работа: «Я как-то раз свалился в озерцо, которое мы устроили во льду, и едва не утонул; к счастью, рядом оказались люди, оказавшие немедленную помощь, благодаря которой я избежал гибели» (253). Оставаться на кораблях было нельзя, потому что даже если бы их не раздавило льдами, люди не были готовы к зимовке в Арктике. Экипажам было позволено взять собой лишь то, что они могли надеть на себя, и Флойд сделал все возможное, чтобы подготовиться к тому, что их ожидало: «… я спустился вниз и надел две рубахи, два камзола, две пары штанов, четыре пары носков, самые большие башмаки, хорошую шляпу, а пистолет засунул в брезентовый пояс, в который также поместил листы дневника, который вел во время путешествия. Пояс служил для крепления веревки, за которую мы тащили баркасы. По карманам разложил гребешок, бритву, блокнот с письмами и пули для пистолета, а также прихватил красную шерстяную шапку, надев ее под шляпу».[233] Нельсон же видел в затруднительном положении новые возможности отличиться: «Когда шлюпки подготовили к спуску с запертых льдами кораблей, я добился командования четырехвесельным яликом… доверенным мне вместе с двенадцатью людьми, и преисполнился важности, воображая, что он будет управляться лучше всех прочих»[234]. Командор Фиппс возглавил часть команды, пытавшейся протащить баркасы через мили льда к открытой воде, оставив капитана Латвиджа при кораблях с некоторым числом людей на случай, если во льдах появится просвет. С точки зрения «журналиста», члены команды соревновались за честь тащить баркасы, Фиппс отметил, что они достигли хорошего прогресса в продвижении по льду, для Эквиано же это был просто «тяжкая работа» (253).
Racehorse и Carcass, 7 августа 1773. Houghton Library, Harvard University
Но именно когда положение представлялось уже почти безнадежным, льды неожиданно разошлись, позволив вывести корабли в открытое море:
Не оставалось ни малейшей надежды, что жизнь моя продлится еще хоть какое-то время; ибо мы ясно понимали, что существование наше во льдах недолго протянется после того, как мы покинули корабли, уже пропавшие из виду в нескольких милях от лодок. Вид наш теперь представлял печальное зрелище, лица бледные и изможденные, многие же из слывших прежде богохульниками, оказавшись в таком бедственном положении, начинали взывать к Богу в небесах и молить о помощи; и в минуту крайней нужды он услышал и, против всех человеческих вероятий, вызволил нас! На одиннадцатый день после того, как корабли сковало льдами, и на четвертый день вышеописанной буксировки ветер переменился на восточно-северо-восточный. Погода немедленно улучшилась, а лед принялся ломаться в сторону открытой воды, то есть в юго-западном направлении. Многие при таких обстоятельствах поспешили вернуться на корабли, и, прилагая все усилия, мы начали проталкивать их в каждый освобождающийся ото льда просвет, поставив все паруса, какие сумели, и теперь, когда появилась надежда на успех, стали посылать сигналы остальным людям у лодок. Мы словно воскресли из мертвых, и счастлив был тот из нас, кто первым мог подняться на борт любого из кораблей или первой лодки у него на пути. Так мы и продвигались до тех пор, пока по истечении примерно тридцати часов не достигли наконец открытой воды – к своей бесконечной радости и душевному облегчению. (25З)[235]
Реальность, скрывавшаяся за «совершенным великолепием» Арктики, почти стерла из памяти Эквиано «поразительную, величественную и необыкновенную сцену»: «19 августа [мы] отплыли из этого необитаемого края света, где негостеприимный климат не дает ни пищи, ни крова, где ни деревце, ни кустарник не выживает среди бесплодных скал, где нет ничего, кроме пустынных нагромождений льда, который даже не гаснущие на протяжении шести месяцев солнечные лучи не способны пронизать или растопить»[236] (254).
Спасение из ледяной ловушки не означало конец изматывающей работы. «4 сентября, – пишет Фиппс, – [промеряя дно] при совершенно гладкой воде и мертвом штиле, мы нашли его на глубине шестисот восьмидесяти трех фатомов», «дно было покрыто мелкой мягкой голубой глиной».[237] Фиппс указывает только результат исследования, «журналист» упоминает еще и работу, которая потребовалась для его осуществления: «5 сентября, при ясной и тихой погоде Командор приказал мерить глубину, и дно было обнаружено на семистах фатомах глубины, покрытое очень мягкой грязью. Люди восемь часов тащили свинцовое грузило с помощью кабестана».[238] Эквиано тоже должен был участвовать в тяжелой работе, помогая вытягивать трос, наматываемый на кабестан, или шпиль, – барабан на вертикальной оси, который вращают вымбовками (выемными рычагами), вставляемыми в шпильгаты (гнезда в барабане).
Арктическая экспедиция Фиппса.
(Phipps, A Voyage towards the North Pole) Houghton Library, Harvard University
Тонкой ломаной линией показана траектория движения кораблей. Надпись в верхнем правом углу наискосок от Группы Семи островов относится к горе на острове Фиппса: «С этой горы в северном направлении не было видно никакой земли или воды, лед выглядел ровным и не поврежденным» (примеч. пер.).
Вызволение изо льдов не означало также избавления и от иных опасностей. Фиппс сообщает: «С 7 сентября, когда прошли Шетландские острова, и до 24-го, когда дошли до Орфорднесса, с небольшими перерывами налетали очень мощные шквалы… В один из шквалов, сильнее которого мне, пожалуй, не доводилось встречать, и при весьма бурном море, мы потеряли три шлюпки, а две пушки пришлось выбросить за борт, после чего некоторое время шли по ветру несмотря на близость подветренного берега, чтобы выкачать воду».[239] Рядовому члену экипажа Эквиано работа запомнилась так же хорошо, как и шторм:
10 сентября на широте 58–59° мы попали в свирепый шторм, вздымавший высокие волны, и за десять часов набрали изрядное количество воды. Из-за этого на протяжении целого дня пришлось усердно поработать у помп; а одна волна, ударив с силой, подобной которой мне еще не приходилось испытывать, на некоторое время целиком накрыла нас водой, так что мы уже думали, что пойдем ко дну. За борт смыло две шлюпки, сорванные со шлюпбалок, и баркас, вырванный из кильблока[240]; смыло и все прочие незакрепленные предметы, а среди них было немало удивительных вещей различного рода, которые мы везли из [Новой] Гренландии, теперь же для облегчения судна нам пришлось даже выкинуть за борт несколько пушек. (254)
Шторм разделил Racehorse и Carcass. Вновь они встретились только 26 сентября у побережья Англии и уже вместе проследовали от Орфорднесса до Детфорда, куда прибыли 30 сентября: «Так, к немалой радости всех участников, завершилось наше арктическое путешествие, во время которого в условиях постоянной страшной опасности мы сумели продвинуться по направлению к полюсу до 81 градуса северной широты и 20 градусов восточной долготы, проникнув, по всем расчетам, намного дальше, чем удавалось какому-либо
