- Да хрен бы с ними. Повязали бы сейчас на месте, кинули в обезьянник и - образцово-показательный процесс. Ни одна зараза после не сунулась бы.
- Что не сунутся? Эти не сунутся. Через других все сделают.
- Да встряхнись, Зинка, ты под защитой правоохранительных органов!
Но обескураженный Магомедов шутить был не склонен. - Тоже мне - защита! Ты что, один такой здесь? А РУОП, а налоговая, слушай? Один, да?!
- Причем тут?..
- Притом, что не будет мне теперь жизни... И что ты прямо не вовремя? И так трудно стало: чечен ведь я. Семья на мне. Выживут из города, куда? В беженцы? Или, может, - за автомат?!
- Очнись, Зинка! Что ты как не ты? Кто тебя выживет? О чем говоришь?
- Э, слушай! Вы б лучше, когда Добрыню сажали, думали. При нем хоть какие-то правила были. А эти!.. Жизни нет! Сестра из Грозного с семьей приехала. Пустил. Как не пустить? Теперь домой хожу, соседи глаза воротят. Террористск.., - он запнутался среди заковыристых звуков, - говорят, гнездо. Как чего надо занять, идут. А все равно - гнездо! Мальчишка соседский. В доме моем, можно сказать, вырос. В спину чеченской мордой кричит. Потом среди ночи приезжают какие-то, приветы передают. Почему, говорят, не воюешь с неверными? Раз не воюешь, давай деньги на борьбу. Даю, куда денешься? Здесь прихожу - эти! Э! Ладно, поеду к Будяку. Может, еще договорюсь...Валька!
Из подсобки появилась спитая тетка в нечистом халате.
- Убери тут, слушай. Накрошили.
Он вышел в зал. Глянул на поджидавшую официантку, на притихших за дальним столиком девушек:
- Меня сегодня не будет. Столик обслужишь за счет заведения. Мои гости!
Обозначив кивок головой, быстрой походкой покинул шашлычную.
Следом, натянув на голову ветхий "пирожок", потянулся от барной стойки и одинокий пьянчужка, все это время прислушивавшийся к разговору в подсобке.
"Да, - пробормотал он, выходя. - Любопытно! Очень любопытно. Кажется, появляются варианты". Если бы Мороз не задержался в подсобке, то, несомненно, узнал бы в благообразном выпивохе бывшего "саблезубого тигра сыска" Юрия Александровича Марешко.
- Это ты их, да?! - Маринка азартно кивнула на дверь, через которую перед тем выскочили рэкетиры. - Знаешь, как вылетели? Я как раз Ольге рассказала, как ты тогда на турбазе...
Глаза обеих девушек были полны восторга.
- Что? - не дослышал Мороз. Что-то в нем вновь замкнуло. Что-то вот-вот...
В зал с совком в руке выбралась уборщица. Позвякивая собранным стеклом, на нетвердых ногах двинулась к урне.
- Не может быть! - Мороз вскочил, перепугав и подружек, и официантку. - Этого не...Вал?!.. Валентина Матвеевна, вы?!
- Узнал-таки, - огорченно пробормотала старуха.
Еще два года назад Валентина Матвеевна Каткова оставалась лучшим судебно-медицинским экспертом области. Скосившая ее трагедия имела в городе громкий резонанс. В 1994 году по наступлении восемнадцатилетия разом были призваны в армию ее сыновья- близняшки. Оба, едва пройдя учебку, оказались в Чечне. Мать даже успела получить от них одно бодрое письмо на двоих - повезло, попали служить в одну часть. И следом, через месяц, - два тела с одинаково перерезанными глотками.
Говорят, что Каткова "подвинулась" сразу. Но то, что она спилась за какой-то месяц, - это Мороз знал доподлинно.
И все-таки увидеть умнейшую, доброжелательную сорокатрехлетнюю Валентину Матвеевну в образе безобразно опустившейся старухи, - это в нем никак не сходилось.
- Но как же так! Вы - и?.. - Мороз поперхнулся.
- Бывает, - успокоительно произнесла меж тем та, что была прежде Катковой, возобновляя свое движение к урне.
- Но почему?! - выкрикнул Виталий. - До сих пор не пойму. Вы же мать. Могли не допустить! Простите, конечно, что по-живому. Но - пацанов на живодерню! Да к тому же Тальвинскому обратились бы. Уж для вас-то!
- Кто?! - отбросив совок, так что битое стекло задребезжало о плитку, она повернулась, и через старушечий облик блеснула горькая усмешка прежней Катковой.
- Не может быть. Этого не может быть! - окончательно перепугав девчонок, Мороз ухватил ее за плечи и с силой тряхнул, так, что отчетливо раздалось клацанье зубов. - Чтоб Андрей вам в этом отказал, этого не может быть! Значит, вы не то сказали, не так объяснили. Ну же!
Требовательно вгляделся в слезящиеся мутные глаза.
- Значит, не так, - тихонько освободившись, согласилась старуха и, опустившись на пол, прямо руками принялась сгребать рассыпавшееся стекло в подставленный совок.
