За такую жадность среди офицеров артдивизиона Невзоров слыл «кулачком».
В артиллерии Невзоров воевал уже третий год. Поначалу он много терял и людей, и орудий, и коней тоже. Но потом все как-то наладилось само собой. Все реже хоронил своих солдат, пушки менялись больше по износу от собственной непрестанной пальбы, кони береглись солдатами пуще своего живота. Всему этому Невзорова научила сама война.
И все-таки где-то в уголочке его души таилась боязливая опаска за свою батарею, что она — этот самый «организм» — может рухнуть в любом бою, рухнуть вся, без остатка, как это не раз бывало с другими подразделениями. Солдатский век — не вечный век! Это хорошо знал комбат Невзоров. Победная и жестокая дорога до Берлина далека. И сколько батарей, рот, батальонов и дивизионов, корпусов и армий скоротают до времени свою судьбу на этой дороге!
Уцелеть на войне — заново родиться. Солдатская мудрость томила комбата надеждой на жизнь, на удачный рейд, на победный бой. Перелесками, овражками, заросшими чертополохом балками батарея пробиралась к назначенному месту, где организуется засада для встречи резерва противника. К полудню отряд артиллеристов и пехоты достиг большого леса. Это слегка успокоило Невзорова и пехотного командира капитана Лободина. И хоть продвигаться стало труднее, но безопаснее, скрытнее — не дай бог, навернется «рама» и поломает все карты задуманной операции.
Лес постанывал в осеннем бреду. Ветер-листобой доделывал свое дело, раздевал донага деревья, готовя их к первому зазимку. Батарея еще больше растянулась по петлявой лесной дороге и сбавила ход. Комбат заволновался:
— Невзоров, подсыпь овса под копыта!
По-невзоровски это значило «прибавить ходу». Ездовые загорячили коней. Глядя на артиллеристов, прибавили в шаге бронебойщики и автоматчики пехотной роты. Они брели по устланным листвой тропинкам обочь главной дороги. Те, кто послабее, примостились к батарейцам на лафеты орудий и зарядные ящики, на повозки запасных боекомплектов и батарейного хозяйства.
* * *
Рота капитана Лободина и батарея Невзорова заняли засадную позицию в довольно узком перехвате подлесной дороги, миновать которую фашисты не могли, если они хотели самым кратчайшим путем прорваться к своей окруженной группировке танков под Синяевкой. Пройти стороной, оврагами могли только танки. Но машинам-заправщикам там не дорога. Значит, по расчетам командиров, бой случится только здесь, на избранном ими участке. Остановить группу прорыва противника малыми силами можно было только при четкой и отважной работе бронебойщиков и артиллеристов. В стойкость солдат и Невзоров и Лободин верили. Но их солдаты вот уже месяц не выходили из боев и переходов. Один бог знал, когда они спали. И сон теперь имел цену жизни.
* * *
...Отдав последние распоряжения старшему на батарее лейтенанту Лампасову, захватив отделение разведчиков, вычислителя и связиста, Невзоров ушел с пехотой вперед за полторы версты от орудий, чтобы до темноты выбрать и оборудовать пункт наблюдения. Коня своего тоже оставил. Ушел пешком.
Перед тем как покинуть батарею, он обошел все расчеты, поговорил с солдатами, осмотрел коней, отведенных в лесной овражек, в укрытие, и подозвал к себе Лампасова.
— Илюша, когда уйду, прикажи пристрелить Братуна — мучается конь, — шепотом отдал последний приказ комбат.
Старшина Орешко, хозяйственный и прижимистый на всякий запас мужик (за что любил его и сам комбат), услышав краем уха приказ Невзорова, попытался возразить:
— Это же — «пищевой резерв» на собственном ходу! Кухню ждать неоткуда! — на всякий случай припугнул старшина.
— Тут война, а не живодерня, — вдруг с шепота на крик перешел Невзоров. — Так скоро друг друга есть начнете... Сожрали кобылу Химу — довольно!.. Приказ Невзорова — и точка!
Накричал и ушел. Солдаты не сразу поняли, в чем дело, а когда разобрались, забубнили:
— Зверь и есть зверь!
— От жалости он такой, а не от зверства...
— В первой же деревне сдать можно. Крестьяне и ломаному коню рады будут, выходят.
— С голодухи тоже сожрать могут. Где сытую деревню из-под немца ты встретил?..
— Серенька Хороводов не дал бы своего Братуна в обиду.
Солдатские пересуды недолги и бесплодны, и потому гаснут они так же неожиданно, как и зачинаются.
— Невзорову поперек не скажешь!.. Эх...
Больше о раненом Братуне никто не заговаривал, смирившись с тем, что Братун будет пристрелен в обязательном порядке. Ждали только, когда лейтенант Лампасов прикажет кому-либо из ездовых выполнить волю комбата. Но он мешкал. И хоть солдаты давно приумолкли, лейтенант несколько раз повторил раздраженно:
— Прекратить разговоры!
...Расчеты оборудовали огневые позиции для своих орудий. Солдаты валились с ног от усталости и тут же мертвецки засыпали. Кто поздоровее, поднимали ослабевших, словно раненых, плескали из фляг водой в лица, и работа продолжалась. Скрежет лопат да легкий матерок в адрес комбата и бога — ничего больше не было слышно. Не понять, куда подался фронт, в какую сторону отошли бои главных сил. Тишина на фронте — всегда невеселая загадка. Маневровый бросок батареи Невзорова и пехотной роты капитана Лободина в сторону от основного направления наступательных боев как будто отвел солдат от всей войны. На закраинке леса окапывалась батарея, у залесной высотки, что в полутора-двух верстах от артиллеристов, зарывались в землю бронебойщики и автоматчики. Но тем и другим казалось, что боя в этом месте и не должно быть — необычно тихо и мирно стало на земле и в небе. Так прикидывали солдаты в меру малой надежды на передышку...
* * *
Разведка в очередном донесении уточнила, что в колонне противника идут до двух десятков машин-заправщиков горючим под усиленным боевым охранением: четыре танка впереди, по три — слева и справа, замыкает колонну четыре бронетранспортера с автоматчиками и легкими минометами — резерв для маневра. Авиации пока не было. Но она могла появиться в любое время, и неравенство сил тогда было бы еще очевиднее. Задача осложнялась еще и тем, что подходная дорога была изломистой и увалистой, местами скрывалась лесным подростом. Это мешало наблюдению и еще больше — стрельбе прямой наводкой.
Невзоров рассчитал так: загодя до подхода противника к первой засаде, где расположился пехотный отряд бронебойщиков и стрелков роты Лободина и его, невзоровский, НП, он обстреляет колонну бензовозов навесным огнем с закрытой позиции. Это дезорганизует охранение и внесет замешательство во всей колонне прорыва.
При таком замысле комбат Невзоров попросил капитана
