разок ка-а-ак дает… Трис, хватит валяться! Пора вставать и сиять!
В ответ я запустила в него подушкой. Не попала, разумеется, потому что он ловко увернулся. Хоть и бестелесный, но мой вредный хранитель об этом и сам частенько забывал и вел себя так, как будто у него есть тело. А может, ему просто не нравилось, когда сквозь него пролетали материальные объекты? У-у-у… ладно. Все равно разбудил, бессовестный. Придется вставать, умываться, одеваться и подумать, чем заполнить день грядущий.
– Трис! – возмущенно ахнул сверху Рум, когда я снова зарылась лицом в подушку и наслаждением прикрыла глаза. – Поднимайся! Сколько ж можно?!
– Да встаю я уже, встаю, – простонала я, понимая, что отвертеться уже не удастся. – Лучше слетай и посмотри на кухне, чем нам можно перекусить?
– Я тебе что, лакей?!
– Ты – друг. А друзья должны помогать друг другу.
Он скорбно вздохнул, покачал головой, явно намекая, что горбатого могила исправит, а меня, наверное, вообще ничто. Патетически вскинул руку, чтобы прочесть длинную нотацию, но понял, что ничего не добьется, и… послушно улетел, в благородной рассеянности пройдя прямо сквозь каменную стену. Там почти сразу раздался испуганный вздох, кто-то уронил ведро, засуетился, заквохтал. А потом далекие двери с торжественным скрипом распахнулись и взволнованный женский голос произнес:
– Госпожа… хвала небесам! Вы наконец-то очнулись!
Я на секунду замерла, непонимающе перебирая пальцами нежнейшую ткань. Вздрогнула, только сейчас понимая, что мы не на постоялом дворе, сообразила, что голоса звучат как-то гулко, будто в огромном гроте, и весьма живо распахнула глаза: мама! Так это что… было?! Аллиры, шииры, Летящие пики, Ширра…
В ужасе подпрыгнув на огромной постели, я суматошно огляделась, с трудом пытаясь уложить в голове тот факт, что сижу не в своей скромной спаленке на втором этаже дома господина королевского писаря, отведшего для меня отдельную каморку, а в чертогах из белоснежного мрамора, с мощными колоннами, дивной работы мебелью и массивными деревянными дверьми.
Лихорадочно перерыв память в поисках ответов, я наконец вспомнила все, что со мной было. А потом перевела ошарашенный взгляд на вошедшую женщину – невысокую, хрупкую, всю какую-то бледную и чуть ли не прозрачную. Лицо у нее оказалось приятным, но несколько жестковатым, глаза были крупными, черными, улыбающимися. А губы – тонкими и почти белыми, как и ее волосы, кожа, летящие одежды…
– Гаори, – машинально всплыло в памяти ее имя, и крылатая дева в ответ почтительно поклонилась.
– Доброе утро, госпожа. Ты так долго спала, что мы уже начали беспокоиться.
– Сколько? – деревянным голосом уточнила я.
– Сегодня шестой день.
Покачнувшись от дикой мысли, я охнула и начала лихорадочно выпутываться из длиннющего одеяла.
Целая неделя! Двуединый! Целая пустая, почти бесконечная неделя, когда я тут валяюсь в беспамятстве демон знает в каком виде, а он…
Вспомнив о крыльях, поспешно подношу к лицу правую руку.
Надо же, нормальная. В смысле не белая, как у статуи, а смуглая, тонкая и изящная, совсем не похожая на те хрупкие палочки, как у Гаори или других моих сестер. Так, пальцы приличные. Голова вроде тоже на месте. Волосы черные, длинные, прежние. Ноги, руки, хвост… фу-у, нету. Я снова Трис. Самая обычная Трис без всяких дополнительных приставок.
Машинально дотрагиваюсь до груди и вздрагиваю от неожиданности – пусто. Ни цепочки, ни риала, ничего. Значит, и правда – БЫЛО. Поколебавшись, все-таки приподнимаю край одеяла и осторожно смотрю: да, так и есть – я действительно прежняя.
