его & прямо выразил свое раздражение, приказав «глупому большому щеголю» исполнять свои обязанности. Я позаботился
о том, чтобы мое собственное лицо не выражало удовлетворения.
Конечно, дурной характер не является новым недугом Роуза: когда он
командовал « Чатрандом» 12 лет назад, он выпорол человека за икоту. И все же, я
думаю, его что-то беспокоит & это нечто большее, чем его горючий дух. Я провел в
его обществе всего два дня, но уже чувствую его беспокойство. Когда он поднялся
на борт с ревом труб, он подошел ко мне перед собравшимися офицерами & сказал
следующее, более или менее:
— Мистер Фиффенгурт. Я знаю, что вы хотели получить должность капитана, так как вы много лет прослужили на Великом Корабле. Но у меня на руках мое
поручение, подписанное владельцами корабля & самим императором. Я капитан &, похоже, вы им никогда не станете, потому что вы уже не юноша. Возможно, это
был ваш последний шанс. Я советую вам обдумать этот печальный факт, пока мы
будем пересекать залив Эллисок, & смириться с ним. И если вы не готовы служить
мне, как любой другой мужчина на борту, отправляйтесь в Этерхорд & ищите
другую лодку! Не пересекайте мне дорогу, не пытайтесь подлизываться к кому-то
другому & замышлять что-то против меня. А теперь дайте мне ваш реестр.
С этими словами он схватил мой бортовой журнал, открыл его & нахмурился.
Он сказал, что у меня суетливый & женственный почерк, & приказал Ускинсу вести
журнал во время путешествия. Я постарался выглядеть несчастным, но внутри
обрадовался. Тринадцать лет я вел эти журналы: тринадцать лет записывал каждый
кашель ветра, румянец погоды & пятно стригущего лишая в команде. Я никогда не
был свободен делать то, что буду делать впредь: записывать свои личные мысли.
Выпьем за тебя, Ускинс, ты, чертова свинья.
Конечно, личные дневники запрещены. Каждое слово становится
собственностью Торговой Семьи Чатранд, как только ты записываешь его на
бумаге. Вот почему я пишу только в постели, как непослушный школьник, & прячу
этот дневник в укромном месте.
Как удивился бы Роуз, узнав, что я никогда не хотел его должности! На самом
деле в прошлом году я должен был навсегда покинуть море, жениться на милой
Аннабель & присоединиться к маленькой пивоварне ее отца на улице Хупи; но
преступники из трижды проклятых пивных заводов Мангела сожгли ее дотла.
Теперь, чтобы помочь этой доброй семье встать на ноги, я проведу в море еще три
года. Клянусь Рином, нет бо́льшего зла, как жажда наживы. Отец Анни варил
хороший эль: это & было его преступлением. В лучшие дни он не смог бы продать
& десятой доли того, что продавали эти коварные пивные бароны.
По крайней мере, я радуюсь этой миссии &, на самом деле, даже горжусь ею.
Рин, благослови императора! И благослови всех мудрецов, которые есть среди
Черных Одежд, наших врагов (хотя Рин & его Ангел им неизвестны)! Это великое
дело мира переживет всех нас, &, если у меня будут дети & внуки с дорогой Анни
(пока это не невозможно; даже не через три года), они должны будут немного
98
-
99-
похвастаться папиной ролью. Благослови & Роуза: император назначил его на эту
задачу, & я должен доверять его резонам.
Кап. Роуз все еще хмурится, когда видит меня. Но я не принимаю его
оскорбления близко к сердцу. Во время каждого маневра он кажется нервным & рассеянным, как будто думает о какой-то огромной & неотложной проблеме: море, полном айсбергов или чуме среди экипажа. Как странно все это беспокойство & гнев, когда только вчера он говорил о вступлении в Братство Безмятежности.
Я очень надеюсь, что Бр. Болуту сможет ему помочь; в противном случае
нашему капитану будет трудно плыть к своей цели. Говорят, монахи Братства
очищают себя от всех низменных эмоций: они не боятся, не вожделеют & даже не
плачут из-за смерти родителей. Прежде всего, они не ненавидят. По правде говоря, я не могу представить себе нечто менее вероятное, чем Бр. Нилус Роуз.
До вчерашнего дня я мог бы, по крайней мере, назвать его бесстрашным. Но
сегодня утром случилось то, во что я бы не поверил, даже если бы кто-нибудь на
борту поклялся в этом молоком Единого Древа. Я только что закончил опрос наших
новых смолбоев и принес результаты в кают-компанию для осмотра мистером
Элкстемом. Когда я вошел, Элкстема не было, но Кап. Роуз стоял один в задней
части помещения, прислонившись к переборке, с пачкой карт под мышкой & самым странным выражением лица, которое я когда-либо видел у командира
корабля.
— Фиффенгурт, — сказал он дрожащим голосом, — идите сюда.
Я так & сделал. В центре стола лежала питомица леди Оггоск, Снирага; она
свернулась
