной базы домой к моим родителям. И добавила: он всегда любил писать. А потом: у меня все еще хранятся письма, которые он присылал мне с офицерских курсов.
– Когда вы виделись в последний раз? – спросила Ори.
– Виделись? – удивилась Пуа Охайон. – Мы с Офером не… виделись. Раз в год он звонил мне поздравить с днем рождения. Раз в год я поздравляла его. Все. Больше ничего. Когда я услышала, что он… я была в шоке. До сих пор не могу прийти в себя. Кому могло понадобиться причинить зло такому человеку?
– Когда у вас день рождения? – спросила Ори.
– Двадцатого января.
– Значит, вы говорили за три недели до того, как он ушел на плантацию.
– Да.
– В разговоре не было чего-нибудь необычного?
– Необычного? Нет, я не… припомню. Разговор шел в основном обо мне. Офер спросил, что я желаю сама себе на день рождения. Он всегда это спрашивал.
– И что вы ответили?
– Что я желаю себе всегда оставаться такой же смелой.
– Смелой?
– Два года назад я ушла от мужа. И теперь живу с женщиной.
– Вау.
– Я пожелала себе быть смелой и в других сферах жизни. А Офер – ну, вам-то не надо рассказывать, какой он обаятельный, – сказал: после того, что ты перенесла, тебе море по колено.
– А о себе он ничего не сказал?
– Прямо сейчас я не могу вспомнить ничего особенного. Мне кажется, он упоминал, что вы, Ори, пойдете в армию. И мы посмеялись: мол, как летит время. Ведь мы с ним познакомились в армии.
– А как вы познакомились?
Официантка принесла наши заказы. Спасатель потребовал, чтобы купающиеся вышли из воды. Держа доску для серфинга под мышкой, из воды вышел мальчик с плечами, как у Матана. Сегодня вечером, подумала я, как и каждую пятницу, я отправлю ребенку сообщение в вотсапе. И, как и каждую пятницу, он не ответит. Но я увижу две голубые галочки – знак, что он жив.
Пуа Охайон долго пила свой фруктовый шейк через соломинку. Только после этого она спросила Ори:
– Вы уверены, что вам стоит слушать истории о романах вашего отца?
– Мы думаем, что его рассказы – это следы, которые папа оставил за собой, чтобы мы шли по ним, – ответила Ори слишком взрослым голосом. – И эти следы ведут к вам.
Пуа помедлила. Как будто выбирала, на который из результатов поиска дважды кликнуть.
– В армии он зашел ко мне в
