начинает замедляться, поднимаю голову.
Глаза привыкли к темноте. Земельщики кучкуются, семья за семьёй. Я стою в углу одна, щурясь в темноте, надеясь, что найду Эмрика. Но его нигде нет. Снова таращусь на ромбовидный рисунок на полу, сосредоточиваясь на всяком шуме, который может объяснить, что происходит. Слышу возню. Откуда-то издалека. Голова начинает болеть, когда пытаюсь сконцентрироваться ещё сильнее. Неожиданно с изумлением вспоминаю, что по-прежнему голодна.
Тут даже не подавали закуски.
Уже жалею, что пришла и привела с собой Эмрика.
Мятежники оказались правы в одном: до сих пор в зале не прозвучало и выстрела. В воздухе не стоит дым. Стражники сдерживаются, чтобы не пострадали земельщики. Вместо этого трое охранников наконец входят в зал и велят всем выстроиться друг за другом и следовать за ними.
Один из них говорит:
– Мы проследим, чтобы никто из присутствующих не пострадал. По всему острову будет введён комендантский час…
– Объясните, что происходит!
В воздухе раздаётся хор одобрительных возгласов.
– Мой брат…
Но стражник перебивает меня:
– На острове объявлено военное положение. Мы ещё не знаем всех подробностей, но отведём вас во внешние покои. Лучше остаться здесь, пока Террафорт не пришлёт за вами сопровождающих.
Это настолько не соответствует моему опыту попадания в передряги, что я оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, действительно ли остальные доверяют стражникам.
Доверяют. Я ошеломлена, но мне ничего не остаётся, кроме как следовать за ними. Мышечная память заставляет меня ужаться, чтобы никого не задеть. Улицы – это одно. Замкнутое тёмное пространство под прицелом заряженного пистолета – совершенно другое.
Земельщиков ведут в противоположную часть зала. Когда оказываюсь у двери, проходя под фонарём охранника, один из них хватает меня за руку.
– Ты. – Позади меня все останавливаются. – Пришла сюда одна? – спрашивает стражник.
– Нет… со мной брат. Не могу его найти. Мы разделились.
– Конечно. Съёмщику очень удобно прийти и затеряться в тот самый момент, когда гаснет свет. Нет смысла врать, так или иначе мы обо всём узнаем, – говорит он.
– Врать… о чём?
– Может, уже пойдём? – Доносится голос Иуды с конца очереди. Стражник меня отпускает, но сперва смеряет презрительным взглядом. И тут я понимаю, на что он намекает.
Что я запустила сюда кого-то.
Нужно увести Эмрика отсюда, пока его не обвинили в диверсии. Уворачиваюсь от орущего охранника и иду в конец очереди, ближе к залу.
– Эмрик! – кричу я. – Где ты? Нужно уходить.
По святилищу откуда-то издалека эхом разносится выстрел. Земельщики позади меня вскрикивают. Перепуганная трескотня наполняет покои. А затем шум усиливается. Словно гром. Но в этот раз он раздаётся снаружи.
Идущий впереди стражник обращается к земельщикам:
– Вас сопроводят на арену, чтобы вы смогли вернуться в Террафорт через зал возниц. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие и постройтесь.
Арлин берёт за руку женщину в возрасте с такими же волосами, как у неё. Наверное, её мать.
Пока я вынуждена двигаться с общим потоком, другая группа стражников пресекает зал, появляясь из ближайшей двери. Тащат за собой людей, определённо съёмщиков, звенья нарукавных повязок посверкивают в тусклом свете. Ковчевники.
И Эмрик.
– Постойте, – протестует он, сопротивляясь. – Я не с ними. Это ошибка! Я Охотник, а не мятежник!
Кричу:
– Нет, это мой брат! Он пришёл со мной!
Ведущий их стражник останавливается.
– Ты запустила его сюда? Это признание? Выходит, ты с ними заодно?
Отступаю назад. Мой ужас отражается на лице Эмрика.
– Нет, я не… – У меня даже не было возможности упомянуть, что я из возниц. Их стремительно уводят. Бросаюсь вперёд, вопя имя брата.
