мобильник из кармана его брюк, кинула на кровать. – Тебе еще есть кому звонить. Я вот не успела порадовать родителей своими успехами.
– Нам нужно развернуться, – сказал Ччайкар Ихстл.
– На какой курс вы хотите лечь? – выдавил Ыктыгел.
Говорил он с трудом. Губы разбиты, язык прокушен, нескольких зубов не хватает. Временами он поглядывал на своего мучителя с бессильной ненавистью, но сделать ничего теперь не мог: его связывала клятва. Симелинцы относятся к клятвам серьезно. Шитанн знали об этом. Едва он прохрипел, что клянется повиноваться, его тут же перестали бить, освободили от пут и оказали первую медицинскую помощь. Митышен сказала правду: добившись, чего хотели, шитанн больше не видели в нем врага.
К сожалению, здравый совет Митышен прозвучал поздно. Кровавый цвет мочи свидетельствовал о больших неприятностях с внутренними органами. Ихер Сим видел метания Митышен, не решающейся прервать капитана Ччайкара. Когда он все-таки отлучился, передав старпому ответственность за симелинца, девушка зажмурилась, сжав в руке плетеный амулет, и пискнула:
– Господин Цхтам, можно мне с ним поговорить?
– А что мне за это будет? – лениво откликнулся Цхтам, поставив ногу, которой было замахнулся.
Все произошло, как и предсказывал Ихер Сим. Старпому на самом деле ничего не стоило пустить ее к Ыктыгелу, но он использовал шанс выторговать себе тридцать три удовольствия с участием девушки – все, которые только возможно представить. Одно их перечисление вогнало молодого гъдеанина в краску и не на шутку раздразнило организм.
Получив добро от Цхтама Шшера, Митышен подползла к Ыктыгелу, съежившемуся на окровавленном полу, и залопотала что-то по-своему. А когда вернулся из гигиенической кабины Ччайкар, бросил скептический взгляд на Митышен, отодвинул снисходительно бездействующего Цхтама и занес ногу, симелинец прохрипел, что клянется подчиняться.
Ыктыгел до сих пор сомневался, не было ли это постыдной слабостью, которую недопустимо проявлять перед лицом врага тому, кто намерен жить и умереть с честью. Но дело сделано, и теперь его честь понесет еще больший урон, если он нарушит клятву.
Эти шитанн не воевали с Симелином, сказала ему Митышен. Их корабль был мирным транспортом. Они получили повреждения, так же как и мы, и так же готовились к смерти. Нет ничего дурного в том, чтобы попытаться выжить вместе с ними. Помоги им, а они помогут нам.
– Курс? – хмыкнув, переспросил старик. – Сто могильных червей! Если бы я мог точно назвать тебе курс – это бы значило, что наши дела настолько хороши, что твоя помощь нам без надобности. У нас нет навигационного оборудования. У вас, как я понимаю – тоже. Все, что я могу тебе сказать: мы с каждой секундой удаляемся из сектора, где есть люди, со скоростью, которую, сто червей могильных, не можем измерить. Нам надо назад.
– И как мне курс прокладывать? – проворчал Ыктыгел. Не слишком вызывающе: капитан Ччайкар сменил гнев на милость, но все равно вызывал у искалеченного симелинца опаску и недоверие. – На глазок?
– Курс, курс… Опять заладил! Разверни корабль, пока мы окончательно не усвистели в необитаемые сектора. Это все, чего я хочу, и все, что ты можешь сделать. Выше головы не прыгнешь. Давай, дуй в свой истребитель и запускай двигатель.
Путешествие по безвоздушным отсекам было долгим и мучительным. Передвигаться в вакуумном скафандре непросто, а Ыктыгел и так едва на ногах стоял. Ихер Сим подхватил его под руку с одной стороны, Ччайкар – с другой, так и поволокли, фактически на себе. Ихер Сим усадил симелинца в кресло; посмотрев на его побледневшую физиономию, протянул термос с реттихи. Наверняка от боли загибается, но ни слова не скажет.
Ыктыгел с трудом глотнул коричневатую жидкость. Она придала сил, но не убрала боль.
– Что, плохо? – Ччайкар тоже заметил. – Сам виноват.
И, как бы противореча себе, вскрыл пакет первой помощи, задрал симелинцу голову бесцеремонным уверенным движением и воткнул иглу в шею. Ихер Сим, не имея медицинской практики, ни за что не стал бы колоть в шею, побоялся бы. Но шитанн с детства умеют находить вены и не промахиваться. Ыктыгел, закусив губу, не шевелился.
Капитан, прижав вену пальцем, ловко выдернул иглу и, склонившись, облизнул место укола. Нехитрая дезинфекция по-шшерски.
– Лучше? – осведомился он.
– Д-да, господин Ччайкар, – пробормотал Ыктыгел. Обезболивающее, введенное в такой близости от мозга, подействовало мгновенно. Боль отступила, но он чувствовал себя, как пьяный.
– Тогда не сиди сложа руки. Ты сюда не отдыхать пришел!
Ыктыгел дотянулся до рубильника. Пульт замигал светодиодами, ожили стрелки на индикаторах. По экранам побежали от центра полоски, развернувшиеся в изображения черного неба в звездных точках. Ихер Сим не отличал их друг от друга, но пилот не мог не узнать характерных ориентиров. Другое дело, что «чуть левее от красной и белой двойной» – это не навигация, по космическим меркам.
– Топлива может не хватить на полноценный разворот, – предупредил Ыктыгел. – Сцепка кораблей все-таки на порядок массивней истребителя.
– Топлива у нас – хоть залейся, – молвил Ччайкар. – Пока ты в отключке валялся, мы уже баки подключили. Топливо наше, движок ваш. Начинай, симелинец. Чего ты ждешь? Когда лекарство перестанет действовать?
Иоанн Фердинанд вылез из остывшей ванны, неторопливо, вдумчиво обтерся необъятным гостиничным полотенцем и облачился в бархатный халат – серебристый, затканный ломаными веточками с мелкими розовыми цветками. Он смирился с тем, что, выходя на улицу, должен надевать штаны и много чего еще, но дома предпочитал привычный халат.
Дома! Он криво усмехнулся, взяв с полочки подсвечник с горящей свечой и закрыв за собой дверь ванной. До чего он дожил – называть домом гостиничный номер! Но другого дома у него теперь нет.
Все было не так уж плохо. В Ебурге лежал снег, и мороз зверски кусал непривычные щеки, но не было тех пронизывающих до костей ледяных ветров, что едва не убили его в Байк-паркинге. Светлый просторный номер с двумя кроватями, чашка горячего чая на столике – горничная успела принести, пока он мылся. Аддарекх купил ему два новых халата и смену белья – на Мересань он ни за что такое не надел бы, но в этом ужасном краю теплое, толстое белье, закрывающее почти все тело, казалось уместным. В номер приходили девушки, приглашал их Аддарекх, но не жадничал, платил и за Иоанна Фердинанда. Он привык к коту, загадочной твари, к красноватым огонькам его глаз, освещающим ночь. Он даже пару раз решился его погладить. Кот отнесся благосклонно, не попытался оттяпать руку. Может, Аддарекх и прав: с тех пор, как кот стоял на страже, плохие сны мересанцу не снились. Так, всякая безобидная ерунда: картинки детства, разные женщины, крылатые ангелы, о которых толковал епископ Галаци. А возможно, и не в коте дело, а в вечерней молитве, которую епископ заставил выучить.
Аддарекх, обернувшись на вышедшего из
