26 ноября 1911
Грядущему привет
Грядущему привет надежды и любви.
Кн. П. Вяземский
Александрийский столп
На Невском, как прибой нестройный,Растет вечерняя толпа.Но неподвижен сон спокойныйАлександрийского столпа.
Гранит суровый, величавый,Обломок довременных скал!Как знак побед, как вестник славы,Ты перед царским домом стал.
Ты выше, чем колонна Рима,Поставил знаменье креста.Несокрушима, недвижимаТвоя тяжелая пята,
И через кровли низких зданий,Всё озирая пред собой,Ты видишь в сумрачном туманеДвух древних сфинксов над Невой.
Глаза в глаза вперив, безмолвны,Исполнены святой тоски,Они как будто слышат волныИной, торжественной реки,
Для них, детей тысячелетий,Лишь сон – виденья этих мест,И эта твердь, и стены эти,И твой, взнесенный к небу, крест.
И, видя, что багряным дискомНа запад солнце склонено,Они мечтают, как, – давно, —В песках, над падшим обелиском,Горело золотом оно.
9 апреля 1909
К финскому народу
Упорный, упрямый, угрюмый,Под соснами взросший народ!Их шум подсказал тебе думы,Их шум в твоих песнях живет.
Спокойный, суровый, могучий,Как древний родимый гранит!Твой дух, словно зимние тучи,Не громы, но вьюги таит.
Меж камней, то мшистых, то голых,Взлюбил ты прозрачность озер:Ты вскормлен в работах тяжелых,Но кроток и ясен твой взор.
Весь цельный, как камень огромный,Единою грудью дыша, —Дорогой жестокой и темнойТы шел, сквозь века, не спеша;
Но песни свои, как святыни,Хранил – и певучий язык,И миру являешь ты нынеВсе тот же, все прежний свой лик.
В нужде и в труде терпеливый, —Моряк, земледел, дровосек, —На камнях взлелеял ты нивы,Вражду одолел своих рек;
С природой борясь, крепкогрудый,Все трудности встретить готов, —Воздвиг на гранитах причудыСуровых своих городов.
И рифмы, и кисти, и струныТеперь покорились тебе.Ты, смелый, ты, мощный, ты, юный,Бросаешь свой вызов судьбе.
Стой твердо, народ непреклонный!Недаром меж скал ты возрос:Ты мало ли грудью стесненнойМетелей неистовых снес!
Стой твердо! Кто с гневом природыВеками бороться умел, —Тот выживет трудные годы,Тот выйдет из всякой невзгоды,Как прежде, и силен и цел!
Август 1910
К моей стране
Моя страна! Ты доказалаИ мне и всем, что дух твой жив,Когда, почуяв в теле жало,Ты заметалась, застонала,Вся – исступленье, вся – порыв!
О, страшен был твой недвижимый,На смерть похожий, черный сон!Но вдруг пронесся гул Цусимы,Ты задрожала вся, и мнимыйМертвец был громом пробужден.
Нет, не позор бесправной доли,Не зов непризванных вождей,Но жгучий стыд, но ярость болиТебя метнули к новой волеИ дали мощь руке твоей!
И как недужному, сквозь бреды,Порой мелькают имена, —Ты вспомнила восторг победы,И то, о чем сказали деды:Что ты великой быть – должна!
Пусть ветры вновь оледенилиРазбег апрельский бурных рек:Их жизнь – во временной могиле,Мы смеем верить скрытой силе,Ждать мая, мая в этот век!
1911
Для всех
Альбом походит на кладбище,
Для всех открытое жилище.
Е. Баратынский
Памяти В. Ф. Комиссаржевской
Как Мелизанда, и ты уронила корону в глубокий родник,Плакала долго, напрасно клонила над влагой прозрачнойсвой лик.
Встретил в лесу тебя рыцарь суровый, пути потерявшийловец.Странницей грустной нежданно пленился, другой тебеподал венец.
В замок угрюмый, старинный, старинный он ввел, какцарицу, тебя,Чтил он твой взор и твой голос певучий, тебе поклонялся,любя.
Но ты бежала от всех поклонений, с тоской о чудесном,ином...Кто же сразил тебя ночью, жестокий, тяжелым и острыммечом!
Рыцарь суровый, над телом погибшей и руки ломай, ирыдай!Верим мы все, что открыт Мелизанде желанныйи радостный рай.
1910
К. Д. Бальмонту
Как прежде, мы вдвоем, в ночном кафе. За входомКружит огни Париж, своим весельем пьян.Смотрю на облик твой; стараюсь год за годомВсе разгадать, найти рубцы от свежих ран.
