окинул прихожую, дверь в гостиную, где был виден кусочек стола с гусем и свечами, молча прошел внутрь. За ним просочился второй, направился в другую сторону. Ненавязчиво, но так, будто в полном праве. Линда возмущенно уперла руки в боки. Этакую невоспитанность дружкам сына прощать нельзя.
– Та-ак, мальчики! Вас никто не учил здороваться и просить разрешения войти, а? Что за молодежь пошла бескультурная!
Седовласый гвардеец удивленно выглянул из кухни. Давненько никто не звал его «молодежью». Маленькая сухонькая старушонка, на вид ровесница динозавров, сердито топнула ногой и погрозила ему деревянной кулинарной лопаточкой. Он аккуратно проскользнул мимо нее к выходу, следя, чтобы она не успела его огреть, и сделал знак: можно заходить.
А в следующий момент Линда позабыла о дурно воспитанных мальчиках, потому что на пороге возникла женщина, вся в мехах и в натуральных кожаных сапожках. За ее плечом топтался Хайни. Он принял на руки ее шубу, повесил на плечики в шкаф. Она размотала с головы пушистую шаль, и Линда с Паулем застыли с отвисшими челюстями, узнав лицо, которое видели не раз на новостных сайтах.
– Вижу, представляться нет нужды, – улыбка координатора была приятной и чуть ироничной.
– Э… – выдавил Пауль, опустил глаза и затоптался на месте.
Вот тебе и аферистка! Нищая мигрантка, зарящаяся на наследство.
– Пожалуйте… это… к столу, – пробормотала Линда.
Да, все, как сын и говорил – а она думала, что приукрашивает. Настоящая принцесса. Больше, чем принцесса. Бедный глупый Хайни! Он ей не пара. Ему не вынести этой ноши.
Хозяева смущались и терялись, а гостья – нет. Села за стол, безошибочно угадав, какие места принадлежат старикам, а какое предназначено их сыну. Один из телохранителей встал у двери. Линда засуетилась, выставляя еще один прибор и бокал под шампанское.
– Спасибо, я не пью, – Салима вежливо покачала ладонью. – У вас найдется сок?
Сока не было; Линда ахнула. Глава ООН в их доме, и такой конфуз!
– Или негазированная вода, – добавила Салима, видя, что старушка сейчас хлопнется в обморок.
Сошлись на компоте. Компот из яблок с корицей был принят благосклонно. Все расселись, пьющие выпили. Пауль трясущейся рукой положил гостье кусочек гуся.
– Салима ханум… Для нас ваш визит – большая честь, – вымучила наконец Линда.
Не с этого она думала начать разговор с будущей снохой. Милочка, собиралась она сказать, а ну-ка поведайте нам, из приличной ли вы семьи и чем зарабатываете. А мы еще посмотрим, стоит ли давать вашим детям нашу фамилию. Из приличной ли она семьи? Приличнее некуда, и фамилия ей без надобности, своя есть, у всех на слуху. И о чем теперь спросить? Чтобы снять стресс, она то и дело прикладывалась к бокалу.
– Давайте оставим официальный тон, – улыбнулась Салима. – Я же не на работе.
А телохранители маячат невдалеке. Господи, и как этому бестолковому мальчишке удалось подцепить такую девушку?
– Хайни! – прикрикнула Линда на ребенка, просто чтобы не молчать. – Не тянись через весь стол, – он поспешно отдернул руку от корзинки с хлебом, случайно опрокинув салфетницу. – Боже мой, да ты просто ходячее недоразумение! Тебе перед гостьей не стыдно?
Ну вот, началось. Сейчас опозорят его…
– У вас прекрасный сын, – заметила Салима. Слава Богу, она на его стороне. – Нежный и внимательный. И настоящий герой.
– Герой – штаны с дырой, – проворчал Пауль, но чувствовалось, что ему приятно.
Она подняла бровь.
– Неужели ваш сын ничего не рассказывает о своей службе? Именно он отвечает за периметр Земли. Это он построил нынешнюю систему дальней обороны и держал ее в полной боеготовности до недавних пор. Вы знаете, что сейчас он командует ГС-крейсером? Он только что вернулся от Нлакиса, где руководил нашей эскадрой.
– Ах, – Линда махнула рукой, не это ее сейчас занимало. – Все эти игры в кораблики! Пора уже повзрослеть и заняться действительно серьезными делами.
– О, – Салима не стала скрывать легкого удивления. – Какими же?
Что может быть серьезней, чем оборона Земли? То есть она могла бы, в принципе, накидать пару-тройку пунктов, но предположить, что ими может заняться Хайнрих – нет.
И тут у Линды, перебравшей шампанского, сорвало тормоза:
– Нам нужны внуки! Внуки! Такие маленькие мальчики и девочки, похожие на нас! А Хайни вместо этого занимается всякой ерундой! Машет железной палкой, коллекционирует звездочки, в рыцарей играет… как дошкольник, право слово!
Салима перевела на Хайнриха смеющийся взгляд. Но, видно, ему было не до смеха. Он уткнулся в тарелку, прикрыв побагровевшее лицо ладонью.
– Ему нужна молодая жена! Которая будет рожать детей!
Хайнрих тихо застонал сквозь зубы. И где была его голова, когда он радовался, что Салима поедет с ним?
Но она, кажется, не принимала истерику Линды близко к сердцу. Посмотрела на старушку весело и сочувственно:
– Не можете найти ему молодую невесту? Надеетесь, что я пособлю в промежутке между государственными делами?
– Мы находим! – Линда заломила руки. – А этот упрямый осел… наш Хайни… он не хочет! И все из-за вас!
– Я, конечно, в некотором роде отвечаю за все, что происходит на Земле, – улыбнулась Салима, – но вряд ли столь непосредственно. Ваш сын – взрослый человек и сам управляет своими желаниями. Если он чего-то не хочет – значит, не хочет. А если он хочет…
Если бы Хайни был Линде не сыном, а, скажем, мужем или женихом, то за взгляд, которым Салима искоса его одарила, она бы ее убила. Эта женщина не оставит его в покое. Она любит, и никакие истерики, топанье ногами, битье посуды не заставят ее отступиться. И даже не выведут из себя. Другая уже заплакала бы навзрыд или хлопнула дверью, а она сидит, улыбается, изящно тыча вилочкой в гуся. Линда ощущала беспомощность. Ей самой хотелось плакать.
Так или иначе, это знакомство должно было состояться. Но никого оно счастливее не сделало.
– Фрау Шварц, герр Шварц, – мягко произнесла Салима. – Прошу простить, но у меня не так много свободного времени. Приятно было с вами пообщаться, – улыбка даже казалась искренней, – а теперь не буду мешать вашему семейному празднику. Хайни, – поднимаясь, она чмокнула его в бритую макушку, – проводишь меня?
Бледная тень – вот все, что от него осталось. Старая одежда не держалась на мощах, и он вынужден был снова надеть черный монашеский балахон. С ледника дул вниз холодный ветер, заставляя кутаться в шерстяную накидку с капюшоном, но из долины уже явственно тянуло теплом. Небольшой караван спускался по тропе, вразнобой топали копыта лам, навстречу царящему в долине лету. Стоят самые длинные дни. Рождество Христово. Никогда еще этот праздник не казался Йозефу таким жизнеутверждающим – может, оттого, что в родных краях приходился на темную зиму? А может, и не поэтому.
Он и не думал, что уже Рождество. Потерял счет дням. День за днем, пытка за пыткой. Очередная процедура почему-то оборвалась на