– Ну и как там? – заговорщицки прошептал вернувшийся Рум, с любопытством следя за тем, как я изучаю свою грудь. – Считаешь, ему понравится?
– Кому? – не сразу поняла я, но встретила сочащийся самодовольством взгляд и, мысленно ругнувшись, потянулась за второй подушкой.
Вот ведь гаденыш. Знает же, что я не одета, и еще дразнится!
– Трис, это нормально, – радостно заметался под потолком вредный призрак. – Главное, не одеваться больше, чем сейчас, и тогда наверняка все получится как надо!
Я закашлялась.
– Прочь отсюда, охальник! – сердито отмахнулась Гаори. – Нечего пялиться на госпожу, когда она не одета! Прочь, я сказала!
Мне совсем поплохело. Но, к счастью, она не связала угрожающе красный цвет моего лица со словами дерзкого духа. Кажется, подумала, что я просто поперхнулась, потому что подошла, деликатно постучала меня по спине, с сочувствием посмотрела, как я задыхаюсь, а потом виновато вздохнула.
– Госпожа, вам что-нибудь принести?
– Н-нет. Скажите лучше, что-нибудь известно о шиирах? Что там случилось, пока меня… э, не было?
Одновременно я бросила многообещающий взгляд на ухмыляющегося призрака, молча поклявшись, что еще отомщу ему за то, что он швырнул мою душу через зеркало Иира. Я ведь все помню. Так что пусть не надеется, что это сойдет ему с рук.
– Ничего страшного, – тонко улыбнулась женщина. – Пока шииры не сделали по отношению к нам враждебных шагов. После вашего… э-э, поступка… они ушли в Иир и больше ни разу не показывались. Там тихо, госпожа. Так тихо, что мы не слышали даже Скорбного гимна.
Мгновение подумав, я откинулась на подушки и прикрыла глаза: живой. Раз по нему не спели похоронную песнь, значит, он живой и, вполне возможно, совсем поправится. Значит, я справилась, сумела его спасти, вернула… боже, как же мне хорошо! Живой…
– Отдыхайте, госпожа, – по-своему истолковала мою слабость Гаори. – Вам нужно восстанавливать силы. Если что-то потребуется, поблизости обязательно будут сестры. Только шепните.
Она снова поклонилась и вышла, покачивая при каждом шаге изящными крыльями. А я сползла под одеяло и уже там блаженно заулыбалась.
Ширра… ох, Ширра… как же я рада, что ты живой!
– Трис? – осторожно коснулся меня Рум. – Ты… это… не сердишься, а?
Убить бы его, гада двуличного, но мне было слишком хорошо, чтобы злиться.
– Трис, я… знаешь… я, наверное… ну… должен был предупредить…
Я наконец села и заглянула в его бессовестные глаза. Рум сразу сник, как-то подозрительно поблек, сгорбился. Но мне больше не хотелось выяснять отношения.
Да, я знала, что в Иире он поступил со мной не очень хорошо. Знала хотя бы потому, что теперь понимала многое из того, о чем раньше не подозревала: о духах, о душах, о невидимых нитях и тех оковах, которые неумелые маги пытаются накладывать на своих призрачных слуг.
Загвоздка в том, что никто и никогда не сумеет отдать больше, чем у него есть. Никто не подарит тебе то, чем не владеет, а Рум… у него не было ни прав, ни возможностей, ни сил, чтобы отдавать мне то, чем наделил его мир теней.
В тот день, как ни грустно, мой коварный друг не пожертвовал собой, а всего лишь наложил на мой риал какое-то хитрое заклятие, чтобы в нужный момент он отдал мне накопленную мощь сразу. Целиком. И послужил бы той самой опорой, от которой я смогла бы уверенно оттолкнуться.
Рум не трогал мои
