с адмиралом, – снова посоветовал юноша. Отлепился от косяка, прислонившись к которому стоял, повернулся и ушел.
Т’Тамаран так и не набрался духу подойти к Шварцу. Но главное в голове держал. И он ответил епископу:
– Я хочу зваться Фархадом.
Дьёрдь чуть не подавился.
– Мил человек, ты в какую веру собираешься креститься? Фархад – не христианское имя.
– А какая разница?
– Верующие в Господа нашего должны носить имена святых, – внушительно произнес епископ. – Вот, например, Иоанн – очень сильное имя. Георгий – тоже неплохо…
– Мне больше нравится Фархад, – настаивал на своем т’Тамаран.
– Есть святой Фердинанд, – подсказал Дьёрдь. – Звучит похоже.
– Нет, – мересанец уперся. – Мне надо стать именно Фархадом. Это для меня крайне важно!
Дьёрдь воздел глаза к небу. Он был не настолько глуп, чтобы не понять, что на самом деле нужно т’Тамарану. Но успокоить его: мол, не так уж это важно, – не мог. Крейсер приближался к Земле, и, как только стала доступна эффективная радиосвязь, Шварц отправил в Центр радиограмму с просьбой разместить на сайте космофлота объявление. Дьёрдь был знаком с его текстом. На «Ийон Тихий» требуются пилоты, гласило оно. Обязательные требования: диплом Ебургской Академии космоса и имя Фархад. Он пытался намекнуть Шварцу, что требование, вообще говоря, дурацкое и необоснованное. Может, и дурацкое, согласился тот, но очень даже обоснованное. Освященное традицией. Традиции на пустом месте не возникают, в них явно проявляется Божья воля, и долг епископа – проводить ее в жизнь и всячески пропагандировать, а не отравлять сомнениями. Заморочил Дьёрдю голову, он не нашелся, что и ответить на это. Воистину, спорить с адмиралом Шварцем – занятие безнадежное. Только в чем тут Божья воля, если все Фархады – мусульмане? Кроме Фархада Фархадовича Федотова, но это то самое исключение, которое подтверждает правило.
Крестить мересанца Фархадом у Дьёрдя язык не поворачивался. Через некоторые вещи переступить невозможно. Фархад Фархадович во Христе носил, кстати, совсем другое имя, мало ли что там в паспорте. Безвестный сибирский поп, надевший крестик на шею очередному младенцу из этой своеобразной династии, тоже имел принципы. Но как объяснить это т’Тамарану, не заронив в нем вполне логичную в этой ситуации мысль обратиться в ислам и без проблем заполучить желанное имя? Епископу не хотелось терять потенциального христианина. Каждый обращенный язычник – маленький бонус на счету священника. Мересанец не проявлял особого влечения к новой вере, но терять ему было нечего, и он не возражал. Упустить его, тупо отдать расторопным служителям Аллаха? Ну, нет!
– Послушай, чадо, – проговорил он терпеливо. – Имя тебе следует выбрать христианское, и это обсуждению не подлежит. Но почему бы тебе не завести фамилию?
– Что такое фамилия? – хмуро поинтересовался т’Тамаран.
– Э… – епископ запнулся.
Ему еще ни разу не приходилось встречать человека, не знающего, что такое фамилия. У тсетиан существует обозначение родовой линии, не совсем фамилия, но есть сходство. Даже у вампиров имеется аналог, клановое имя. Но как объяснить смысл фамилии выходцу из мира, где каждый носит одно-единственное имя, уникальное, не повторяющееся в пределах целой планеты?
– Фамилия – это такое специальное имя, – промямлил он. – Еще одно, добавочное. Оно одинаково у всех прямых родственников.
– У моих прямых родственников нет никакой фамилии.
– Поэтому ты можешь взять себе любую, – намекнул Дьёрдь. – Фархад – чем не фамилия?
– Да? – протянул т’Тамаран не слишком уверенно. – Ну, ладно.
