Здесь было так, да не так. Вокруг торчали ограды открытых складов с навесами, похожими на те, под которыми сушили сено в её долине. Фонарей было много, но почти все были погашены, и от воды доносились резкие запахи тухлой рыбы и сточных вод. Чуть поодаль, на север, она заметила тускло освещённую вывеску большого постоялого двора, а дальше – ещё одну.
– Господин, где корабль в Димай? – спросила она какого-то человека с тележкой, громыхавшей по мостовой единственным колесом.
– Там, – махнул он рукой. – «Варайда». Справа.
Кораблей у причалов было только два. Она привязала Ташту у столбика и прошла по доскам к "Варайде".
– Мне нужно переправиться в Димай, господин, – крикнула она, задрав голову, человеку, который дремал наверху, у широкого дощатого трапа. – У меня лошадь и два мешка!
– С лошадью – десять серебра за одну койку. Еду бери с собой, у нас не кормят.
– Спасибо!
Она заглянула в постоялый двор и купила там на две медных монеты лепёшек, сушёных фруктов и копчёной рыбы, наполнила бурдюк кипячёной водой для Кимата, потом отвязала Ташту и повела его к трапу.
– Он буйный? – спросил мужчина, складывая деньги в кошель и глядя, как гнедой упирается, а Аяна заманивает его наверх кусками лепёшки.
– Обычно нет. Он впервые заходит на корабль. Почему в порту так мало кораблей?
– Шторма у Рети, да и не сезон сейчас. Ты уверена, что хочешь его взять? Тут есть конюшня у старины Вадо, можно оставить его там. Заберёшь, когда вернёшься.
– Спасибо, но нет, – с чувством сказала Аяна, шлёпая Ташту по крупу. – Инни!
Наконец ей удалось уговорить его. Мужчина показал ей, куда идти, она завела Ташту под навес на палубе и сняла с него мешки.
– Привяжи его. Койки внизу. Пойдём, покажу.
На нижней палубе пахло кислятиной и потом, койки вдоль бортов были узкими и жёсткими, и между ними стояли ящики и бочки с грузом, а сверху висели пустые скрученные гамаки. Аяна бросила возле одной из коек мешки и сумку.
– В сезон много народу, – сказал мужчина. – сейчас почти пусто. Все сгрузили товары в трюм и спят на постоялых дворах. Ты чего там не осталась, госпожа?
– Не терпится уехать.
Мужчина хмыкнул понимающе.
– Гальюн на носу. Вёдра выливать туда. Ты первый раз на корабле, госпожа?
– Нет. Я была в море и была на корабле, – улыбнулась Аяна. – Но это было не одновременно.
– Ну, отдыхай, – сказал мужчина. – Я тоже пойду подремлю.
Аяна спустилась вниз к койке и расстелила меховое одеяло, развязала керио, сложила его в несколько раз и уложила Кимата.
Он спал, но, судя по движениям глаз и пальцев, должен был скоро проснуться. Аяна нежно смотрела, как его губы шевелятся во сне, как бегают глаза под закрытыми веками. Она стала осторожно гладить его по ушам и ладошкам, как учила Сола.
Кимат вынырнул из сна с громким испуганным плачем. Его не тошнило после сонного отвара, как опасалась Аяна, но он был очень расстроен и напуган.
– Тише, тише, – качала она его, гладя по голове. – Всё хорошо. Прости, мне нужно было, чтобы ты спал. Прости за это зелье.
Он сидел и зевал, потом съел кусок лепёшки и поиграл с лошадкой и с кожаным шнурком из мешка Верделла, а после долго ходил за руки по трюму. К рассвету он начал зевать опять. Аяне тоже хотелось спать после нескольких бессонных ночей. Она с тревогой смотрела, как в трюм спускаются люди, и боялась, что кто-то из них послан, чтобы поймать её и вернуть к Тави, под замок.
Но никто не обращал на неё внимания. Люди просто клали свои мешки и ложились на койки, накрыв их одеялами, или махали кому-то знакомому с противоположной койки и заводили дружескую беседу. Аяна зевала, пока Кимат не заснул, потом оставила его и поднялась на палубу.
– Госпожа, тебе лучше спуститься вниз, – сказал один из моряков.
– Я в сторонке постою.
