— Не скажу. Догадайся!
— Не знаю.
— У-у… — обиженно протянула Ирис. — Крёстный бы сразу угадал…
— Ох, так бы и сказала! Опять болталась в порту?
— Конечно. — Довольная Ирис спрыгнула в комнату и подошла к матери. — А что я знаю…
Амариллис, запрокинув голову, посмотрела на дочку.
— Я вот знаю, что наш папа, когда вернется из клуба, жутко рассердится, если ты ему скажешь, где гуляла с утра.
Ирис качнула головой:
— А почему?
— А потому, что ты должна быть принцессой, а не… Неважно. Так что там случилось?
— А угадай, — малышка загадочно повела глазами. Амариллис не выдержала:
— Не мучай меня, говори скорей, что за секреты?
— "Паллас" — уже в гавани.
Герцогиня подхватилась на ноги.
— Что ж ты сразу не сказала, негодница! Сиди тут, жди папу.
Она хлопнула дверью.
— Ма-а! А Тико приедет?
— Обязательно! — крикнула на бегу Амариллис, спеша во двор. Кучер и лакей кинулись ей навстречу.
— Куда вы, ваше сиятельство?
— В порт!
— Прикажете карету?
— К дьяволу карету! — герцогиня вылетела за ворота своего роскошного дома. — Базилик, скажи в театре: вечером спектакль отменяется!!
.
[1] г-н Малу(Malusdomestica) — яблоня домашняя.
64.
*****
В порту царило оживление. Красавец темно-синий фрегат "Паллас" — флагман марсельского торгового флота, подходил к причалу. На грот-мачте развевался зелёный вымпел "Пальмовой Ветви", коммерческой компании, к которой он принадлежал. Вернее, которая принадлежала ему. На флагштоке бизань-мачты, вместо флага королевства Франции, красовалось синее знамя с белым языкатым крестом.
Конечно, полагалось наоборот: флаг владельца — на грот-мачте, а королевский — на бизани. Но "Хозяину Марселя", как называли в городе "Паллас", прощалось всё. Он считался вольным пиратским судном и мог идти под каким угодно флагом. Хоть под "Весёлым Роджером". Никто даже не обратит внимания, все уверены, так и должно быть.
На командном мостике "Палласа" виднелась фигура капитана. Не в морской форме, без фуражки, но спутать невозможно даже издали. Держа руки в карманах, он смотрел на людей на пристани, время от времени бросая краткие приказы экипажу. Потом, обернулся, встречая поднявшуюся на мостик стройную фигурку в сиреневом платье, с развевающимися длинными волосами.
"Паллас" отдал якоря и спустил носовой трап.
Герцогиня, царапаясь, как дикая пантера, пробралась сквозь толпу на пристани и молнией взлетела на борт. Капитан что-то сказав стоящей рядом жене, спрыгнул через перила мостика на палубу и закружил гостью в воздухе.
— Гиацинт!! Наконец-то! Мы вас целый год ждали!
Он засмеялся.
— Каждый день?
— Каждый день.
Опустив подругу на палубу, Гиацинт критически рассматривал её.
— Ничего себе, герцогиня липовая! От бриллиантов, как, голова не болит?
Амариллис схватилась за волосы.
— Ой! Забыла снять диадему. Чтоб ты провалился со своими неожиданными появлениями. Мне Ириска пять минут назад сказала! Тут всё на свете забудешь.
Она сдернула искрящийся алмазами тонкий веночек и бросила в карман, в складках платья. Крепко обняла и поцеловала старого друга. Он иронично поднял бровь:
— А что скажет герцог?
Актриса пожала плечами.
— Как всегда. Скажет: опять твоего дружка черти принесли! Что-то давно его не было.
Гиацинт заглянул ей в лицо:
— Признавайся, скучала?
Она замотала головой и мужественно ответила:
— Ни капельки.
— Обманщица, — спокойно изрёк он.
— Правда! Ирис вас больше ждала!
— Ирис, положим, ждала не нас, а Омелу и Тико, но всё равно — приятно слышать.
В их разговор сверху вмешалась Виола.
— Амариллис, привет! Какая ты красивая… Всё в порядке?
— В полном. Спускайся, я не могу больше ждать. Целый год ведь не виделись!
— Даже больше. Эй, господин капитан, ловите меня!
