расположились в углу зала, как можно дальше от зрителей. Посетители «Martian Time-Slip» инстинктивно огибали их, как огибают заросли крапивы, растущей вдоль тропинки.
Одна своими афрокосичками напомнила инопланетянина-растамана из фильма «Хищник». Жека уже видел ее сегодня за рулем едва не сбившего его черного «ягуара». А до этого – во взорвавшемся ангаре.
А вторая… Вторая должна быть мертва, потому что это в нее попали две пули, выпущенные Марком на стройке. И это она тогда лежала на пыльном бетонном полу, раскинув руки-ноги, словно морская звезда. Сейчас она сидела в инвалидной коляске.
Это что, снова за ним? Стоят у самого выхода, так что не выскочишь незамеченным… Из-за вчерашнего «биммера»? Но девушки вроде бы никого не искали. Они просто смотрели в сторону сцены. Та, что в коляске, даже прикрыла глаза.
Жека нырнул в малоподвижную толпу, в которую вещало свободное радио Альбемута. Его обдало волной ледяного страха. И он сразу вспомнил, как зовут этих двух.
Стальные Симпатии, вот как.
15. Барсуки
Восьмибалльные пробки наглухо закупорили Центр. Машины еле двигались в плотном железном потоке, постоянно застревали, судорожно подергиваясь, как в агонии, а над ними бушевал невидимый шторм человеческих эмоций.
– Я худею от такой борзой борзости… – прокомментировал Павел, когда прямо перед ними из соседней полосы вырулил затюнингованный, кофейного цвета (в документах такой называется «каштановый металлик») «Порш-Кайен». – Наглый… И номера у него, смотри, какие красивые… Ну куда ты прешь?..
Павел посигналил, отпугивая пристроившуюся за «кайеном» дамочку на «тойоте».
– Что им вообще тут надо?
– Вторая половина пятницы, – пожал плечами Троцкий.
– И что?
– У всех есть какие-нибудь дела, которые не хочется оставлять до понедельника, чтобы висели над душой все выходные.
– Висели над душой? – Павел мельком глянул на Костаса. – Они что, бухать будут этой душой? Или трахаться в нее? И что, у всех дела здесь, на Кирочной?
– Не у всех, – пожал плечами Троцкий. – Кто-то на Таврическую пробирается или на Литейный…
– Шутишь, что ли?.. И где этот чертов инвалид?..
Костас приподнялся в своем кресле. Белый «ягуар», от которого они отстали на последнем светофоре, мелькнул впереди.
– Вон он.
– Да вижу… Ну и город, – покачал головой Павел. – Народу – хоть жиром «язвенника» намазывайся, чтобы пролезть…
– Чьим жиром? «Язвенника»? – переспросил у коллектора Троцкий.
– Барсучьим, – ответил Павел, перестраиваясь. – Раньше в деревнях так барсука называли, потому что его жиром язвы лечили. У бабки моей язва двенадцатиперстной кишки была, так она у соседа-охотника этого жира выменяла – и ничего, залечила. Только все равно от инфаркта померла потом. Ну да все там будем…
Сзади вдруг надавили на заливистые клаксоны, притормозили. Белый внедорожник, украшенный похабной аэрографией, помигал фарами. Павел не обратил на него никакого внимания.
Костас вспомнил, как в детстве читал фантастическую повесть про подземную лодку – изобретенный учеными механизм, способный перемещаться в толще земли. Он не любил читать, но удивительная идея подземной лодки захватила его и заставила перелистывать страницы взятой у одноклассника книжки. То, как Павел вел сейчас «мерседес», вклиниваясь, вворачиваясь, ввинчиваясь в почти монолитный поток автомобилей, напомнило Костасу эту повесть. Так, наверное, вгрызалась в каменную породу та книжная субмарина… Кругом железо – чужое, безразличное, подчас враждебное. Обступало их, грозило смять в лепешку, покорежить… Одна из причин, по которой Троцкий не покупал машину.
