через реку Коа, выступила 2-я пехотная дивизия.
Напротив самого Фуэнтес-де-Оньоро огонь открыли главные французские батареи. Орудия оттянули к опушке леса и укрыли за наспех сооруженными из срубленных деревьев брустверами, что давало прислуге хоть какую-то защиту от британских пушек, стоявших на возвышенности. Французы стреляли обычными гранатами – заполненными порохом и снабженными запальной трубкой чугунными шарами, которые взрывались на плато; в то же время короткоствольные гаубицы били по улицам Фуэнтес-де-Оньоро, наполняя деревню зловонием сгоревшего пороха и визгом разлетающихся осколков. Ночью смешанная батарея из четырех- и шестифунтовых пушек переместилась в сады и дома на восточном берегу реки; теперь она крушила стены ядрами. Вольтижеры из садов стреляли по окнам, радостно вопя всякий раз, когда пушечное ядро сносило кусок стены или обрушивало крышу на засевших в доме красномундирников.
В результате попадания снаряда загорелась сваленная в кучу солома, затрещал огонь, и к верхней части деревни, где за могильными камнями укрывались стрелки, потянулся густой дым. Французские ядра долетали и до кладбища, опрокидывая надгробия и вспахивая землю; казалось, стадо чудовищных свиней пытается добраться до уснувших вечным сном.
Британские пушки отвечали скупо и нестройно – было решено беречь боеприпасы до того момента, когда французские колонны двинутся через равнину к деревне. Но время от времени над опушкой леса все же разрывалась шрапнель, вынуждая канониров нагибаться и отпускать в адрес врага смачные ругательства. Одна за другой французские пушки переместили прицел с плато на деревню, о разрушениях в которой свидетельствовал расползающийся дым. Стоявшие на возвышенности батальоны красномундирников прислушивались к канонаде и молились о том, чтобы их не заставили спускаться в этот ураган огня и дыма. Некоторым капелланам пришлось повысить голос, чтобы перекрыть грохот орудий, когда они читали застывшим в ожидании пехотинцам утреннюю молитву. Древние слова несли утешение, хотя кое-кому из сержантов и пришлось рявкнуть на солдат, напомнив о манерах, когда в строю вызвал смешки призыв воздерживаться от плотских похотей. Потом все помолились за его величество короля, за королевскую семью и духовенство, и лишь в самом конце некоторые священники добавили к молитве несколько слов, попросив Господа сохранить жизнь Его воинам на испанской границе в этот священный день отдохновения.
Милях в трех к югу от Фуэнтес-де-Оньоро кирасиры, шассёры, уланы и драгуны столкнулись с британскими драгунами и немецкими гусарами. Это была короткая и кровавая схватка. Союзники уступали французам численно, но были хорошо организованы и сражались против вымотанного долгой погоней врага. Французы дрогнули, а затем и отступили, но справа и слева от союзнических эскадронов уже другие французские всадники устремились вперед – туда, где в домах и за оградами деревушки Поко-Велья ждали два батальона пехоты, британский и португальский. Британская и немецкая кавалерия, опасаясь окружения, поспешно отступила, в то время как возбужденные французские всадники, не обратив на нее ни малейшего внимания, неслись в атаку на защитников деревни.
– Огонь! – крикнул полковник касадоров, и из-за садовой ограды вырвались струйки дыма.
Ржали и падали лошади, пули, мушкетные и винтовочные, пробивали стальные нагрудники, срывая кирасир с седла. Неистово запела труба, и французская кавалерия развернулась и откатилась назад для перестроения, оставив позади бьющихся в агонии лошадей и истекающих кровью людей. Для усиления атаки прибыли вооруженные карабинами и палашами императорские гвардейцы на могучих конях. Позади кавалерии орудия пешей артиллерии развернулись на лугу и открыли огонь, добавив свои тяжелые снаряды к шестидюймовым ядрам пушек конной артиллерии. Первые двенадцатифунтовые ядра упали, не долетев до цели, но уже следующие накрыли защитников Поко-Вельи, дырявя и круша стены.