Он кричит:
– Беги! Спасайся!
Меня толкают в начало очереди земельщиков.
– С мятежниками разберутся. Ты останешься здесь, а ты пойдёшь с нами.
– Куда вы его забираете? – Я в панике, с трудом подбираю слова.
– Отведём в казематы.
Если брат окажется в тюрьме земельщиков, на то, чтобы вызволить его оттуда, могут уйти месяцы. Ему устроят допросы, будут пытать. И даже если он невиновен (что так и есть), они не захотят признавать ошибку.
Его сбросят в море.
Мысль раздувает во мне страх, превращая тот в полыхающий ужас.
«Борись».
Но дуло пистолета направлено мне в лицо.
«Борись».
Пули могут попасть не только в меня.
«БОРИСЬ».
Это я виновата в том, что Эмрик вообще здесь оказался.
Но я не могу бороться. Не с рядами вооружённых стражников, одетых все как один в оттенки ночи, наплечники поблёскивают красным. «Нечисть».
Арестованных ведут к другому выходу, а мне остаётся поторопиться за земельщиками.
Ночь снаружи не та, которую мы оставили, входя в святилище. Ледяной ветер разносит запах дыма и пороха.
Воздух пахнет так же, как в ночь церемонии открытия.
Пахнет страхом.
Вместо того чтобы последовать за земельщиками к арене, спешу к посту стражников. Сперва заключённых должны привести туда. Бегу, и поднявшийся рёв невозможно не заметить.
По всему проспекту гремят громкоговорители. Такое происходит, только если сообщение обязательно к прослушиванию. На фоне лунного света наружу стекается ещё больше тёмных силуэтов охраны.
Даже несмотря на гвалт, слышу, что все громкоговорители повторяют ужасающим монотонным голосом.
«Чрезвычайное положение. Просьба найти укрытие. Чрезвычайное положение. Просьба найти укрытие».
Глава 28
Стражники в защитном снаряжении высыпают из Террафорта. Поверх обычной чёрной униформы и шлемов обмундированы по самые глаза пуленепробиваемым стеклом и смоляной кожей, а также щитами и дубинками.
Святилище исчезло из поля зрения. Обычно его видно отсюда. Пускай один лишь блик. Но сегодня строение скрыто в дыму, клубящемся в воздухе.
Я была внутри только что, и всё же воспоминание кажется нереальным.
Не знаю, что происходит, но нужно убираться. Нужно найти Эмрика.
Вопли и крики неповиновения доносятся из кварталов съёмщиков, ближе к концу проспекта. Я знаю этот район. Кварталы с жестяными крышами, вроде опаловых трущоб. Большинство мятежников и ставочников, уязвимых людей, их выходцы. Держусь в тени. Звуки болезненные, жалкие. Ещё больше охранников высыпает с торца Террафорта, из прохода, соединяющего проспект с постом стражников.
Главный вход в Террафорт снова закрыт.
Мне некуда бежать, кроме как на берег.
Златошторм там, где я её оставила, возле конюшни. Следит за организованным хаосом недовольным взглядом. Поводья по-прежнему на ней, и я благодарю себя из прошлого, что не сняла их.
Приближаюсь, и она огрызается. Замираю на месте, протянув руку. Жду её разрешения. Она наклоняет голову. Несколько дней назад я бы попятилась. Опустила бы подбородок и отступила бы, избегая зрительного контакта. Но после того что увидела в ней ранее днём, продолжаю упорствовать.
Нужно увести её с линии огня.
Наконец Златошторм поднимает рога.
Забираюсь к ней на спину, и она несётся вниз со скалы к береговой линии. К подобию безопасности.
Отряд стражников марширует прямо над нами.
Хочется остаться под арками, спрятанной, но Златошторм тревожно топает, раздражённая шумом острова. Так что вместо этого пытаюсь её отвлечь. Занять бегом, чтобы она не закричала и не привлекла к нам внимание.
Берег сегодня покрыт пеной, закручивающейся вдоль кромки воды. Море бушует, будто призрак, подстёгиваемое штормом, усиливающим ветер. В поднявшейся после второго состязания суматохе это было не так очевидно,