Павел вдруг успокоился, произнес:
– Я худею… Я тебе сейчас так покажу палец, костей не соберешь.
Тот, к кому он обращался, будто услышал через два стекла его тихий голос и сразу отстал.
«Ягуар» впереди свернул направо, потом – еще раз, уже налево. Улицы сузились, но на них стало заметно свободнее. «Мерседес» с Павлом и Троцким догнал белую машину и пристроился сзади. «Ягуар» замигал правым поворотником, притормозил и стал аккуратно вползать на всего пару минут как свободное место между припаркованными у тротуара автомобилями.
– Повезло ей! – проговорил Павел. – А нам где втиснуться?.. Посмотри, туда не воткнемся?
– Точно нет, – ответил Костас.
– Сам вижу! – с раздражением произнес коллектор. – Куда же тут податься?
– Бросай «мерин» так, – предложил Троцкий. – Я покараулю – если что, своей «коркой» посвечу.
– Нет уж, – ответил Павел, проезжая мимо замершего, как спящий хищник, «ягуара». – Пойдем вместе! Две головы лучше. Если что, хоть сразу обе не отрежут. Да и этой… – он кивнул назад, в сторону удаляющегося «ягуара», – нужно помочь. Один я заколебаюсь ее мощи ворочать… Как она, интересно, выбирается из тачки, когда никого рядом нет?
Пришлось проехать почти квартал, прежде чем они увидели перед второсортным салоном красоты с грязными окнами пятачок для парковки.
– Выходи давай, – сказал Павел Костасу. – Иначе потом дверь не откроешь.
Стоя на засыпанном песком тротуаре, он смотрел, как Павел загоняет «мерседес» словно пробку в бутылочное горлышко. Владелица красного «Ниссана-Джук» (туфелька в треугольнике на заднем стекле), засевшая в салоне красоты перед маникюрным столом или в кресле парикмахера, теперь сможет сесть в свою машину только через пассажирскую дверь.
В небе висела бледная, умирающая луна, а с крыш свисали наросшие в оттепель сосульки, похожие на хрустальные люстры, которые все равно не помогут отодвинуть сгущающиеся сумерки.
– Пойдем, – проговорил коллектор, оказавшись рядом с Костасом, и, не оглядываясь на свою машину, зашагал к месту парковки «ягуара».
Идти рядом не хватало ширины тротуара, и Троцкий шел сзади, уткнувшись взглядом в широкую спину Павла, затянутую в черную куртку с желтой надписью «Ferrari».
Девушка, приехавшая на «ягуаре», к его удивлению, уже ждала их в коляске снаружи автомобиля. Впрочем, кто знает, какая у нее степень обездвиженности? Руками она владеет, может, и ноги лишь частично парализованы? Хотя как могут быть частично парализованы ноги? Инвалидная коляска, в которой сидела девушка, не выглядела инвалидной коляской. Скорее, экологичным и эргономичным средством передвижения из далекого будущего. Те инженеры и конструкторы, что не смогли устроиться в фирму, выпускающую эти коляски, теперь занимались более простыми и дешевыми вещами. Самолетами, к примеру.
– Вы куда пропали? – спросила девушка, когда Троцкий и Павел остановились в полутора метрах от нее.
Голос звонкий, совсем неинвалидный.
– Искали, где припарковаться, – хмуро ответил Павел, бесцеремонно разглядывая девушку. – Думали тебе помочь, а ты уже сама выбралась.
– Сама? Еще нет, не выбралась, если ты про это дерьмо с моими потерянными документами. А если про машину, то да, я взрослая девочка. Хоть и в коляске.
Пока она говорила, Костас смог как следует разглядеть девушку, которую до этого видел только с улицы сидящей в салоне «ягуара».
Красивое лицо, которое не портили ни полное отсутствие косметики, ни выражение суровой решительности. Светлые волосы, зачесанные вверх
