Мне нравится, что вы больны не мной
Мне нравится, что я больна не вами.
Спасибо вам всем сердцем и душой
За наше негульянье под луной, за солнце не у нас над головами.
Дарья вытерла слезы и улыбнулась:
– Ну вот, я плачу. Прости! Сам виноват. Разбудил во мне сентиментальную женщину. Господи! Кто бы мог подумать, что где-то внутри она у меня есть? – Дарья закатила глаза. – Просто хочу, чтобы ты знал: ты самый замечательный, Ваня! Но даже если будет… вернее… когда у меня будет мужчина, ты все равно останешься моим другом. Самым лучшим и самым близким. Потому что не побоялся сказать в лицо горькую правду. И я всегда буду тебе помогать. Когда вернёшься в Москву, мои люди тебе позвонят. Они уже там. Ждут, когда появишься. Знаю, что ты гордый. Но не смей возражать! Это мой свадебный подарок тебе и твоей девочке: спокойная и безопасная жизнь. Мама и Ёлка в полном порядке. Пусть пока побудут у меня, пока у тебя и Маши всё наладится.
Запись закончилась. Айболит еще долго сидел, глядя на море. Еще одна нить из прошлой жизни оборвалась сама по себе. Дарья права: пора всё начинать с чистого листа. И на этот раз писать набело, без помарок. На работу над ошибками уже нет времени и сил.
Москва встретила их дождем и холодом. Айболит и Маша, привыкшие к теплу Ближнего Востока и Кипра, замёрзли, едва выйдя из аэропорта. Они быстро сели в такси и закрыли все окна.
– Кажется, придётся эмигрировать в теплую страну, – стуча зубами, пожаловалась Маша.
– Я буду участвовать, – Айболит, зябко ёжась, крепко прижал ее к себе.
Он привез Машу в свою квартиру. Ёлка с мамой пока гостили у Дарьи. Айболит постелил Маше в комнате дочери. Она долго нежилась в теплой ванне. Айболит пока сбегал вниз, в супермаркет. Купил продукты, чтобы хоть немного заполнить зияющий хирургической чистотой и пустотой холодильник. Пока Маша мылась, он приготовил чай и нарезал бутерброды.
Она едва прикоснулась к еде. Айболит убрал остатки ужина в холодильник и поцеловал Машу в лоб:
– Спокойной ночи!
– Спокойной! – ответила она.
Айболит лежал в постели и смотрел в потолок невидящим взглядом. За стеной лежала Маша. Больше всего на свете ему хотелось вскочить и пойти к ней. Но как она это воспримет? Что он, фактически, заставляет ее быть благодарной? Черт, доктор, а может не заморачиваться и тогда мать-природа поможет? Нет, нельзя. В прошлый раз в доме Амоса и Далии с ней случилась истерика, хотя она сама этого хотела. Слишком сильная травма ржавчиной разъедала душу и тело Маши из-за этого подонка Амира, который чуть не надругался над ней.
Нужно ждать знака, ее решения, согласия, еще чего-то. И даже если она захочет, нужно быть готовым остановиться в последний момент. Потому что он, как врач, слишком хорошо знал, насколько тяжелыми бывают такие вот травмы. Но попробуй остановиться! Он ведь тоже не железный!
Дверь тихонько скрипнула. На полу нарисовался прямоугольник света. Айболит зажег ночник возле кровати. Маша стояла у двери в том самом светлом сарафане, в котором выходила замуж на Кипре.
Айболит молчал, любуясь ею. Она подошла к кровати, села на краешек и спокойно сказала:
– Я твоя жена, Ваня, поэтому пришла.
Что же ты, милая, мне сердце рвешь? Я же не железный! Ведь не в первый раз себя сдерживаю. Легкое платье скорее подчеркивает, чем скрывает формы тела. Только руку протяни – и под белой тканью откроется нежная и теплая кожа. Пустая квартира, тишина, из звуков – лишь твое дыхание. По глазам вижу: хочешь, но боишься. Этот страх еще живет внутри тебя.
Айболит обнял ее, прижал к себе и положил на колени, скрестив ноги по-турецки. Маша, вопреки ожиданиям, не закрыла глаза. Наоборот, она смотрела на него и легкая улыбка скользила по ее губам.
