Сибирь (ин ентферуте, шрекклихе Сибириэн).
– Нихьт ваар, – спрашивает она меня доверительно, – дорт, ин Сибириэн, зинд нур абштосендэ Козак?
Но я постарался убедить ее, что Сибирь вовсе не ужасная, что там живут обычные люди и что казаки не такие «безобразные», как она думает. Но фрау Эльза изобразила на лице неподдельный ужас. Она не смогла бы жить, если бы знала, что муж ее в холодной и ужасной Сибири. Но он в Америке – она это знает и поэтому очень счастлива.
Надев чистое, накрахмаленное белье господина унтер-офицера, который очень рад, что попал в плен к американцам, я завалился в его постель и уснул сном очень усталого человека.
11 апреля. Сразу же после завтрака я отправился отыскивать майора Солопиченко. Нужно было, наконец, выяснить место расположения штаба полка и найти средства до него добраться.
Георгий Солопиченко сообщил мне, что им получен приказ идти на соединение с полком, а посему он предоставляет лично мне место в своем трофейном «адлере» – военной легковой машине. Что касается солдат, то они могут размещаться в любом грузовике, который им понравится.
От Нойленгбаха мы ехали на юг до Сант-Христофена. Стоит жаркая солнечная погода. По обочине шоссе двигается пехота, меся ногами дорожную пыль.
– Дивизия получила приказ, – говорит Солопиченко, – не позднее 14–15 числа овладеть городом Санкт-Пёльтен. Идет перегруппировка сил.
«Адлер» медленно продвигается среди движущейся массы войск. Георгий сидит рядом с шофером, а на заднем сиденье Люся и я. Вестовой Семенов примостился на багажнике.
– Ты знаешь, какая со мной вчера история случилась, – обращается ко мне Георгий Солопиченко, – едем мы по шоссе, и такая же вот сутолока – ни проехать, ни обогнать. Я смотрю по карте и вижу – параллельно идет проселок в объезд. Я по нему и маханул на «адлере» – со мной Люся и Семенов и никого боле. Километра полтора проезжаем и напарываемся на немцев – целый батальон на машинах. Отступать некуда. Что делать? Немцы вскочили. Но агрессивности, смотрю, не проявляют. И тут, понимаешь, выхожу я из машины. Спокойно выхожу. И подзываю офицера. Тот подбегает, берет под козырек. А я ему: «Махен, говорю, дас форткоммен аус дем веге! Шнелль, шнелль». Убирайтесь, мол, по-быстрому и освобождайте дорогу. Ну, офицер этот козырнул, что-то крикнул, и весь этот батальон через пять минут смылся.
– Когда они смылись, – говорит Люся, – с ним чуть плохо не стало.
– А ты что думаешь, – смеется Георгий, – такое нервное напряжение было, какого я еще никогда не испытывал.
– Храбрые мы с тобой очень, – говорит Люся, обернувшись ко мне, – это еще там, в горах, было. Посылает он меня с НП на огневую по линии. Одну посылает. Ты не смейся. Он муж-то – муж. А по службе с меня «стружку снимает», как с последнего солдата.
– А как иначе, – возражает Георгий, – если я с тебя спрашивать не буду, кто мне тогда подчиняться станет?! Я весь свой авторитет растеряю.
– Вот-вот, – не унимается Люся, – а меня одну в ночь темную на линию выгнал. Кругом немцы рыскают – страх. Иду. А в обеих руках по пистолету – этими игрушками он меня обеспечил. Иду ни жива ни мертва от страха. Иду и думаю: в какую бы мне канаву эти самые пистолеты бросить? Если, конечно, немцы появятся.
– Слушай, Георгий, а отважная у тебя жена, – говорю я, обращаясь к Солопиченко, – не всякая женщина отважится идти в горах на ночь глядя. Даже если это было бы и не во фронтовой обстановке.
– Что правда – то правда, – сказал майор Солопиченко. – Ты о подвиге нашего сержанта Сафронова слышал?
– Нет. Не слышал.
– В горах это было. На НП. Подошел танк и начал лупить по нам. Что делать? Сафронов мне и говорит: «Дозвольте танк подорвать!» – «Давай, говорю, сумеешь?» Подползает он к танку через мертвое пространство, взбирается на него и стучит по броне. Танкист открывает люк, а он туда гранату. И все! Конец. Возвращается героем, рад, докладывает. Только стукнул он при этом автоматом оземь, и непроизвольная очередь прямо в живот. «Со мной что-то случилось, говорит, умираю, говорит, прощайте!» Так-то вот бывает!
За разговорами не заметили, как доехали до Сант-Христофена – места дислокации штаба нашего полка. После первых приветствий и вопросов о том, как добрались и где потеряли бронетранспортер, майор Коваленко спросил меня:
– Слышал? Приятель-то твой, Заблоцкий – ранен?
– Нет! Откуда же, – отвечаю я. – Где и когда?
– Позавчера. При смене позиций из-под Мариендорфа. Ранен в спину осколком, касательно. Пока что определен в санчасть к Нечаеву.
В просторной и светлой комнате вполне городского типа за столом, откинувшись на спинку кресла и положив ногу на ногу, сидит подполковник Шаблий и что-то рассказывает Солопиченко. Подошел и я. Федор Елисеевич знаком приглашает и меня в их компанию.
– Сопротивление противника, – говорит Шаблий, – было вялым. Этот Сент-Христофен взят был без боя сегодня на рассвете. Тут под домом подвал. Я спускаюсь вниз и со мной шофер-старик Черепанов. Я показываю ему на огромную бочку и говорю: «В ней ты найдешь себе аккордеон». Я знал, что старик из вологодских и любит играть на гармошке.
«А что, если там мина с сюрпризом, а не аккордеон», – говорит он мне. «Ладно, – говорю я ему, – мы так сделаем: привяжем проволоку и дернем. Но, чур, уговор такой: если аккордеон – то твой, а если фотоаппарат – то мой». Привязали, дернули. И никакой мины.
– Ну а что же там было? – смеясь, спрашивает Солопиченко.
– И аккордеон – полный, огромный, в футляре. И фотоаппарат «Кодак». Вот, смотри. Николай, – обращается Шаблий к Коваленко, – ты составь официальную бумагу за моей подписью, что мы этим аккордеоном старика Черепанова премировали за безупречную службу. А то ведь найдется какой ни то хмырь из высшего начальства – обидит старика, отберет. У нас это запросто.
Через час командир полка пригласил всех старших офицеров на совещание.
Шаблий говорит спокойно, размеренно и тихо:
– Наш удар через Восточные Альпы с открытым левым флангом, практически в отрыве от главных сил дивизии, закончился. Теперь генералом Виндушевым поставлена перед нами иная задача, а именно: идти вдоль линии новой строящейся автострады на Санкт-Пёльтен. Предупредить всех в подразделениях, особенно же шоферский состав, чтобы были осторожны. Полотно строящейся автострады уже выстлано, а мостов еще нет. Далее: в предстоящих боевых операциях нам вновь предстоит действовать с открытым левым флангом. Поэтому в дивизионах, батареях и службах тыла не следует допускать беспечности и быть постоянно начеку. По сведениям разведотдела армии, авиация противника скованна и не имеет преимущества в воздухе.
