и должно быть, и пусть потом Шварц рвет и мечет: он четко выполнял приказ адмирала пройти ГС-переход и довести крейсер до Земли; о том, чтобы сражаться, речи не было. Но гъдеанин сам вышел на связь. Нагрубил ему, вывел из себя. И он вдруг подумал: а кто ему этот Эст Карит? Не брат, не друг, и союзники так не разговаривают. Когда б он был на своем линкоре – скорее всего, проигнорировал бы оскорбление, не полез в свалку с тремя кораблями. Но, имея под рукой настоящий крейсер Земли, упустить такую прекрасную возможность проучить гъдеанское хамье? Пальцы сами потянулись к разблокировке орудий, и Принц ничего не сказал, лишь улыбнулся и вдавил кнопку боевой тревоги.
– Чего ждешь, Червяк? Командуй, ты же первый.
Он спохватился и включил оповещение:
– Всем занять места согласно боевому расписанию!
На земных кораблях не привыкли к объявлениям по-хантски, но не требовать же от мересанца, чтобы он немедленно выучил английский.
Гъдеанин не выдержал и выстрелил. Дефлекторы отразили залп. Еще два корабля разошлись в стороны, заходя с флангов.
– Батареи, готовность! Первоочередная цель – «Коричневый».
Т’Тамаран развернул крейсер, стараясь, чтобы он был повернут к противнику той стороной, где повреждения минимальны и орудия сохранились в целости.
– Турболазеры, залп! И далее стреляем по готовности, до окончательного поражения цели.
«Ийон Тихий» начал стрелять. Стрелки недоумевали, почему команды звучат по-хантски, но все было правильно, и команды, и маневры. Крейсер крутился, сбрасывая прицел двум второстепенным целям, затем замирал, и стрелки лупили по огрызающемуся огнем гъдеанину.
В рубку вбежал Шварц в расстегнутой рубашке, кинул взгляд на экраны, на Фархада, переключающего топливные баки, на т’Тамарана, сосредоточенно вцепившегося в рычаги. Кивнул, взял леденец, сел в кресло.
У Эста Карита была одна надежда: насесть с трех сторон на подраненный крейсер, продавить дефлекторы, пользуясь тем, что он частично утратил мощность, маневренность и защиту. С начала боя надежда постепенно умирала. Может, в пассивной защите подонок и потерял, но он вертелся на пяти ускорителях, как змея на сковороде, не давая навести прицелы на незащищенные борта, подставляя сектора, ощетинившиеся пушками и исправными дефлекторами. И пусть мощность не дотягивала до номинальной, но, проклятье, ее вполне хватало, чтобы вести почти непрерывный огонь.
И какого такого дерьма сортирного я связался с этим дерьмовым кораблем, подумал он с запоздалым раскаянием. Ведь с самого начала было ясно, что с ним что-то не так!
Это была последняя его мысль.
Залп пробил защиту «Коричневого». Пилоты замешкались, не успели отстыковать взрывающийся боковой модуль, и детонация пошла дальше, сотрясая весь эсминец в предсмертных конвульсиях. «Ийон Тихий», издевательски покачавшись, скользнул навстречу новым целям. По чужим дефлекторам забили турболазеры и ионные пушки.
– Не увлекайся, Червяк, – посоветовал Шварц. – Предложи им сдаться.
Лучше бы промолчал, пусть бы мересанец резвился в счастливом неведении. С другой стороны, как знать заранее? Такой ход казался естественным.
– Связь, – потребовал т’Тамаран, и отдел связи выполнил.
На экране возникли изображения двух мересанцев. Т’Тамаран открыл рот и подавился. Они тоже безошибочно узнали своего.
– Ты что творишь, урод? – заорал один из капитанов по-мересански. – Что ты делаешь, электрическая сила?
Лицо т’Тамарана исказила страдальческая гримаса.
– Уходите, – выдавил он. – Уходите, мы не будем стрелять.
Второй мересанец разразился невнятным потоком ругательств, и в покореженный в бою с симелинцами борт влетел лазерный залп. Зашипели переборки, плавясь и кипя. Мигнул свет, т’Тамаран непроизвольно схватился за голову свободной рукой. Загрохотал ответный залп.