– Вот и хорошо, – Дьёрдь мысленно поздравил себя. – Теперь выбери имя. Какое тебе больше по душе?
– Мне все равно, – мересанец махнул рукой. Если не Фархад, то и говорить не о чем. Пусть церковник сам выберет то, которое кажется ему наиболее подходящим.
Эйзза вышагнула из шлюза, и в лицо дохнул морозный степной ветер. Небо было темным и холодным, прямо как дома. Но это не дом. Здесь все по-другому. Она боязливо прижалась плечом к Бену.
– Почему здесь так холодно? В прошлый раз было тепло.
– Зима, – произнес он незнакомое слово и засмеялся. – У вас в Раю планета смотрит на солнце всегда одной стороной, а Земля – то одной, то другой. Если местность чаще отвернута от солнца, чем повернута к нему, там наступают холода. А потом все меняется, и снова тепло.
Милый Бен, он так умеет объяснять, что почти все понятно. Но от этого не менее странно.
– Ничего не бойся, – Бен поцеловал ее в ушко. – Я никому не дам тебя обидеть.
– Куртку застегни, девочка, – проворчал Аддарекх. – Ребенка застудишь.
Эйзза послушно защелкала застежками.
– А может, вы с нами поедете, хирра? – она оглянулась на него с надеждой.
Он усмехнулся.
– И что Бен скажет про меня матери? Что я – бесплатное приложение к его невесте? Езжай, все будет хорошо. Бен – отличный мужик.
Сердечко все же побаливало. Для него самого Земля – чужая планета, полная неожиданностей. Что говорить о наивной кетреййи? Пересилив беспокойство, он заставил себя беззаботно помахать ей рукой. В конце концов, Бен – местный, он куда более надежный спутник для девочки, чем шитанн. И он-то – не кетреййи, мозгов должно хватить и на себя, и на нее.
Мрланк спрыгнул с трапа за Эйззой, потом обернулся к Аддарекху, молча стоящему на верхней площадке, скрестив руки на груди, чтобы не совершать суматошных, эмоциональных жестов. Пробежал несколько метров за парочкой, медленно идущей к административному зданию. Бен тащил оба Эйззиных мешка с барахлом и свой скромный рюкзак и бережно поддерживал девушку за округлившуюся талию. Мрланк жалобно замяукал, не зная, что делать. Маленькая теплая самка с большим животом уходит, а побитый жизнью титан остается. Куда бежать? Они оба без него пропадут.
Мрланк метнулся к Эйззе, потерся о меховые сапоги, вопросительно заглянул в глаза. Она улыбнулась, наклонилась с трудом, чтобы погладить его. Глаза у нее были немного грустные, но счастливые. С ней рядом двуногий бог, ей есть на кого опереться. И он сделал выбор. Коротко мявкнул на прощание и потрусил обратно, к замершему на трапе кошкочеловеку с окаменевшим лицом.
– Мрланк, – лицо дрогнуло, разгладилось; титан присел на корточки и почесал коту здоровое ухо. – Эх, братишка…
На площадку вышла Клара. Огненные кудри выбиваются из-под черной шапки, рыжая меховая безрукавка поверх теплого свитера, бисерная сумочка через плечо, черные высокие сапоги. Аддарекх аж залюбовался.
– Ты почему раздетый на морозе, чудовище? – сделала она замечание. – Помрешь от воспаления легких, а потом скажут: опять земляне вампира уморили.
Он поднялся, выпустив кота, сгреб Клару в охапку, крепко прижал к себе, вдыхая ее аромат, сводящий с ума.
– Пусти, чокнутый!
– Я тебя отпущу, а ты уедешь, – пробормотал он. – Не хочу. Клархен, останься со мной.
– Ты в своем уме, Аддарекх? – тая в его руках, она все же головы не теряла. – Мне надо съездить домой. К мужу! Ты помнишь, что у меня есть муж?
– Клархен, мне будет без тебя плохо, – руки скользнули под меховую безрукавку.
– Милый,
