на три корабля. Все те же, Гъде и Мересань, и, судя по всему, тот же мозговой центр. Они поджидали торговцев, чтобы провернуть какую-то операцию. Не знаю, какую: пленных не взяли, расспросить было некого. Один из линкоров мы упустили, и это моя вина, – он покаянно повесил голову. – Он сообщит своим о случившемся, и, скорее всего, они снова устроят засаду, только таиться будут лучше. Знать бы, что им нужно.
– Т’Лехин, – сразу поняла Салима.
Хайнрих непроизвольно скрипнул зубами.
– Т’Лехин нужен всем. Он талантливый флотоводец, что бы ты о нем ни думал. Я на него рассчитывала, но… Теперь т’Лехину уже не быть нашим.
– Извини, – выдавил Хайнрих. – Мне не следовало…
– Не извиняйся. Тебя явно спровоцировали.
– Ты соблазнила его, чтобы привлечь на нашу сторону? – спрашивать об этом было тяжело.
– За кого ты меня принимаешь? – в голосе прозвучала легкая обида.
– За координатора.
– Ты поразительно много знаешь о координаторах, – иронично усмехнулась она. – Хайнрих, человеку, у которого под рукой вся планета, нет нужды торговать собой. Ради достижения целей можно поступиться чем-нибудь иным: ресурсами, территориями, силами… Хорошие координаторы чаще всего торгуют воздухом. Слова – это движение воздуха, так ведь? Слова и образы формируют чужие мысли и поступки. Ты сам это прекрасно знаешь и используешь.
– Что ты ему сказала?
– Примерно то же, что и ты: что вот-вот вступлю с ним в интимную связь. Разница в нюансах, а эффект несопоставим. И к реальности мои слова имели не больше отношения, чем твои.
Хайнрих невольно хмыкнул.
– Правда, было бы здорово, – вкрадчиво произнесла Салима, – если бы я приказала расстрелять т’Лехина только за то, что посол пожаловался на твои домогательства до него? Чисто из ревности.
– Так нечестно! – воспротивился Хайнрих. – Тогда я еще не сделал тебе предложение.
– О-о? – она подняла бровь.
Он засопел.
– Я его не домогался!
– И я, как разумный и уважающий тебя человек, доверяю тебе в этом.
Дурак бы не понял намека.
– Блин! Я же извинился, – он сел, потрогал чашку, вопросительно посмотрел на Салиму. – А чего-нибудь покрепче нет? Стресс снять.
– Стресс надо снимать другими способами, приятными рыцарю, вернувшемуся из дальнего похода, – она придвинула свое кресло ближе, коснувшись его коленом.
Он протянул руку, дотронулся до мягкой ткани, струящейся по ногам.
– А как же следующая аудиенция? Время поджимает.
– Подождут. У нас очень, очень важное совещание, непосредственно касающееся будущего Земли.
Она улыбнулась. Так, что в следующий момент он забыл обо всем.
Женщину звали Митышен, и была она стрелком. Техник и навигатор погибли. К удовлетворению капитана Ччайкара, один из выживших оказался пилотом. К тому времени, как он очнулся, Митышен уже разговорилась, и об Ыктыгеле, в общем-то, все было известно, вплоть до того, что на Симелине у него есть четверо детей. Что означает, как понял Ихер Сим, что этот герой занимался сексом аж целых четыре раза в жизни. Прямо половой гигант по симелинским меркам. Мужик пока не старый – может, совершит подвиг еще пару раз и побьет какой-нибудь региональный рекорд.
Митышен болтала с Ихером Симом от скуки. Никакой военной тайны она выдать не могла, потому что все равно ничего не знала, экипажи истребителей не посвящают в стратегические планы. Шитанн не собирались ее расспрашивать, и она не пыталась что-нибудь им рассказать. А вот с гъдеанином расслаблялась. В том числе, чтобы отвлечься от боли. О том, что переломанные ноги ужасно болят, она обмолвилась лишь на четвертый день. Известие вызвало у Цхтама Шшера культурный шок: он не понимал, почему она столько времени молчала. Симелинка тоже впала в культурный шок, когда старпом собственноручно сделал ей укол.