– Проклятье, да уходите же!
– К электрикам тебе дорога! – плюнул первый капитан и отключился.
Шварц залепил т’Тамарану пощечину.
– Очнись и бери управление! Не будешь маневрировать – эти твари нас расстреляют. Живо!
«Ийон» вовремя ушел с траектории, и ионный поток просвистел мимо. Пушка «Ийона» разодрала борт «Восьмого», вскрыла, как консервную банку; корабль закувыркался в клубах выходящего наружу воздуха. Т’Тамаран закусил губу, рука поползла к блокировкам. Шварц решительно и больно придавил его ладонь.
– Пожалуйста, не надо больше стрелять! – взмолился он. – Дайте им уйти!
– Маневрируй, сука, – напомнил Шварц. – Смерти ищешь?
И он маневрировал. Так, чтобы увернуться от чужих орудий и чтобы не дать прицельно выстрелить своим. Но они все равно стреляли. И попадали, как назло.
«Будь твое имя проклято в веках, предатель!» – пришло сообщение с «Двенадцатого».
Вокруг мересанского линкора зажглась радуга, и только тогда все орудия прекратили огонь. Т’Тамаран распластался по спинке кресла, по лицу текли слезы. Он ждал смерти или жуткого надругательства. Он ведь пытался спорить со Шварцем, поступить наперекор ему. Он сделал все, чтобы линкор смог уйти, и Шварц стопроцентно это понимал, не дурак же.
Адмирал дотронулся до его плеча, и сердце зашлось в тихом ужасе. Но железные пальцы не сжались, выдирая его из кресла, а плечо из сустава.
– Иди, – промолвил Шварц непривычно мягко. – Отдыхай. Кури свою траву, черт с тобой. Фархад доведет.
От девушки пахло. Так, что Ихер Сим даже испугался поначалу, уж не разодрал ли ей старпом внутренности. Но нет, приглядевшись к сальным волосам, он понял, что симелинка просто немытая. Не меньше месяца.
– Фу-у, – вырвалось у него.
Он не мог себе представить, как, находясь в здравом уме, можно захотеть такую женщину. Шитанн чокнутые. Манящий аромат богатой гемоглобином крови заглушает для них все остальные запахи.
Связанный симелинец, лежащий в отключке, тоже благоухал не цветочками. Но дурнопахнущий мужик не вызывал у него такого эстетического негодования, как грязная женщина.
Он пожаловался Цхтаму, что ему противно. Старпом, пребывающий в хорошем расположении духа, рассмеялся.
– Неженка ты наш! Вымой дуру, и нет проблем.
– Да меня вывернет, пока я ее мыть буду!
– Ну, не хочешь – как хочешь, – Цхтам Шшер пожал плечами. – Нам с кэпом все равно.
Ихер Сим тяжко вздохнул, осознав, что придется себя пересилить и вымыть девушку. И мужика, видимо, тоже. Потому что перспектива находиться с ними и далее в замкнутом объеме заставляла задуматься.
– Чего они немытые такие? – проворчал он. – Воды, что ли, на Симелине нет?
– Вода есть, сладенький. Желания нет, – разъяснил Цхтам. – Не принято у них мыться. Ну, если только в краске испачкаются или там в мазуте. А естественные выделения организма у симелинцев грязью не считаются.
Он скривился и поплелся за тазиком с водой и губкой, понимая, что дотащить женщину в лубках до гигиенической кабины – задача, в одиночку не реализуемая. Она еще и обмочилась. Ужас какой-то!
Симелинка всхлипывала, отходя от потрясения. Вряд ли эта грязнуля за свою жизнь могла возбудить до такой степени кого-нибудь, кроме сбрендившего от воздержания Цхтама. Глаза квадратные, губы обкусаны. Вся в синяках. Конечно, девушку жалко, и описалась она наверняка не для того, чтобы специально досадить Ихеру Симу. Он вздохнул, обмакнул губку и принялся тереть ей шею – надо же с чего-то начать.
Она попыталась его стукнуть. Он перехватил руку, на удивление сильную, и на секунду задумался над советом Цхтама – бить в ответ
