оперативной обстановкой и умеет использовать случай в интересах дела. Если за пять лет в институте вас не приучили думать, то хоть тут присматривайтесь, учитесь у товарищей. Упустили его, а он мечется по городу, как разъяренный хорек. И бритва у него, опасная бритва. Это пострашнее, чем кинжал. Что, Потеряйко, вы все ерзаете. Боитесь, что ли?
— Ничего я, Алексей Иванович, не боюсь, — ответил спокойно кто-то. — Вы нас отпустите, мы с Игорем из-под земли его достанем.
В кабинете замолчали, и Антонина Ивановна шепотом объяснила Сомову, что это разбушевался Фролов — его будущий начальник, но он отходчив, пугаться нечего. Сомов пренебрежительно пожал плечами. Антонина Ивановна распахнула дверь в кабинет и осторожно подтолкнула вновь испеченного инспектора.
За большим письменным столом стоял невысокий мужчина с простоватым, рязанским, как про себя отметил Сомов, лицом. Антонина Ивановна протянула ему листок с назначением Сомова и, пользуясь воцарившимся молчанием, сообщила:
— Алексей Иванович, полковник приказал мне представить вам товарища Сомова, он назначен к вам инспектором.
Хозяин кабинета, не взглянув на бумажку, прямо над столом протянул руку:
— Я начальник первого отделения Фролов Алексей Иванович. А это мои помощники — инспекторы Шаламов и Потеряйко, дружные ребята, правда, пока еще не мастера, а подмастерья. — Фролов неожиданно подмигнул им: — Прошу любить и жаловать.
Очень вежливо Фролов предложил Сомову сесть. Опустившись на стул возле письменного стола, Николай рассматривал Фролова. Тот был лет на пятнадцать старше его, Сомова, широкоплечий, видимо, очень сильный. Крупные, неправильные черты лица, на висках седина. «Костюмчик ничего, — определил про себя Сомов, — широкие лацканы и строчка что надо. Рубашка не какой-то там старомодный нейлон — чистый хлопок. — Николай поймал острый, изучающий взгляд и решил: — Не так уж и прост, пожалуй, этот дядя».
— Где прежде работали, Николай Павлович? — опять подчеркнуто вежливо спросил Фролов.
Александра Ивановна предупредила ответ:
— Молодой специалист, диплом с отличием.
Фролов горестно, с придыханием запричитал, хитро поглядывая на Николая:
— За что же это мне, Тонечка, детский сад устраивают? У меня уже есть целых два отличника! Посмотри на них, милая! А эту вакансию я берег под опытного работника. — Он вытащил носовой платок и сделал вид, что вытирает слезы. Сцена Сомову не понравилась, он понял, что над ним откровенно потешались. Антонина Ивановна заговорила тихо, едва слышно:
— Зря ты так, Алексей. Припомни, каким сам пришел. Это ты сейчас заматерел, опыта набрался. А тогда помнишь? Разве тебя так принимали? Помнишь, как мы с тобой на твое первое задержание ходили? Дальше-то припоминать?
— Да ладно, Тонечка, уж и пошутить нельзя! Подожди-ка, Сомов, два года назад не ты ли практику у майора Гришаева проходил? Тогда он, значит, о тебе мне недавно рассказывал. По-доброму отозвался. Посмотрим, посмотрим. Вы, ребята, отправляйтесь, как договорились, а я «озадачу» наше пополнение, — хихикнул он, — и тоже к вам присоединюсь.
Антонина Ивановна ушла. Фролов достал из стола связку ключей.
— Пойдем, определю тебя на рабочее место. Отведу отдельный кабинет. Цени. А на меня не сердись. Мы с нуля начинали, а у вашего брата уже высшее образование. — Возле двери Фролов вдруг остановился. — Подожди, ты хоть знаешь, что собой представляет инспектор уголовного розыска, так сказать, с негативной стороны? Работа ненормированная — и днем, и ночью, когда как потребуется. Наши «клиенты» не признают ни восьмичасового рабочего дня, ни уик-эндов да и праздников тоже. Ты женат? Нет? Это хорошо. Жены, они не очень уважают нашу деятельность. Но я дам тебе спокойную работенку. По крайней мере на первые полгода. Пошли.
Николай Сомов сидел в своем собственном кабинете за своим собственным письменным столом да еще с личным телефоном и селекторным аппаратном. Итак, он, Сомов, с сегодняшнего дня инспектор уголовного розыска. Конечно, кабинет у него небольшой, зато отдельный. Правда, не ахти как обставлен. Простенький письменный стол, возле него другой, поменьше — за ним будут сидеть те, кого он станет вызывать на допросы или для задушевных бесед. Несколько стульев, ни ковров, ни портьер, как в кабинете начальника розыска, ни дивана, как у майора Фролова. Хотя диван и здесь мог вполне поместиться. Ничего. Дайте срок, будут и у него кабинеты с диванами и коврами и даже с двойной дверью. Припомнился полковник. «Ничего мужик, только уж больно старомоден. Кто теперь носит узкие галстуки и остроносые туфли? И вообще мог бы и не посылать его, Сомова, к Фролову, а вызвать его к себе и просто приказать принять нового сотрудника. Эх, жаль что он, Николай Сомов, не сумел этого грубияна Фролова поставить на место. Ну ничего, бог даст, случай еще представится».
Сомов взглянул в угол, где вплотную друг к другу прижались к стене два больших железных шкафа. У каждого на двери висели небольшие квадратные дощечки, красный пластилин прижимал к дереву концы шпагата, пропущенного через специальные отверстия над замком. На пластилине даже издали просматривался вдавленный оттиск печати.
Уже с полчаса сидя за пустым столом, Сомов никак не мог решиться открыть железное хранилище и извлечь из могильной прохлады дело. Должность, отдельный кабинет, в общем-то, были куда менее важными событиями по сравнению с этим делом. Еще будучи на практике, он много раз слышал об этом убийстве, кошмарном, таинственном. Вот уже много лет его приводили в качестве примера на лекциях в университете. Николаю и во сне не могло присниться: ему, Сомову, едва он прибудет в уголовный розыск, для самостоятельной работы и розыска преступников поручат «Тайну» — так именовали в управлении это нераскрытое преступление. Он ждал чего угодно: пошлют ловить карманников, зачислят на полгода стажером...
А тут сразу — на тебе! «Тайна». А как, с каких сторон к ней подступиться? Неожиданно резко зазвонил телефон. Николай даже вздрогнул, но решил трубку не снимать, так как был уверен, что звонят не ему. Однако после третьей трели все-таки произнес привычное «алло».
— У нас, товарищ Сомов, полагается не «алекать», а называть свою фамилию, к ней можно прибавить звание или должность, — рассмеялась в трубку Антонина Ивановна. — Как вы там? Устраиваетесь? Вы будете у себя? Сейчас я к вам зайду.
В коридоре раздался четкий стук каблучков, и в комнату быстро вошла Антонина Ивановна с большой кожаной папкой в руках.
— Это вам, Коля, папка для документов, здесь блокноты для заметок, наш внутренний телефонный справочник, карандаши, ручки и бумага. Все необходимое на первое время.
Заметив