Отступив в сторону для перестроения, французская кавалерия освободила путь для вышедшей из-за орудий пехоты. Сформировав две атакующие колонны, пехотные батальоны двинулись на тонкую оборонительную линию Поко-Вельи, словно живые лавины. Заполняя паузу, французские мальчишки подтягивали кожу на своих барабанах.
А в самой деревне оставшиеся семь батальонов 7-й британской дивизии затаились в ожидании атаки, сигналом к которой должен был стать барабанный бой.
С флангов пехоту защищала конная артиллерия, и французы подтягивали все больше кавалерии и пушек против оставшихся без поддержки защитников деревни. Оттесненной к западу британской и немецкой коннице пришлось сделать широкий круг, чтобы соединиться с осажденной 7-й дивизией.
Впереди атакующей колонны бежали застрельщики. Перебравшись через речушку и миновав линию батарей, они приблизились к полосе из убитых и раненых лошадей и солдат, образовавшейся при первой кавалерийской атаке. Там застрельщики разделились на пары и открыли огонь. Британцы и португальцы ответили тем же.
Треск мушкетов и винтовок разнесся над топкими низинами и достиг того места, откуда за происходящим с беспокойством наблюдал Веллингтон. Прямо под ним, у подножия холма, деревушка Фуэнтес-де-Оньоро лежала в дымящихся развалинах под непрерывным артиллерийским обстрелом, но его, похоже, интересовал только юг, куда он послал 7-ю дивизию, оказавшуюся без прикрытия огнем британских орудий с плато.
Веллингтон понимал, что совершил ошибку. Его армия теперь разделена надвое, неприятель уже готовится разгромить меньшую часть. Вестовые донесли, что испанцы сокрушены и французской пехоты, пересекающей речушку у Наве-де-Авер, чтобы принять участие в атаке на девять батальонов 7-й дивизии, становится все больше. По меньшей мере две французские дивизии двинулись на юг, и каждая из них сильнее, чем недавно сформированная и не полностью укомплектованная 7-я, которую сейчас атакует не только пехота, но и, похоже, чуть ли не вся находящаяся в Испании французская кавалерия.
Французские пехотные офицеры гнали колонны, а барабанщики неистово отбивали pas de charge. Набравшее разгон французское наступление прокатилось через деревню Наве-де-Авер, смело кавалерию союзников и теперь, не ослабляя порыва, наваливалось на обреченное правое крыло Веллингтона. В случае успеха эти войска смогут ударить в тыл основной части британской армии, а оставшиеся французские подразделения разорвут потрепанную оборону защитников Фуэнтес-де-Оньоро.
Пользуясь численным преимуществом, вольтижеры заставили британских и португальских застрельщиков поспешно вернуться к главной линии обороны, изрядно потрепанной французской артиллерией. Раненые уползали на узкие улочки Поко-Вельи, пытаясь хоть как-то укрыться от ужасного града картечи. Французские кавалеристы ждали на окраинах деревни с саблями и пиками, готовясь атаковать бегущих.
– Vive l’Empereur! – ревели наступающие колонны.
Туман уже рассеялся, уступив яркому солнечному свету, лучи которого отражались от тысяч французских штыков. Солнце било оборонявшимся в глаза – слепящее пламя, в котором проступали смутные очертания французских колонн, которые под ободряющие крики и бой барабанов вытаптывали ближние поля. Вольтижеры открыли огонь по основной оборонительной линии. Сержанты кричали на солдат, требуя сомкнуть ряды, и нервно поглядывали на вражескую кавалерию, дожидающуюся благоприятного момента для фланговой атаки.
По мере того как убитые и раненые покидали шеренги, британские и португальские батальоны постепенно стягивались к