И ты мне кажешься суровым мореходом,Тех лучших дней, когда звал к далям Магеллан,Предавшим гордый дух безвестностям и водам,Узнавшим, что таит для верных океан.
Я разгадать хочу, в лучах какой лазури,Вдали от наших стран, искал ты береговПогибших Атлантид и призрачных Лемурий,
Какие тайны спят во тьме твоих зрачков...Но чтобы выразить, что в этом лике ново,Ни ты, ни я, никто еще не знает слова!
1909
Париж
Признание
Моя дорога – дорога бури,Моя дорога – дорога тьмы.Ты любишь кроткий блеск лазури,Ты любишь ясность, – и вместе мы!
Ах, как прекрасно, под сенью ясной,Следить мельканье всех облаков!Но что-то манит к тьме опасной, —Над бездной сладок соблазнов зов.
Смежая веки, иду над бездной,И дьявол шепчет: «Эй, поскользнись!»А над тобою славой звезднойСияет вечность, сверкает высь,
Я, как лунатик, люблю качатьсяНад темным краем, на высоте...Но есть блаженство – возвращаться,Как к лучшей цели, к былой мечте.
О если б снова, без слез, без слова,Меня ждала ты, тиха, ясна!И нас простора голубогоВновь грела ясность и глубина!
Я – твой, как прежде, я – твой вовекиДомой вернувшись из чуждых стран...Но, покоряясь Року, рекиДолжны стремиться в свой океан.
7 января 1912
Посвящение
Н. Львовой
Мой факел старый, просмоленный,Окрепший с ветрами в борьбе,Когда-то молнией зажженный,Любовно подаю тебе.
Своей слабеющей светильнейОжесточенный пламень тронь:Пусть вспыхнет ярче и обильнейВ руках трепещущих огонь!
Вели нас разные дороги,На миг мы встретились во мгле.В час утомленья, в час тревогиЯ был твой спутник на земле.
Не жду улыбки, как награды,Ни нежно прозвучавших слов,Но долго буду у оградыСледить пути твоих шагов.
Я подожду, пока ты минешьНад пропастью опасный срывИ высоко лампаду вскинешь,Даль золотую озарив.
Как знак последнего привета,Я тоже факел подыму,И бурю пламени и светаПокорно понесу во тьму.
1911
В ответ на одно признание
Нине Петровской
Ты обо мне мечтала в годы те,Когда по жизни шел я одиноко,И гордо предан огненной мечтеО женщине безвестной и далекой.
Когда любви я отдал бы себяВполне, без меры, яростно и слепо,Когда, священную любовь любя,Я верен был ей в сумраке вертепа.
О если б ты тогда пришла ко мнеС своей душой, свободной и мятежной,Так жаждущей гореть в живом огне,Неукротимой, исступленной, нежной!
Какую сказку сотворили б мыИз нашей страсти! новый сон Эдгара!Она зажглась бы, – как над миром тьмыТоржественное зарево пожара!
Какие б я слова нашел тогда,В каких стихах пропел бы гимны счастья!Но розно мы томились те года,И расточали праздно, навсегда,Двух душ родных святое сладострастье!
9 апреля 1910
В альбом девушке
В не новом мире грез и прозыЛюби огни звезды вечерней,Со смехом смешанные слезы,Дыханье роз, уколы терний,Спокойным взглядом строгих глазВстречай восторг и скорбный час.
Предстанут призраки нежданные,Смущая ум, мечте грозя:Иди чрез пропасти туманные,Куда влечет твоя стезя!И в миг паденья будь уверена:Душа жива, жизнь не потеряна!
Тебя прельстит ли пламень славы,Яд поцелуев, тайна кельи, —Пей, без боязни, все отравы,Будь гордой в грусти и весельи!За склоном жизни, как теперь,В мечту, в любовь и в счастье – верь!
1911
В альбом Н.
Она мила, как маленькая змейка,И, может быть, опасна, как и та;Во влаге жизни манит, как мечта,Но поверху мелькает, как уклейка.
В ней нет весны, когда лазурь чиста,И дышат листья так свежо, так клейко.Скорей в ней лета блеск и пестрота:Она – в саду манящая аллейка.
Как хорошо! ни мыслить, ни мечтатьНе надо; меж листвы не видно дали;На время спит реки заглохшей гладь...
В порывах гнева, мести и печали,Как день грозы, была бы хорошаЕе душа... Но есть ли в ней душа?
1911