Лучше бы плакала! От этой улыбки у него сжалось сердце. Всем своим видом она словно говорила:
– Я готова, Ванечка. Хочу этого. Потому что не ущербная, а такая, как все.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вот она, истинная мотивация: быть, как все. Доказать своему мужчине и самой себе, что с ней все в порядке. Но что же делать ему? Как, наконец, соединиться с ней и не мучиться потом от чувства вины? Не заглядывать в любимые глаза, ища спрятанные глубоко слезы? Не прислушиваться к ее дыханию во сне, пытаясь определить: не снятся ли Маше кошмары?
Был один способ. Айболит о нем слышал и читал в спецлитературе. Но ни разу не пробовал. Не с кем было. С Дианой все шло прекрасно. И после ее смерти он больше и не был ни с кем, если не считать Дарьи, у которой тоже не было ни малейших комплексов. А если не сработает? А если он снова причинит Маше душевную и физическую боль? Тогда она никогда не придет в себя.
Пауза затянулась. Маша смотрела на него и ждала. И он решился. Если ты сейчас налажаешь, Айболит, то никогда себе не простишь. Сделай всё, как нужно. Сдерживаясь из последних сил, он прокрутил в голове прочитанное. Ага, попробуй сдерживать мужской инстинкт и одновременно вспоминать научную статью! Ситуация трагикомическая. Но ему не привыкать. Вся его жизнь была трагикомедией. Украсть жену у мафиози при помощи таких разных и комичных кадров, как Марк и друзья – разве это не водевиль?
Айболит провел пальцем по губам Маши и спустил с плеча бретельку. Она села, сбросила сарафан. Кровь ударила ему в голову при виде ее полностью обнаженного тела. Медленнее, Айболит, медленнее, не пугай девочку звериными порывами. Она не поймет! Дрожа от нетерпения – да что же ты, как пацан, в самом деле? – он положил ее на спину. Схватил две подушки и подложил под ее попу.
Вот она, вся в твоих руках. Он поцеловал ее плечи и спустился вниз. Прижался щекой к животу. Осторожно взял за руку, поглаживая запястье. Тихо и незаметно проверил пульс. Считать не пришлось. Ее сердце выпрыгивало из груди. Он поднялся наверх и поцеловал ее в лоб. Так и есть. На лбу испарина от страха. Все тело Маши превратилось в комок нервов. Женщины любят ушами. Не молчи ты, как истукан, Айболит. Не на осмотре!
– Я люблю тебя, милая, – он заглянул ей в глаза. – Я – старый врун и скотина, влюбился в тебя еще на первом приеме, но молчал. Сам боялся поверить.
– Ты – самый лучший, Ванечка! Я тоже в тебя сразу влюбилась.
– Тогда почему ты меня боишься, милая?
– Я не…
– Не ври доктору, – он осыпал поцелуями ее лицо и шею. – Не ври, прошу тебя. И не бойся! Просто расслабься. Это же я, Машенька! Твой добрый доктор Айболит!
Она вздохнула, пытаясь изо всех сил сдержать всхлип. Он переплел свои пальцы с ее пальцами, чтобы чувствовать малейшее напряжение, малейшее изменение.
– Это я, милая! И я скорее отрежу себе руки и всё остальное, чем причиню тебе вред. Просто доверься мне и… впусти!
Сдерживаться не было никаких сил. Его несло. Всё тело горело. Мужская природа яростно боролась с деликатностью, любовью, воспитанием и кучей медицинских знаний, которые роились в голове. И природа медленно побеждала. Отпусти это, Айболит! Иначе зверь сейчас вырвется и начнет всё крушить!
Айболит покрывал ее тело поцелуями, шепча белиберду, не слыша, что говорит. И это сработало. Маша расслабила мышцы. Всё! Готова! У тебя есть только одна попытка, Айболит. Не ошибись, твою ж через коромысло!
Он приподнял ее бедра, чётко следуя инструкциям гениального врача, американского психотерапевта Эдварда Эйчела, который первым додумался, как лечить подранков – женщин, переживших насилие и навсегда потерявших радость от секса. Его методика "полового равнения" творила чудеса.
Айболит приподнялся на руках, тщательно контролируя тело. Это было нелегко. Первобытный инстинкт пещерного человека требовал подмять, сжать и грубо овладеть, рыча от чувства собственного превосходства. Айболит оперся одной рукой о кровать. Второй он продолжал сжимать пальцы Маши. Они слегка подрагивали, но были расслаблены. Это хорошо. Первое, что делает женщина в испуге – судорожно сжимает руки, сама того не осознавая.