- Ну нет! - Виталий метнулся к стойке, на которой стоял телефон, торопясь, набрал номер:
- Ангелина Степановна! Это Мороз! Генерал на месте?.. Я понимаю, но... Да, очень срочно.
Восстанавливая дыхание, шумно отдышался.
- Слушаю, Виталий Николаевич, - послышался вальяжный бас Тальвинского.
- Андрей Иванович!
- Давайте ближе к делу. У меня люди.
- Да, конечно. Но - я встретил Каткову. Вы слышите? Валентину Матвеевну Каткову!
Тишина в трубке показалась глубокой и гулкой.
- Андрей Иванович! Она говорит...Она к вам по поводу детей...Чтоб не посылать...Не обращалась?
- Да, - после паузы подтвердил Тальвинский. - И я в тот же день связался с военкоматом. Мне обещали.
- Но - тогда почему? Разве вы с облвоенкомом?..
- Вопрос пришлось решать на другом уровне, - в голосе Тальвинского угадывалось раздраженное нетерпение.
- Но разве не надо было убедиться? Отследить? - не отступился Мороз.
И - нарвался.
- Вы что в самом деле, полагаете, у генерала других дел нет?! - взъярился Тальвинский. Но тут же вернулся к сдержанно-неодобрительному тону. - Виталий Николаевич! У меня совещание. Так что давайте на эту тему в другой раз. Единственно - могу заверить, - с иронией, предназначенной для посторонних слушателей, произнес Тальвинский, - все, что тогда мог, я сделал. Надеюсь, меня слышно?
Мороз тихонько положил трубку, присел возле безучастно застывшей женщины, приблизил к себе окровавленную ладонь, поцеловал, слизнув языком стеклянную крошку.
- Простите. Может?.. - он показал на столик.
Но она, покачав головой, медленно, при общем молчании, все с тем же наполненным совком в руке скрылась в подсобке.
- Так что будете пить? - напомнила ему официантка.
- Водки! - прохрипел Мороз.
- Так. И сколько? - она поднесла карандаш к блокноту.
- Много! Очень, очень много!
6.
- Разрешите унести, Андрей Иванович? - Ангелина Степановна натренированно заскользила по кабинету, прибирая оставленные на столах бумаги с пометками. Возле задумавшегося у окна генерала приостановилась. Дождалась разрешающего кивка:
- Может, чаю?
- Водки хорошо бы. Шучу. Кофе, плиз. И покрепче.
- А чай бы лучше. Ведь и без того по десяти чашек в день.
- А вы считаете?
- Что я? У вас на лице весь счет, Андрей Иванович. Отдохнули бы!
- В могиле отдохнем.
- И шуточки, между прочим, плохие. Злую карму притягивают, - посетовала Ангелина Степановна. Но, уловив злое движение головой, деловым тоном закончила:
- У вас в двадцать один совещание с замами. Может, отменить?
- Ни в коем случае. Работаем по плану.
- И еще - в приемной Игорь Викторович Сутырин. Он в отпуске, но просит принять по личному вопросу. Я скажу тогда, чтоб завтра.
- Через пять минут пусть заходит. Андрей прикрыл глаза. А когда открыл, секретарши в кабинете не было, и из приемной доносился гул "уничтожителя бумаги".
Вновь вспомнился скверный разговор с Морозом. Оставалось только догадываться, где и как мог нарваться "блуждающий опер" на сошедшую с орбиты Каткову и что наговорила ему ополоумевшая от горя баба.
Тот, двухлетней давности случай и без того саднил застарелой заусеницей.
В не самое удобное время обратилась к нему тогда Валентина. Только разрешился конфликт между президентом и Верховным Советом ( надо же - "разрешился конфликт", - подивился обтекаемости собственных формулировок Тальвинский, припомнив почерневшие от танковых залпов стены). Обе стороны требовали от всех и от каждого изъявления жесткой поддерживающей позиции. Но, посчитав их равными друг другу, в смысле - равно удаленными, Андрей в те дни предпочел отлежаться в госпитале.
Нейтралитет не прошел: в начале чеченской компании в область нагрянула комиссия МВД. Копали основательно. Не смог отвести угрозу и Меденников: последовательно выступающий против гайдаровской линии, он тогда вновь впал в немилость. Спасибо, выручила Панина. Через свой банковский мир вышла на правительство. Впрочем это было уже позже, когда ситуация и вовсе достигла точки кипения.
А в тот момент до той точки надо было еще дожить.
Да, не в то время и не в том месте попросила Каткова о помощи.
Обычно практичная, взвешенная, в этот раз, будто предчувствуя беду, ворвалась к нему в кабинет, преодолев сопротивление и растерявшегося адъютанта, и даже непроходимой Ангелины. И прямо при присутствующих только что не бухнулась в ноги, умоляя помочь.
И помог бы, конечно. Уж кому-кому. Но - нельзя было вот так при посторонних. И не все эти посторонние были своими. Плохо, конечно, и то, что облвоенком в то время играл за другую команду. А значит, обратиться к нему лично, не поставив себя в зависимость, было нельзя.
