Мзитрина. Он изучал меня, как вы могли бы изучать дорогую
лошадь. Шут держал трубку Императора, время от времени посасывая ее сам с
112
-
113-
неприятным чавканьем.
— Вы будете обедать с моими сыновьями, капитан, — сказал Магад. — Вы
любите вымоченных в бренди перепелов?
Он не говорил ни о чем, кроме еды и охоты, и все же его глаза не переставали
изучать меня. Наконец он многозначительно посмотрел на дверь в конце балкона, глубоко вздохнул и махнул рукой: «Оно там. Идите и посмотрите на него». Затем
он удалился со своей свитой, и, когда я поднялся со второго поклона, принц
подтолкнул меня вперед. Я прошел один по коридору и открыл дверь.
Комната была размером примерно с мою каюту. На стенах горели факелы, и в
их свете я увидел множество больших открытых сундуков. Внутри них — золото.
Невообразимое золото. Идеальные сикли по три унции, стержни и слитки, украшенные печатью Магада. Были также целые сундуки со слоновой костью и
рогом мегроттока, и четыре с красными рубинами — в четыре раза больше моего
веса в кровавых камнях, сэр, умоляю вас поверить; в последнем сундуке был
жемчуг. Одна треть всей имперской казны — так утверждал свиток, и я в этом не
сомневаюсь. Если бы я был не таким мужчиной, как ваш сын, мое бы сердце
ослабело.
— Оно будет доставлено на борт сегодня ночью, — сказал принц, когда я
вернулся, — и наши сто турахов вместе с ним.
— Ваше величество, — осторожно сказал я, — турахи — самые ужасные
воины вашего отца. Даже имперские морские пехотинцы боятся их. Как мне
объяснить их присутствие команде?
— Они будут одеты и экипированы как морпехи — и не более того. Нет ничего
странного в том, чтобы вооружить торговый корабль в этих водах, Роуз. Пираты
кишат в Тиле, как мухи в конюшне.
— Но будут ли они подчиняться капитану судна в чрезвычайной ситуации? От
этого может зависеть выживание корабля, Ваше величество.
— Они будут подчиняться Дреллареку. Дрелларек будет подчиняться вам.
— А Сандор Отт?
— Отт командует шестью шпионами. Вряд ли они должны вас беспокоить, капитан, если вам нечего скрывать от короны.
У меня не было выбора: он был принцем, и с ним нельзя было спорить. Но я
позаботился о том, чтобы он знал лучше, чем мечтать о том, чтобы позволить этим
убийцам избавиться от Нилуса Роуза, когда он станет бесполезен:
— Я ничего буду скрывать от вас, сир: ни своих страхов, ни своих разумных
предосторожностей. Ко второй категории относятся письма, отправленные
несколько месяцев назад определенным людям за пределами империи. В случае
моей безвременной кончины их отправят в течение нескольких лет лордам
Бескоронных Государств и ряду внутренних соперников вашей семьи.
— Где, без сомнения, их бы прочитали с изумлением, — засмеялся слепой. Он
был потрясен и взбешен и не хотел, чтобы кто-нибудь это видел. Вероятно, он мало
о чем мог думать, кроме как убить меня, и все же понял (как и мы с вами, давным-113
-
114-
давно), что предательство Арквала никогда не будет раскрыто, равно как и точное
количество этих писем, даже если они добудут мое признание горячим железом и
лезвиями. И все же он мог бы угрожать. Он мог бы даже затащить меня обратно в
те туннели и пытать за мою дерзость — к этому я был готов. Однако ничто не
подготовило меня к тому, что он сделал на самом деле: снова нащупав мое лицо, он
яростно потянул меня за волосы и бороду и прижался губами к моему уху.
— Я знаю этих соперников, о которых ты говоришь, — прошептал он. —
Некоторые изгнаны, большинство мертвы. Сыновья Маисы мертвы — их тела у нас
в сундуке со льдом. Астрологи сказали свое слово: мертвые зашевелятся, а живые
почуят смерть. Ты не можешь остановить нас — это час Арквала, ты, дурак.
Затем он отпустил меня и улыбнулся. Мы пообедали, королевские сыновья
оскорбили друг друга, и я покинул Крепость Пяти Куполов как раз вовремя, чтобы
предотвратить катастрофу с авгронгами.
Все это я говорю вам, сэр, зная, что ваше сердце будет радоваться тому, что я
встретил особу Императора и отправился в плавание с третью его богатства. Разве
вы не поклялись, что однажды мы будем вести переговоры с королями и даже
использовать их в своих собственных целях? Возможно, вы забыли этот случай, но
я никогда не забуду: это было летом на Малорыбье, когда вы застали меня за тем, что я бездельничал с молотком и зубилом и потратил день впустую, смеясь среди
нищих мальчишек острова. Я вырезал грубую фигуру из плавника. «Цель этого, Нилус, пожалуйста?» — спросили вы, и у меня хватило наглости ответить, что я
научусь правильно вырезать и однажды вырежу богиню для носовой части вашего
корабля. Как вы
