со своих колен черного кота, и, понизив голос, объяснила, — но есть один нюанс. Работа, которой мы занимаемся на собраниях, пробуждает интуицию. Случаются прозрения. Многие все понимают и не задают лишних вопросов».
«А собрания до выборов не будет?» — полюбопытствовала я. Но сразу поняла, что не к месту.
«Его же некому вести!» — Мандарина округлила глаза, давая понять, что я задала глупый вопрос.
«А вдруг сам?»
«Никаких вдруг. Это невозможно! — Она раздраженно положила ногу на ногу. — Перед выборами его изолировали от всех контактов и влияний. От стресса… Специалисты его накачивают, следят за перепадами настроения. Даже если бы он передумал, — что в случае с Массмедийкиным, невозможно представить, — ему бы просто не позволили это сделать. Его же обрабатывают по его же методике. Внушают: ты — лучший, эту власть вручил тебе народ, тебя ждет вечная Земная слава! Ты создал этот телевизионный город-рай, тебя ждал этот зритель… Ну, вся эта отработанная белиберда. Даже если с ним и случится приступ, его быстро приведут в чувство».
В словах Мандарины была безупречная логика, у нее, вообще, с логикой было гораздо лучше, чем у меня.
Меня волновала еще одна тема — поездка Винни на море. После того, как он принял участие в банкете Массмедийкина и познакомился кое-с-кем из анонимов, мне казалось, что его отъезд не может быть частным делом.
«Хотела с тобой посоветоваться насчет Винни…» — начала я издалека.
Мандарина тут же успокоила: «Он уже не едет к морю. Подождет».
«Ты с ним говорила?» — удивилась я.
«Да, мы перебросилась парой слов на банкете. Он похвастался, что через пару дней будет загорать… Пусть лучше нам поможет, мало ли что. Потом загорит».
Я с благодарностью взглянула на Мандарину. Она хранила деловое спокойствие. И только покачивала ногой в тапке, которую пытался поймать сидящий на ковре большой пятнистый кот.
«Хорошо, а если мы покажем наш фильм на день Города, но не получим нужного эффекта, что с нами за все это будет?»
Но Мандарина и на это отвечала с завидным спокойствием.
«То же самое и будет, что и сейчас! Хотя, — она на мгновение задумалась, но тут же продолжила, — что-то должно произойти… Матвей, брысь! — она вырвала тапку из когтей пятнистого и подобрала под себя ноги, после чего заключила: «На худой конец, станем пенсионерами — анонимами.
Свой дом ветеранов у нас уже есть, он бессрочный.
«А его не могут прикрыть?»
Я прокручивала в уме самые худшие варианты и ждала, что Мандарина меня успокоит.
«Не думаю, — произнесла она апатично, — на ветеранов всегда было наплевать, как и на алкоголиков… Собственно, наплевать на всех, а на этих тем более!» Она вдруг ехидно улыбнулась, придумав очередную колкость: «Что ты хочешь, мы наблюдаем пир посредственностей! Ты слышала, как он сказал: «перевести зрителя в виртуалку»? Это решило бы все их проблемы: абсолютная управляемость. Но пока это им не под силу! Так что остается шанс на наше выживание в трудных условиях. Если ничего не изменится, наш коллектив пополнится новыми членами. Нас станет больше, чем их. А там видно будет».
Мандарина поднялась с дивана и стала влезать в свои тапки. «Жаль, что коты не могут принести мне мандарины. Приходится самой!» И зашлепала в сторону кухни. Послышалась какая-то возня и причитания: «Ты зачем перевернул горшок с цветами? А, Кузьма? Назло? И не подлизывайся…» Она появилась с тарелкой мандаринов и села на прежнее место. «Бери!» — указала она мне на тарелку, взяла себе большой мандарин и стала сдирать кожуру. Я тоже взяла мандарин.
«Да. поздравляю! Как тебе удалось подружиться с Объектовым?»
Она прожевала. И без тени иронии произнесла «Человек нуждался в любви… вспоминал, как зарывал в детстве косточки в землю. Я протянула ему руку помощи».
«Надо еще и Алевтине протянуть эту руку, — сказала я и взяла второй мандарин. — Та, что Массмедийкина на банкете опекала, крашеная блондинка, утомленная… Она мне все звонит и приглашает на презентации. Иногда плачет, в голосе что-то детское появляется. Говорит, что подсела на телевизионную иглу».
Мандарина поддержала мое предложение: «Тащи ее к нам… Будем стареть в безвестности».
Когда на тарелке не осталось ни одного мандарина, наш разговор закончился. Я ушла к себе.
Придя домой, позвонила Вере Петровне. Она опять не сняла трубку. Так уже было неделю назад. И так повторилось еще через неделю. «Не может быть! Она всегда дома», — недоумевала я. Но внутреннее чувство подсказывало — она «ушла». Я гнала от себя эту мысль. И все не хотела переселять Веру Петровну в иное пространство. Продолжала набирать ее номер телефона. Никого.
«Любимая! — решилась я заговорить с ней, — Верочка Петровна… Устала?»
В трубке — только длинные гудки.
«Улетела!» — отвечал ее голос.
«Вот так, без одной ноги?»
«С крыльями!».
«Так и не досмотрев тысячную серию «Здесь весь сюжет знаешь до конца!»
«До встречи!»
Будет встреча, будет, мы все встретимся — это, как долгая эмиграция! — вспомнила я слова одного хорошего человека. «Будет встреча!» произнесла я вслух. Потап- ка смотрел на меня с дивана с надеждой.
Глава 36. «Праздничные хлопоты»
Через