Она ушла под навес к Таште и двум другим лошадям. На палубе готовились поднимать якорь, было шумно, и она успокаивала Ташту, гладя его по шее и голове. Он беспокойно переминался и прижимал уши, тогда как другие лошади, стоящие рядом, были спокойны.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Смотри, мой хороший, – сказала Аяна. – Никто не беспокоится. Один ты тут такой тревожный.
Она почувствовала, как от волнения покалывает лицо.А может, и не он один.
– И-и-и-раз! И-и-и-два!
Цепь с жутким лязгом наматывалась на ворот, и Ташта приседал. Аяна похлопала его по шее и бросилась вниз, забеспокоившись, что шум на палубе может разбудить Кимата, но тот спал. Она поцеловала сына и смотрела, как за маленькими окошками начинается утро.
– Ну всё, отходим, – сказал полный мужчина в серой куртке, сидевший через одну койку от неё. – Два дня – и дома. А ты, госпожа, к кому едешь?
– Я не госпожа, – сказала вдруг Аяна. – Я везу сына к его отцу. Нас разлучили.
Он всмотрелся в её лицо.
– Прости, кира. Я не видел твои глаза и лицо, и подумал, что ты из Фадо. У тебя наряд и причёска как у уроженки Орты.
Она вспомнила про свой новый цвет волос и улыбнулась. Волнение не отступало. Она снова поднялась на палубу.
Орта лежала за кормой на фоне рассветного неба, и бокастый кораблик уносил Аяну прочь от водных садов, от дыма благовоний, от мокрых булыжников мостовых, лакированных разноцветных ворот и деревянных статуй странных животных с золочёными высунутыми языками.
Ей придётся вернуться сюда. Она вспоминала девушек, сонных и бледных, как светящиеся цветы чиарэ в ледяной дрожащей воде, и немногословных мужчин с длинными волосами и сдержанными жестами. Стало вдруг душно. Она удалялась от Орты, или Орта удалялась от неё – неважно. Это расстояние росло, а другое, отделявшее её от дома с жёлтой штукатуркой, сокращалось. Ей придётся вернуться в Фадо за Верделлом, но она не может сделать это сейчас, в одиночку, без денег и с маленьким сыном на руках.
66. Капитан Фальбар
– Твой сын проснулся, кира, – сказал ей один из торговцев, когда она спускалась к своей койке.
Аяна ускорила шаг. Кимат сидел на кровати, а другой торговец развлекал его, показывая медную монету и пряча её между пальцев. Кимат смеялся так заразительно, что она тоже рассмеялась.
– Его отец с юга? – повернулся к ней торговец с широкой улыбкой.
– Бабушка. Его бабушка была с юга.
– То-то я и смотрю, какой он у тебя смуглый. Ты едешь в сторону пустыни, в Ровалл?
– Нет. В Ордалл.
– В Ордалл? – брови торговца взлетели.
Аяне захотелось обнять его. Как же давно она не видела проявлений чувств на чьём-то лице! Одни бесстрастные маски, только Пао в конце концов открыла ей какие-то чувства.
– Это же через всю страну. Тебя встретят в Димае? – спросил он.
– Нет, –покачала головой Аяна. – Я поеду одна.
– Ох, не советую, кира. Ищи лучше спутников. Там ведь разные люди встречаются. В крупных городах к северу поспокойнее, а к югу прямо беда. Там люди горячие. Ну, ты, наверное, знаешь, – он кивнул на Кимата. – Раз его родня оттуда. Как тебя занесло в Орту?
– Да как-то так получилось, – улыбнулась Аяна.
К вечеру море стало неспокойным. Несколько торговцев играли в карты на свободной койке, и она встала, чтобы понаблюдать за их игрой.
– Кира, не стой над душой, – хмыкнул один из них. – А то я свою жену вспоминаю, которая вот так же встаёт надо мной, стоит только прилечь подремать после обеда.
Аяна дёрнулась отойти, но он повернулся к ней с улыбкой.
– Да не бойся ты. Я шучу. Ты как будто в первый раз карты видишь. Играла когда-нибудь в козла?
Аяна покачала головой, и он изменился в лице.
– Так ты из знатных. Понятно.
– Нет, нет, – спешно заверила его Аяна. – просто в наших местах не играют в карты.
– В карты не играют? А во что играют?
– В «Поймай слово». «Делай или отвечай».
Она села на соседнюю койку, держа Кимата на коленях, и следила за игрой, одновременно разглядывая торговцев. Эти люди явно были давно знакомы между собой. Они подшучивали друг над другом, хлопали по плечам и упоминали какие-то только им известные происшествия.
