Зачем мятежникам ополчаться на неё? Зачем предавать светлую цель и нападать на собственных союзников? Видимо, они нисколько не лучше земельщицкой элиты. Желание всё контролировать прочно засело в костях лидеров сопротивления. Жажда захватить власть, а вовсе не свергнуть. Я была права. Называющие себя лидерами «Ковчега свободы» – всего лишь иное проявление той власти, которой обладают земельщики. Не более.
– Где нам место, Крейн? Таким людям, как мы с тобой? Кажется, мы только и делаем, что боремся.
Крейн, которая предпочитает держаться в тени и тихо работать на мятежников, – прошлой ночью против стражников в защитной амуниции. Я, которая не видит дальше своей семьи, сражается с аквапырями, не замечая, что там у съёмщиков с земельщиками.
Теперь-то знаю. Правила игры за власть всегда были против таких, как мы. И пока мы боролись друг с другом, они вели дела так, как им вздумается. Они создают видимость, что едины с народом, но только до тех пор, пока тот не поднимает головы.
Что бы они мне ни дали, я это приму. И использую против них. Вытащу семью из нищеты, когда поднимусь с помощью их золота. И так или иначе мы с Крейн изменим ход вещей. Для всех.
Мы должны перестать подавлять друг друга. Должны покончить с недоверием, разросшимся, как болезнь, и заставляющим нас воевать одна против другой так, словно остров не доказывал нам снова и снова, что лучший способ выжить – держаться сообща.
Не за то боролись эмпирейские старейшины, чтобы наше будущее оказалось разбитым вдребезги.
Память о них достойна лучшего.
Мы достойны лучшего.
Возвращаюсь в опаловые трущобы в тот самый момент, когда старуха Ремида опасливо уходит с улицы. Пробирается на ощупь, от стены к стене, ступает так, будто под ногами осколки стекла. Спотыкается, и я ловлю её.
Ремида хватается за мои руки. Кажется, она не боится стоящей за мной мариленихи.
– Хотите, отведу вас домой?
– Я тебя видела, – говорит она, сверля меня серыми глазами. Прежде чем спрашиваю где, суёт мне в руки что-то холодное. Металлическую брошь в форме подковы с семилепестковым цветком посередине. На обороте среди ржавчины выгравированы выцветшие слова: «Да приглядит за тобой водяная лошадь». – Когда выиграешь, – Ремида похлопывает меня по плечу, – надень её.
– Хорошо, – отвечаю я машинально. Что ещё мне остаётся? Мне не хватает смелости встретиться с родителями снова. Они всё ещё у Лирии. Думают, что Эмрик в лавке, отдыхает с тех пор, как они ушли. Не допущу, чтобы они стали такими, как эта женщина.
Опять оставляю Златошторм во дворе Крейн. Она быстро находит местечко, судя по вмятине размером с мариленя, своё излюбленное. Златошторм помнит этот двор. Улыбаюсь ей, в очередной раз задаваясь вопросом, как много мы в действительности знаем о существах мира, в котором живём.
Но сейчас у меня есть дело поважнее. Нужно раздобыть новую колесницу.
Глава 30
Крейн ждёт меня в лавке.
– Выкрасим её в красный, – говорит она, указывая на банку с кистью. – Никто и не подумает, что это колесница Первого Чемпиона. – Повозку берегли как реликвию, поэтому до момента пропажи она была в идеальном состоянии. К тому же её украли только затем, чтобы досадить комитету гонки за то, что не допускают съёмщиков до соревнований. А Горькоцвета всегда заботливо хранит свои сокровища.
– Не думаю, что это сработает, – говорю я, но в голосе слышится жизнерадостность, которой мне так не хватало.
Как же я скучала по лучшей подруге!
Спешим к базе, протискиваясь по узким переулкам. Хотя Крейн рядом, сам воздух здесь кажется другим. Пустота между базой и чёрным рынком проникает под кожу, впивается в горло когтями.
Погружаемся в темноту. Сделав первый шаг, чувствую перемену. Скользкий жар окутывает похожий на пещеру зал, высеченный на самом краю массива Террафорта и тянущийся по всей его длине. Призрачные голоса наполняют воздух, но кажется, будто все молчат. Люди прячут лица за масками. И нигде не видно немногочисленных ковчевников-земельщиков, всегда вызывавших у меня любопытство. Будто все мятежники Солонии сгинули за одну ночь.
– Лишь вопрос времени, когда кто-нибудь выдаст секрет, – шепчет Крейн. Десятилетия конспирации, видимость безопасности исчезли в одночасье. Двигаемся тихо. Никто не должен знать, кто я. Не только потому что я изгнана. – Стой. – Крейн крепче сжимает мою руку. Увлекает меня в нишу, которой я прежде даже не замечала. Мимо проходит компания съёмщиков в стёганой одежде. Они вооружены. – Кое-кто готовится к полномасштабному наступлению, если земельщики сюда сунутся. – Ждём, когда они уйдут.
Глупо думать, что разрозненное, плохо организованное восстание, трещащее по швам множеством фракций, увенчается успехом, если всё же перейдёт в серьёзную атаку.
Зал сужается на полпути к лавке Горькоцветы, затем принимается углубляться в переулки и ниши. Никогда не заходила так далеко. Каждая тень обвивается вокруг лодыжек, будто угорь. Каждое шипение подобно взмаху косы. Меня не покидает ощущение грязных пальцев, тянущихся из стен литейной. По мере того как день начинает переходить в ночь, люди постепенно уходят с чёрного рынка. Двигаемся маленькими шажками против течения, стараясь ни в кого не врезаться. Чтобы не давать повода смотреть на нас дважды. Кто-то преграждает мне путь, лицо скрыто за маской.
– Приказ пришёл сверху, – торопливо шепчет он своему спутнику. – Если получится, у «Ковчега» по крайней мере будет время перегруппироваться на другом острове.
– Почему арена?
– То, что происходит там, происходит по воле Землевластителя.
Вздрагиваю, поворачиваясь на пятках. Крейн тянется ко мне, пытаясь схватить за руку, но я в итоге встаю посреди оживлённого движения. Вокруг поднимается сердитый ропот. Спешно пячусь, бормоча извинения. Попытка держаться ниже травы провалилась. Остаётся надеяться, что народ слишком удручён, чтобы узнать меня.
Хуже того: те двое уже растворились во тьме.
Крейн отводит меня в угол.
– Ты в своём уме?
– Что затевается на арене?
– Не знаю, Корал. – Крейн звучит одновременно несчастной и сердитой. Прошлой ночью она сказала, что больше не хочет здесь бывать. Отречься от мятежников – задача не из лёгких.
Они приходят за тобой. Утаскивают тебя. Затыкают тебе рот.
И тем не менее Крейн рискует ради меня. Хорошенькая выйдет благодарность, если по моей вине нас поймают.
Так что помалкиваю, когда двигаемся дальше, ныряя в толпу и выныривая из неё. Но слова тех двоих не идут у меня из головы. Что может произойти на арене, где правит Землевластитель?
К тому моменту, когда узкий, похожий на змею переулок заканчивается у, по всей видимости, дальней стороны Террафорта, я совсем выдохлась.
Даю себе время собраться, прежде чем завернуть за угол. Никогда раньше не видела жилище Горькоцветы изнутри. Как и Крейн. Но она как-то рассказывала нам, как его найти, «на всякий пожарный». Это определённо тот случай.
Горькоцвета сидит за дверью на маленькой квадратной площадке, освещённой огарком свечи.
– Симпатичное местечко, Цвета, – говорит Крейн.
Для человека её возраста взгляд, когда
