27 июля 1910
На лесной дороге
По дороге встречный странник,В сером, рваном армяке,Кто ты? может быть, избранник,Бога ищущий в тоске?
Иль безвестный проходящий,Раздружившийся с трудом,Божьим именем просящийПодаянья под окном?
Иль, тая свои надежды,Ты безлунной ночи ждешь,Под полой простой одеждыПронося разбойный нож?
Как узнать? мы оба скроемНаши мысли и мечты.Лишь на миг мелькнут обоимТе ж дорожные кусты,
Лишь на миг увидят двое,Меж незыблемой листвы,Те же, дремлющие в зное,Дали вечной синевы.
Разошлись – и ты далече...Колеи крутой изгиб...И уж я забыл о встрече,Заглядясь на красный гриб.
2—6 августа 1910
Страсти сны
Страсти сны нам только снятся...
«Венок»
Я жить хочу! хочу печали,
Любви и счастию назло.
Они мой ум избаловали
И слишком сгладили чело!
М. Лермонтов
И снова я, простерши руки,Стремглав бросаюсь в глубину,Чтоб испытать и страх и муки,Дробя кипящую волну.
Влеки меня, поток шумящий,Бросай и бей о гребни скал,Хочу тоски животворящей,Я по отчаянью взалкал!
Ах, слишком долго, с маской строгой,Бродил я в тесноте земной,Я разучился жить тревогой,Я раздружился с широтой!
Куда меня поток ни кинет,Живым иль мертвым, – все равно:Но сердце ужаса не минет,Но грудь опять узнает дно!
Еще мне видны, как картины,Реки крутые берега,Стадам любезные долиныИ плугу милые луга.
Их не хочу! все ближе пенаПорогов каменных, – и вотМеня, нежнее, чем измена,Крутит глухой водоворот.
1911
* * *
Ты – мой демон, ты – эринния,Неразлучная со мной!В целом мире – как в пустыне я,И все миги я с тобой!
Одинок я под смоковницей, —Но с тобой мои мечты;На постели я с любовницей, —Но в моих объятьях – ты!
Я – в весельи вдохновения, —Шепчешь ты начало строк;Я замыслил преступление, —Подаешь мне ты клинок!
Тайной волей вместе связаны,Мы напрасно узы рвем,Наши клятвы не досказаны,Но вовеки мы вдвоем!
Ненавистная! любимая!Призрак! Дьявол! Божество!Душу жжет неутолимаяЖажда тела твоего!
Как убийца к телу мертвому,Возвращаюсь я к тебе.Что дано мне, распростертому?Лишь покорствовать Судьбе.
1910. 1911
* * *
Odi et amo.
Catullus[29]
Да, можно любить, ненавидя,Любить с омраченной душой,С последним проклятием видяПоследнее счастье – в одной!
О, слишком жестокие губы,О, лживый, приманчивый взор,Весь облик, и нежный и грубый,Влекущий, как тьма, разговор!
Кто магию сумрачной властиВ ее приближения влил?Кто ядом мучительной страстиОбъятья ее напоил?
Хочу проклинать, но невольноО ласках привычных молю.Мне страшно, мне душно, мне больно.Но я повторяю: люблю!
Читаю в насмешливом взореОбман, и притворство, и торг...Но есть упоенье в позореИ есть в униженьи восторг!
Когда поцелуи во мракеВонзают в меня лезвее,Я, как Одиссей о Итаке,Мечтаю о днях без нее.
Но лишь Калипсо я покинул,Тоскую опять об одной.О горе мне! жребий я вынул,Означенный черной чертой!
1911
* * *
Опять безжалостные рукиМеня во мраке оплели.Опять на счастье и на мукиМеня мгновенья обрекли.
Бери меня! Я твой по праву!Пусть снова торжествует ложь!Свою не радостную славуЕще одним венком умножь!
Я – пленник (горе побежденным!)Твоих колен и алчных уст.Но в стоне сладостно-влюбленномРасслышь костей дробимых хруст!
С тобой, лак цепью, спаян вместе,Полузакрыв истомный взор,Я не забыл о тайной местиЗа твой восторг, за мой позор!
А! зверь неутомимо-гибкий!Быть может, я тебя люблю!Но все движенья, все улыбкиТвои – я жадно уловлю.
Дрожа, прислушаюсь к стенанью.Запечатлею звуки слов,И с ними, как с богатой данью,Вернусь к свободе из оков.
Потом – моим стихам покорным,С весельем, передам твой лик,Чтоб долго призраком упорнымСтоял пред миром твой двойник!
1911
* * *
Как птицы очковой змеей очарованы,Поднять мы не смеем измученных рук,И, двое, железами давними скованы,Мы сносим покорно медлительность мук.