— С ума сошла? — возмутился Гиацинт. — Тебе нельзя. Обойди по лестнице, как все нормальные люди.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Виола подошла к краю надстройки.
— Тебя это определение не касается, а жена всегда следует за своим мужем. Так что, как хочешь, я прыгаю.
Гиацинт поймал её в воздухе, сердито поцеловал и поставил перед Амариллис.
— На`! Образумь свою подружку. Мне это явно не по силам! Она, чувствую, допрыгается у меня…
Виола и Амариллис кинулись друг к дружке.
— Виолетта, золотце, ну, как вы съездили?
— Отлично! Чуть не врезались в айсберг возле мыса Горн.
— Как всегда!
Виола улыбнулась.
— Нет, в этот раз куда спокойнее. Всё равно жаль, что тебя не было. Мы в Бразилии останавливались…
Амариллис махнула рукой:
— Подумаешь, мы ездили прошлым летом.
— Не скучаешь по любимому брату?
— Очень надо! Он завтра-послезавтра будет здесь — увидимся.
— Завтра?!! — Виола обернулась к мужу и надменно подняла бровь: — Опять?
Гиацинт оскорблено скрестил руки на груди:
— Чего "опять"? Будто я знаю всё на свете! Нат сказал "приеду", а когда — его дело, я тут ни при чём.
— Совсем? — пристально глянула на него Виола.
Гиацинт усмехнулся:
— Почти.
— Да оставь его в покое, — потащила её за руку Амариллис. — Чудовище, он навсегда — чудовище. Лучше скажи, ты как?
— Нормально.
Амариллис нежно обняла подружку.
— Третьего ждешь?
Виола улыбнулась:
— Ага. Хочется девочку, но, в общем-то, мне всё равно.
— А ему?
Жена капитана страдальчески закатила глаза.
— А ему наоборот: слишком не всё равно. Шагу ступить нельзя, сразу: "Осторожно!", "Куда?", "Это тебе нельзя!" Зверь просто!
Герцогиня засмеялась:
— Везёт же некоторым! Я имею в виду себя: мужа никогда дома нет, с заботой своей не пристаёт, в кругосветные путешествия не ездим…
Виола фыркнула:
— Завистница! Всё равно, ты его любишь.
— Кого? Изверга этого? Иридоса?[1] Ха! Конечно, люблю, — Амариллис лукаво облизнулась. — Нужен мне его титул дурацкий, если б я не влюбилась. Этих герцогов-принцев-князей на свете просто завались! Ступить некуда, повсюду гербы.
Виола хмуро кивнула.
— Особенно принцев…
Амариллис тоже посерьезнела:
— Ничего не слышно?
— Пока нет.
Актриса обняла подругу за плечи.
— Ну и забудь. Нельзя тебе волноваться.
— И ты туда же! — рассмеялась Виола, загоняя тревогу поглубже, на самое дно.
— Мама! — стройная рыжеволосая девушка в мужском костюме птицей слетела со смотровой площадки грот-мачты. — Ма, вон они, едут.
Она протянула руку, указывая на дальний конец площади. Виола посмотрела туда, Амариллис тоже обернулась. В толпе, блестя золотыми пуговицами и аксельбантами, как знамя мелькал розовый мундир дворцовой гвардии. Двое мужчин верхом прокладывали себе путь через толпу. Добравшись до борта "Палласа" они не стали утруждать себя подъемом по трапу, а, ухватившись за снасти, взобрались наверх и лихо перепрыгнули через перила фальшборта на палубу. Почтовых лошадей они бросили на пристани, не заботясь об их дальнейшей судьбе.
— Это что, мода такая на "Палласе" всем вести себя как взбесившиеся мартышки? — хмуро спросил капитан, видя, что борт взят приступом, и бандиты с воплем "На абордаж!" прыгают на палубу.
— Тебе ли читать им морали? — вздохнула Виола, глядя как Омела взлетает на руках у Джордано и верещит от радости.
— Да уж, "маэстро учитель изящных манер", — насмешливо поддержала Амариллис. — Это всё твоя школа! Без вас, поверь, они люди как люди. Солидные, законопослушные граждане… Эй, мальчики, осторожней! — крикнула она, чувствуя, что рискует сыграть Дездемону в жизни и без грима, задушенная объятьями старых друзей.