– Зачем он это сделал? – испуганно спросила она у Ихера Сима.
– Чтобы тебе не было больно.
– А почему он не хочет, чтобы мне было больно?
Вопрос поставил гъдеанина в тупик.
– Э-э… а почему он должен этого хотеть?
– Шитанн – враги! – убежденно ответила она. – Враги всегда этого хотят.
– А смысл?
Она непонимающе уставилась на него.
– Пытать тебя бесполезно, потому что ты не можешь сообщить никаких сведений. Ломать – поздно: им не надо от тебя ничего такого, чего бы они до сих пор не имели. Зачем причинять боль, если этим ничего не добиться?
– Просто так. Для удовольствия.
Ихер Сим покачал головой. Что за картина мира в этой варварской головке? Он был уже вовсе не так наивен, как в юности, внезапно – в какие-то месяцы – ставшей далекой, и знал, что на свете существуют-таки люди, получающие удовольствие от чужой боли. Но он пребывал в убеждении, что это – скорее отклонение от мирового порядка, чем массовое явление.
Ыктыгел зашевелился, и капитан Ччайкар, покинув свое кресло, подошел к валяющемуся на полу мужчине. Пленник представлял собой жалкое зрелище: голый, потому что так Ихеру Симу было удобнее его мыть, и связанный, потому что шитанн были прекрасно осведомлены о диком нраве симелинцев. Почувствовав ремни, еще толком не придя в сознание, Ыктыгел попытался их порвать. Не вышло; он открыл глаза и, сощурившись на шитанн, выплюнул ругательство.
И немедленно получил от Ччайкара сильный удар ногой в ребра, тело аж подбросило.
– У нас тут не выражаются, тварь.
Ыктыгел захрипел. Пинок в спину восстановил дыхание.
– Только и можешь, что бить лежачего, шитанн? Развяжи меня, и посмотрим, кто кого!
Против воли Ихер Сим восхитился. У симелинца, даже здорового и развязанного, никаких шансов против этого жилистого старика. Но он ни за что не признает себя побежденным.
– Развяжу я тебя только в одном случае, – сухо произнес Ччайкар. – Если дашь клятву повиноваться, как пилот капитану.
– Лучше сразу убей! – сплюнул Ыктыгел.
И получил снова, теперь уже в брюхо. Застонал, сдерживая спазмы.
– Еще раз плюнешь на моем корабле – я твоим скальпом полы вымою.
Цхтам Шшер был, в принципе, человеколюбив. Во всех смыслах и отношениях. Даже в священном безумии он сподобился не убить женщину. Капитан Ччайкар совсем другой – холодный, равнодушный, безжалостный. Именно из-за его равнодушия Ихер Сим, в общем-то, чувствовал себя рядом с капитаном спокойнее, чем со старпомом. Но то он, а это симелинец. Если мужик отнесется к угрозе Ччайкара без должной серьезности, кэп совершенно равнодушно, без особой злобы, просто потому что пообещал, сдерет с него кожу и не поморщится.
– Можешь убить меня! Я тебя не боюсь, – гордо заявил Ыктыгел.
– И что ты заладил: убей да убей? – фыркнул Ччайкар. – Легкую смерть захотел? Это ты правильно подумал, но даже не надейся, – и с размаху заехал лежащему ногой в лицо, без всякого формального повода, исключительно оттого, что посчитал это уместным. В носу у Ыктыгела хрустнуло. – Ты станешь работать на меня. Рано или поздно ты согласишься, потому что умереть я тебе не дам, а жить тебе будет очень, очень неприятно, – новый удар пришелся в пах, и симелинец закричал в голос. – Советую тебе крепко поразмыслить, юноша, пока ты еще не стал