Всегда предо мною улыбка поблекшаяКогда-то горевших, как пурпуром, губ.Ты никнешь в оковах, сестра изнемогшая,И я неподвижен, как брошенный труп.
Привстать бы, сорвать бы оковы железные,И кольца и цепи! и вольными вновьБежать в дали синие, в сумерки звездные,Где ставит алтарь свой меж сосен Любовь!
Со смехом упасть там на мхи потемневшие,Объятья святые, как детям, сплести, —Забыть эти муки, как сны отлетевшие,Как камни на прежнем, пройденном пути!
Я знаю, исчезнет тоска нестерпимаяПри веяньи первом прохлады лесной,И снова ты станешь былая, любимая,И я на колени склонюсь пред тобой!
Но воля бессильна, как птица бескрылая,И залиты руки тяжелым свинцом.Ты никнешь, в слезах, ненавистная, милая,В оковах железных мы никнем вдвоем...
1911
* * *
Прощаю все, – и то, что ты лгала мнеГубами алыми, дарами долгих ласк,Что вместо хлеба мне давала камни,Что на руках цепей я слышал лязг;
И то, что мной целованное телоБросала ты лобзаниям других,И то, что сделать лживым ты хотелаМой праведный, мой богомольный стих!
Прощаю все, – за то, что были алыТвои, всечасно лгавшие, уста,Что жгли меня твоих грудей овалы,Что есть в твоем лице одна черта;
Еще за то, что ласковым названьемТы нежила меня в час темноты;За то, что всем томленьям, всем страданьямМеня обречь умела только ты!
1911
Слова тоскующей любви
Я вспомню речи неги страстной,
Слова тоскующей любви.
А. Пушкин
* * *
Amor condusse noi ad una...[30]
Любовь ведет нас к одному,Но разными путями:Проходишь ты сквозь скорбь и тьму,Я ослеплен лучами.
Есть путь по гребням грозных гор,По гибельному склону;Привел он с трона на костерПрекрасную Дидону.
Есть темный путь, ведущий в ночь,Во глубь, в земные недра.На нем кто б мог тебе помочь,Удавленница Федра?
Есть путь меж молнийных огней,Меж ужаса и блеска.Путь кратких, но прекрасных дней, —Твой страшный путь, Франческа!
Лазурный, лучезарный путьПригрезился Джульетте.Она могла восторг вдохнуть,Но нет! не жить на свете!
Любовь приводит к одному, —Вы, любящие, верьте!—Сквозь скорбь и радость, свет и тьмуК блаженно-страшной смерти!
6 декабря 1911
Льдинка
Ветер вешний, ветер нежныйС лаской веет над душой.Над поляной зимне-снежнойУтро дышит синевой.
Здравствуй, ветер, вестник вольныйНовых дней и вновь весны,Безглагольный, богомольныйГолос ясной вышины!
Все, что было, будет снова, —Зелень луга, щебет птиц.Всё былое будет новоВ белых отсветах зарниц.
Будет знойный праздник света,Дрожь бессумрачных ночей...Здравствуй, солнце! здравствуй, лето!Опьяни и облелей!
Веет ветер. Сладко таетНа поляне вешний снег.Небо тайно обещаетРадость жизни, сладость нег.
Где же первая былинка,Робкий цветик голубой?В синем небе тает льдинка,Расплываясь синевой.
20 ноября 1911
Южный крест
Я долго шел и, выбрав для ночлегаХолм ледяной, поставил гибкий шест.В полярной тьме не Сириус, не Вега,Как знак Любви, сверкает Южный Крест.
Вот дунул ветер, поднял вихри снега;Запел унылый гимн безлюдных мест...Но для мечты есть в скорбной песне нега,И тени белые – как сонм невест.
Да, я – один, во льдах пустых затерян,Мой путь в снегах обманчив и неверен,Мне призраки пророчат гибель вновь.
Но Южный Крест, мерцающий в тумане,Залог, что я – не завершил скитаний,Что впереди – последняя любовь!
Ноябрь 1911
Предчувствие
В лицо осенний ветер веет. Колос,Забытый в поле, клонится, дрожа.Меня ведет заросшая межаСредь озимей. За речкой веер полос.
В воспоминаньях тонкий черный волос,Упавший на лицо. Глаза смежа,Я помню, как мои мечты кружа,Звенел в тиши негромкий, нежный голос.
Ужели осень? Даль полей пуста.Последний мотылек над нивой сжатойНапрасно грезит опьяниться мятой.
Но почему вдыхает май мечта?И почему все громче, откровеннейО счастья шепчет вздох глухой, осенний?
Декабрь 1911
